Из всех планет Солнечной системы им подошла по условиям только Земля, и то, похоже, не идеально: у новых отпочковавшихся иллу и аура гораздо бледнее и мутнее, и рост поменьше, и прозрачность переменная. Думаю, чужаки и сами знают, а от людей скрывают, только я хочу обнадёжить человечество: это всё ненадолго. Иллу, вторгшиеся в наш мир, вымирают. Каждый чужой за свой семилетний цикл может отпочковать не больше четверых потомков, а прилетевшие к нам уже оставили минимум двоих наследников на родной планете: иначе их не пустили бы в космос. Среди тех иллу, что родились (то есть произошли) на Земле, часто появляется потомство с дефектами. В этом вопросе чужаки безжалостны, как спартанцы: если у новой особи обнаруживается серьёзное отклонение, её перерабатывают на мерду.

Тут-то я и подошёл к ещё одному важному вопросу. За название, опять же, отдельное спасибо Жоресу, лучше слова для этого вещества не подберёшь».

* * *

— Что значит мерда? — заинтересовался Никита.

— Это по-французски, — сказал Александр Иванович.

— Наташа знает французский. Письма Ричи пишет, как при царе. С сердечками, — не унимался мальчик.

— Тут про мерду дальше объясняется, — увильнула покрасневшая Наташа и продолжила читать.

* * *

«Именно мердофабрики иллу начали возводить на раскатанных площадках по всей Земле, едва только высадились. Из мерды они делают всё. Они её и едят даже, кажется. Ну, то есть потребляют. А мерду тоже можно делать из всего, что душе угодно, даже из людишек, несогласных с новым режимом. Конечно, удобнее из углекислого газа, а этого добра у нас в достатке.

Ныне живущим про мерду пояснять не надо. А для потомков, пожалуй, скажу. Дрянь это, одним словом. Грязно-коричневого цвета; воняет так, что без маски стоять рядом невозможно, да и с маской не шибко сладко; консистенция как у фарша, наверное. Изготовляется при затратах огромных ресурсов и в смешных количествах — из тонны сырья миллиграммов двадцать выходит. Притом иллу жить без мерды не могут, поэтому нужно поддерживать производство постоянно. И вдобавок ко всему, эта дрянь тоже излучает, потому как людей, которые видят синие образы иллу, в мире уже десятки, и все они, кроме нас с Джиннисом, — работники мердофабрик.

Немалую долю работоспособного населения Земли (точную цифру привести не могу, но в целом, всех, кого сочли не-жизненно-необходимыми-для-поддержания-стабильного-функционирования-планетарного-организма) загнали кого на добычу сырья, кого на транспортировку, кого на производство, кого на обслуживание мердофабрик. Двенадцать часов в день академики корячатся рядом с бомжами, балерины рядом с менеджерами-консультантами, светские львицы рядом с маньяками-убийцами (статистиков тоже отправили работать на иллу, поэтому с точными цифрами у нас напряг). На эту тему мой хороший друг, бывший редактор из бюро переводов, написал отличную и правдивую книгу “На вес мерды”…»

* * *

— Я её читала, — прервалась Наташа. — Атмосфера там была, прямо скажем, страшная, почти как в концлагере, с той только разницей, что с родными не разлучали.

— Читай дальше, — потребовал Никита. Старшая сестра кивнула.

* * *

«Даже я, совершенно не специалист, могу сказать, что мировая экономика превратилась в мердопрах, притом что бежать некуда, помощи ждать не от кого, а уничтожить пришельцев можно только вместе с Землёй-матушкой. Но я уверен: отчаиваться не стоит.

Иллу не такие уж плохие. Они пытаются нас понять, к нам приспособиться. Даже звуки начали издавать, хотя, судя по аурам, это для них неприятно. Мы с Жоресом уговорили их не раскатывать новых площадок под мердофабрики посреди населённых пунктов и не сажать корабли хотя бы на объекты под охраной “ЮНЕСКО” (“ЮНЕСКО” ведь защищает всемирное наследие только от людей, а с пришельцами им не сладить).

Чужие нас изучают, притом довольно вежливо. Если хотят провести эксперимент, сначала благоразумно спрашивают, не приведёт ли это к летальному исходу. Изучают и нашу культуру. Книги они не понимают в принципе, музыка им как слизняку соль, изобразительное искусство не впечатляет, зато кино им интересно. Правда, год назад они отрубили всему человечеству телевидение и интернет, объяснив, что у-вас-слишком-длинная-жизнь-если-вы-можете-столько-времени-тратить-на-эти-картинки-лучше-делайте — “образ, обозначающий мерду”. Сейчас у нас идёт эпоха расцвета кино не для людей, и мерды в это вбухивается столько, что Индия купила шмат Австралии и кусок Африки и переселила туда часть своих граждан, которым на родине плодиться уже некуда. Крупнейшие американские кино— и телеконцерны заменили собой официальное и теневое правительство (прежнее было пущено на мерду, когда воспротивилось тому, что коричневая дрянь стала главной мировой валютой). Би-би-си тоже не скучает, часть вырученной мерды демонстративно отдаёт совсем уж бедствующим странам. Кстати, международные отношения стали намного теплее. В одной лодке сидим всё-таки. А Россия что же? А мы фаталистично пожимаем плечами и тихо производим основную долю мировой мерды. И ещё снова стали самой читающей нацией…»

* * *

Книголюбы гордо переглянулись при этих словах.

* * *

«И я полон оптимизма. Я говорю: не надо отчаиваться. Недавно встречался со старым другом, Антоном Антоновичем Зотовым. Это бывший специалист по динамической социологии, гениальный учёный, философ, в свободное от работы на мердофабрике время изучающий иллу. Он один из немногих, кто не отвернулся от меня, не начал лебезить или бояться до потери пульса, когда я стал связующим звеном между чужими и человечеством. Он тоже со мной согласен. Говорит, иллу принесли много хаоса, но и стали основой нового порядка, который лично ему нравится гораздо больше.

“Ты только задумайся, Лёня, как через недоверие к иллу сдружились люди нашей планетки. Цивилизация добралась до самых глухих уголков. Наука скакнула вперёд. Она бы, конечно, ещё больше скакнула, если бы учёным не приходилось вкалывать на мердофабриках. И пока непонятно, насколько полезно или опасно то влияние, которое оказывает на людей излучение; будет ли способность видеть и понимать образы иллу передаваться другим поколениям…”

Я не стал ему признаваться, что на днях я сам создал синеватое облачко образа, а с Жоресом Джиннисом телепатически общаюсь уже четвёртый год (это оказалось проще, чем понять ту смесь английского с французским, на которой он говорит).

“Но посмотри на самих иллу. Это иго ненадолго, попомни мои слова. Я даю им сто-сто пятьдесят лет, не больше. Они деградируют, Лёня. Физически — из за влияния неродной планеты. И умственно — из-за людей. И мы даже, можно сказать, в этом не виноваты. Просто мы — люди слов. А они — иллу картинок”…»

* * *

Наташа замолчала, будто внутренне к чему-то прислушиваясь. Над головами родителей медленно вихрились и смешивались задумчивые ультрамариновые образы.

Ларочка ёрзала, Никита не выдержал, даже чуточку засиял синеватым цветом, что