Нормальная, счастливая жизнь! Как глупы те, кто воображает, что бездельники богачи живут лучше, и завидуют им. Если бы они только знали, каково это, когда две богатые семьи сговариваются о браке между детьми, и те всю жизнь вынуждены играть роль счастливых супругов. Жестокая игра, в которой призом победителю служит цена облигаций на бирже.

Белинда давно покончила бы с этим гнусным спектаклем, если бы не сознавала с ужасающей ясностью, до какой степени любит Джека.

Подобно многим светским женам, она наняла сыщика следить за мужем. Для Белинды не было секретом, что у Джека репутация дамского угодника, но не это мучило ее. Женская интуиция давно подсказала ей, что отношения между Джеком и девушкой по имени Фрэнсис Боллинджер выходили за рамки обыкновенной дружбы. Белинда не забыла, какими глазами Джек смотрел на Фрэнсис на приеме в доме Магнусов. Кроме того, он ни словом не обмолвился о своих поездках в Париж, где тогда работала Фрэнсис, что лишь подтверждало подозрения Белинды. Она не могла не признать, что Фрэнсис, такая красивая, умная, энергичная, как нельзя лучше подходит Джеку. Белинда почти не сомневалась в том, что ее муж встречается с другой женщиной и этой женщиной была Фрэнсис Боллинджер.

Но, к удивлению Белинды, она ошиблась. Детектив доложил ей, что Джек ни с кем не видится и действительно допоздна задерживается в офисе. Белинда ненадолго успокоилась, но по зрелом размышлении начала волноваться еще сильнее. Значит, у Джека был какой-то другой план — но какой? Решить эту головоломку ей никак не удавалось. Поэтому она по-прежнему ждала, любила и надеялась.

Джек возвратился в десять, поцеловал жену, налил себе виски и сел на диван, обнимая Белинду за плечи. Он казался усталым, хотя и улыбался. Глаза припухли и покраснели.

— Тяжелый день?-спросила она.

— Не больше обычного. Я, наверное, просто не в форме. Нужно больше двигаться.

Оба замолчали.

Но тут лицо Джека просветлело.

— Мы закончили разработку колумбийского проекта, — сообщил он. — Войдет в действие к началу года. Будешь хорошо себя вести, отдохнешь в прелестном местечке к югу от границы.

— Превосходно! — ответила Белинда, стараясь говорить как можно искреннее. Она уже знала, как бывает, когда Джек берет ее с собой в командировки. Он будет целыми днями пропадать на работе, а Белинде придется ломать голову, как развлечь его коллег вечером, не говоря уже о том, что половина из них не знает английского.

Но она понимала, как гордится Джек новым колумбийским филиалом. Он сам разработал план его создания, осуществил его с начала до конца, лично отбирал помощников…

— Эй, — внезапно воскликнул Джек. — Что это мы тут сидим и ждем? Почему бы не отпраздновать? Не каждый же день человек создает новую компанию!

Он притянул Белинду к себе, крепко поцеловал в губы, и ей показалось, что по его телу пробежала дрожь желания. Она свернулась клубочком на коленях мужа, прижалась теснее, запустила пальцы в густые волосы.

Уже поздно. Может, они будут любить друг друга, потом поужинают вдвоем и тихо поговорят до самого утра, как это было однажды, во время медового месяца.

Белинда сразу почувствовала себя лучше.

— Великолепная идея! — согласилась она.

Джек отпустил ее.

— Почему бы тебе не позвонить Биллингтонам? — улыбнулся он. — Я знаю, уже поздно, но, бьюсь об заклад, им все равно нечего делать. К тому же я умираю от голода. Предложи им встретиться в отеле «Плаза» и поужинать вместе. Согласна?

Белинда, как могла, постаралась скрыть разочарование за деланно-веселой улыбкой.

— Хорошо, Джек, — кивнула она. — Сейчас позвоню Биллингтонам.

16 сентября 1957 года

Джули Магнус обещала сегодня вести себя прилично.

Прием устраивали кузены ее матери в своем роскошном двухквартирном особняке на Пятой авеню в честь сестры, Юнис Чайлдз, страдавшей тяжелым нервным заболеванием. Сегодня ей исполнилось пятьдесят лет, и были все основания полагать, что этот день рождения может стать последним.

Джули всегда любила Юнис. В детстве она часто посещала поместье Чайлдзов на Хилтон-Хэд-Айленд, и Юнис водила ее смотреть аллигаторов, морских птиц и висячий мох. Во время этих долгих прогулок по пустынным пляжам в поисках «песчаных долларов» они любили беседовать по душам. Юнис и ее муж Джефф были похожи на двух туземцев, месяцами никого не видя и проводя долгие часы в карточных играх и решении головоломок на веранде своего старого дома.

Визиты Джули прекратились, когда десять лет назад Джефф умер от сердечного приступа, а Юнис замкнулась в себе и никого не принимала. Но она по-прежнему часто писала племяннице.

Джули радостно приветствовала Юнис, которая вовсе не казалась больной, несмотря на то что рядом с ней постоянно находилась сиделка, на случай внезапного приступа. Они прекрасно провели целый час, дружески болтая, прежде чем Джули наконец решилась отойти. Юнис была такой же дружелюбной и веселой, как и раньше, хотя не могла скрыть беспокойства в глазах, когда смотрела не Джули. Она несомненно знала, какие слухи ходят о племяннице.

Джули уже хотела уходить, когда вдруг увидела человека, с которым они не встречались почти двадцать лет. Его звали Скотт Монтигл. Семья Монтиглов считалась одной из самых богатых в Филадельфии, но канула в безвестность после того, как отец Скотта разорился во время Великой Депрессии и покончил с собой, выпрыгнув из окна.

Девочкой Джули как-то была в гостях у Монтиглов и влюбилась в Скотта с первого взгляда. Это был чувствительный деликатный мальчик, и Джули с удовольствием принимала его ухаживания. Они не отходили друг от друга на всех семейных сборищах, долго переписывались, когда мать и сестры Скотти увезли его в Англию, но потом дружба оборвалась.

Джули все еще помнила смешной случай, когда она и ее маленький кавалер уселись в тени старого каштана на огромном газоне в загородном поместье родственников Монтиглов и, обнявшись, стали целоваться, подражая взрослым. Затеяла это, конечно, Джули, которая уже тогда была слишком развита для своего возраста. Но Скотт был очарован хрупкой белокурой красавицей, и обстановка была такой романтичной… Как ни странно, Джули запомнила это невинное детское приключение во всех подробностях.

Сначала она не узнала Скотта — слишком много времени прошло, однако стоило им поговорить три минуты, и она поняла — Скотт тоже не забыл о днях, проведенных вместе, это было очевидно по тому, как он смотрел на нее.

Скотт превратился в красивого молодого человека, высокого, с хорошими манерами. Говорил он с английским акцентом, но чем дальше они болтали, тем сильнее он становился похож на того мечтательного, застенчивого мальчишку, в которого Джули была так влюблена когда-то. Монтигл казался вполне довольным жизнью — он служил адвокатом в Лондоне и ко всему относился с доброжелательным юмором, так что Джули чувствовала себя легко и свободно в его компании.