Я улыбнулась.

— Я знаю, ты не веришь в наших Духов. Но я читала про твоего Бога. В ваших книгах сказано: вначале было Слово. Словом сотворен мир. А что такое Слово? Когда не было людей, Духи говорили сами. А как люди появились, Духи стали говорить через них. Вот Нина думает, что поет песни, а на самом деле — говорит такие Слова.

— И где-то далеко-далеко рождаются новые миры…

— Вот. Ты наконец-то поняла. Я знала, что ты можешь.

А потом мы сидели в гостиной при свечах и отдыхали. Говорить, выбалтывая шок, нам не требовалось, поэтому мы молча ждали Йена.

Он приехал через час. Подождал в дверях, пока Василиса придирчиво обнюхает его, присоединился к нам. Санта подала ему бренди, он замахал рукой:

— Нет, я ненадолго. — И для нас пояснил: — Нина перенервничала на фоне всех новостей, хочет, чтобы я посидел с ней.

— Тогда позвони своей жене. Скажи ей, что приедет Кер и привезет ее сюда, — неожиданно заявила Санта.

Йен изумленно поглядел на меня.

— Вот такая у меня домоправительница, — я пожала плечами, — самостоятельная.

— Нине бы такую, — только и вздохнул Йен, — чтобы хоть кто-нибудь в доме знал, что нужно делать. Дел, но ребенок…

— И что? Это Детский Дом. Так вышло, что я его оккупировала. Вон, Санта инициативу проявила — значит, она и позаботится о вашем парне.

— Не я, — Санта подбоченилась, — Моника. Ей снова можно нянчить детей. У нас так принято, что если потеряешь ребенка из живота, или мертвый родится, то к детям подходить нельзя. Часто бывает, что потом женщина уже не может никогда подходить к детям. Но у Моники снова есть ребенок в животе, ей снова можно. Я скажу Керу готовить машину, а Моника пусть готовит комнату для ребенка.

Она ушла. Йен нервно рассмеялся, взял бокал, выпил сразу половину и признался:

— Да я чего? Мне, если честно, так лучше. Тем более я еще не ночевал в настоящем аристократическом поместье.

— Все то же самое, что в обычном доме, только кормят не в пример лучше и этикетных танцев больше.

— А еще есть любопытные патриархи и матриархи, — подхватила Мелви, — которые, естественно, сами ни в какую молодежную тусовку не пойдут, а форму поддерживать надо. Поэтому они могут с утречка взять и пригласить к себе на завтрак гостей, которые приехали к их внукам.

— И что делать, если получаешь такое приглашение? — оживился Йен.

— Идти и быть собой.

— Ясно. — Йен допил свой бокал. — Если что, вы за меня не беспокойтесь, я не подведу. Давеча посол Куашнары принял меня за молодого карьериста из МИДа. — Он помедлил и потянулся за бутылкой. — Извините, девочки, я сегодня реально устал. Но кое-что интересное попутно выяснил!

Я показала Санте глазами на бутылку, она поняла и исчезла. Через минуту вернулась с еще одной, поставила чуть в стороне, рядом положила мои таблетки.

— Я подогрею ужин, — шепнула она мне, — вдруг кто проголодается? Усталость — она ведь разная. Кто плачет, кто пьет, а самые здоровые выпьют и есть захотят.

Йен дал ей адрес, позвонил Нине и сказал, что за ней придет машина, — Нина дико обрадовалась, по его словам. Санта ушла. Мы остались одни. Алиша наконец пригубила, да и я тоже.

— Как хорошо, что я на дух не выношу бренди, — засмеялась Мелви. — Только кофе при мне не пейте, и я не стану вам завидовать.

— Значит, так. Пока Нины нет, я расскажу, — начал Йен. — Что у нас есть по Хутеру. Информации неожиданно много, и она крайне противоречива. На первый взгляд сплошная патология, но если копнуть поглубже — очень интересный персонаж. Свою версию оставлю на потом, сначала факты. Хутер — женщина. Настоящее имя — Хатак Тулан, ей пятьдесят семь, родилась на Желзе, в семье мусульманина. Мать неверующая, но из уважения к мужу исполняла внешние предписания его религии. Четверо детей, Хатак — третья. Семья обеспеченная — дом в городе, земельный участок с летней усадьбой, большое хозяйство, под пятьдесят коров, сотня коз, полтысячи овец и сколько-то продуктивной птицы. И — конюшни, это важно. Тулан-отец держал двух жеребцов и пять кобыл. Лошади породистые, дорогие, выставочные. Тулан родился фактически нищим, батраком работал, как только ходить начал. И мечтал разбогатеть так, чтобы завести собственную лошадь. Пахал сам как лошадь — выбился в люди. Женился по уму. Лошади так и остались главной его страстью. Он даже не позволял семье приближаться к его драгоценным коням. Хатак — единственная дочь, остальные дети мальчики. Дочь любимая и балованная. В детстве ее обучили восточным танцам, но предупредили: это только для мужа. В двенадцать лет Хатак захотела стать балериной. Отец сказал, чтобы не смела и думать. Хатак уперлась: хочу и все. Нашла какого-то недоучителя, стала тайком брать уроки, для расплаты воровала драгоценности у матери. Когда отец узнал, то выдал ее замуж. Ей было четырнадцать, по законам Желза брачный возраст для девушек определяется началом месячных. В мужья дочери Тулан подобрал человека не юного, строгого и богатого. Сыграли свадьбу, а назавтра муж возвращает девочку отцу: не девственна. Тулан в бешенстве отыскал ее учителя танцев, вытащил на площадь, и того насмерть забили камнями. Хатак отправили к дальней родне, с глаз долой. А потом любимый жеребец отца накинулся на ее мать и затоптал. Стали разбираться. У женщины была менструация, жеребец некастрирован, теоретически мог возбудиться, но… Короче говоря, выяснилось, что юная Хатак, которой папа запретил танцевать, отомстила, и весьма изобретательно. Она каждую менструацию ходила к его коням, то к одному, то ко второму, и баловалась с ними. Лошадей пришлось зарезать. Отец решил сдать дочку в психлечебницу, но опоздал — она сбежала из дома родни. Этим дело не закончилось. Хатак подала в суд на отца и неожиданно для всех выиграла. Есть мнение, что пообещала отступного судье. Отец получил пожизненное, а ее братья, которых она обвинила в систематическом насилии, — по двадцать пять лет. Кроме младшего. Этого отправили под опеку родных. Но самое главное, она отвоевала себе отцовское ранчо, которое немедленно продала.

— Какая славная девочка, — обронила Мелви. — Всю семью угробила.

— Не спеши. Это версия, распространенная на Желзе. Там история семьи Тулан широко известна именно в такой подаче — сумасшедшая девчонка погубила своих родных. Материалы дела, которые я успел просмотреть, пока сюда ехал, говорят совсем другое. Хатак Тулан начала танцевать с детства, лет с трех. Потом старший брат, которого уже после суда признали невменяемым и перевели из тюрьмы в клинику, подбил второго брата, и они вдвоем изнасиловали Хатак, когда ей было десять. Младший все видел и позвал отца. Отец сыновей избил, а дочери обещал исполнить любое желание. Балет, конечно. Но ближайшая балетная школа — на Земле. Отправить Хатак на Землю одну побоялись, стали искать варианты. Подвернулся богатый мужчина, который хотел жениться на Хатак. Она была не против. Но с мужем они в первую же ночь поссорились. Не потому, что не девственница, знал он все прекрасно. Это был предлог, на самом деле что-то не сложилось с приданым. Учителя танцев действительно убили, только не из-за Хатак, там свои счеты были, очень старые. И насчет того, что к лошадям Тулан никого не подпускал, — вранье. Мать Хатак была спортсменкой, ездила верхом и научила дочь. Вот сыновьям действительно подходить к конюшне было запрещено, потому что неадекватный старший жестоко избил лошадь кнутом. А ездили Хатак с матерью на том самом жеребце. Он был хорош, но уже староват — надежный смирный тренировочный конь. Тем не менее, он косвенно стал причиной гибели матери Хатак. Однажды она услышала, что лошади бесятся в конюшне. Это старший брат бросил туда гнездо шершней. Мать погибла, пытаясь вывести лошадей, и ее не затоптали, а притерли к стене. То, что у нее менструация была, — несущественно. И вот только после этого Хатак обратилась в полицию, вывалила разом все, младший брат подтвердил ее показания, а убитый горем отец сломался на первом же допросе. Кстати, еще факт. Отец Хатак умер в тюрьме, средний брат вышел, и следы его теряются, старший так и застрял в клинике. А младший? Он десять лет назад поселился на своем ранчо, которое ему купила Хатак Тулан. Единственный нормальный из ее братьев. В общем, тоже история тяжелая, но рисует Хатак в совершенно ином свете.