И он изнемогал от голода… не просто по физическому наслаждению, но по душевной близости, единению, счастью быть вместе.

И когда они оба взвились к немыслимым высотам, когда зов тел заглушил голос разума и завладел всеми чувствами, Гарет нашел ее губы и поцеловал. Предъявил на нее права. Почтил ее. Поблагодарил.

И отпустил.

Отдался ей целиком и взял ее взамен.

И больше не понимал, где кончается он и начинается она. Шторм захватил их, унес и выбросил обессиленными на берег моря страсти.

Мечты стали реальностью.

Она была этой мечтой, и больше он ее не отпустит.

Они покинули Абвиль в темноте. Перед рассветом. Стоял ужасный холод. Мороз сковал землю. Дыхание вырывалось паром из их ртов. Они уехали еще до того, как первый луч блеснул на горизонте. Спеша на север, они постоянно ожидали нападения, хотя Гарет был уверен, что никто их не тронет.

И точно: они добрались до Булонь-сюр-Мер без задержки и приключений. И поскольку выехали рано, уже к середине дня экипажи затряслись на вымощенных булыжниками мостовых оживленного портового города. Но на этот раз остановились они не в центре. Когда они миновали городскую ратушу и стали спускаться с холма, Эмили вопросительно глянула на Гарета.

— Нам нужна гостиница поближе к пристани, — пояснил он, глядя в окно. — Жюно говорят, что они все тут знают.

Чем дальше они ехали, тем оживленнее становилось движение. Наконец Жюно остановили лошадей.

Стоило открыть дверь экипажа и ступить на булыжники, как Гарета одолели звуки и запахи моря. Ветер был не особенно сильным, но нес с собой вкус соли и мельчайшую водяную пыль, ерошил волосы и бил в лицо.

Эмили помедлила, прежде чем спуститься.

— Это и есть Ла-Манш, верно?

Гарет кивнул. За причалами и гаванью, за защитными барьерами волнорезов бурлила масса воды. Под свинцовым небом тяжело ворочались волны тошнотворного серо-зеленого цвета.

Несколько чаек храбро парили под низкими тучами. Вдалеке чернела грозная, перекатывающаяся масса надвигавшегося шторма. Гарет уверился, что худшие их страхи оправдались. Они застряли здесь на несколько дней.

К ним подошел Гюстав Жюно.

— Есть один постоялый двор, хорошо нам известный. Это там. — Гюстав показал кнутом на узкую отходившую от площади улицу.

Взяв с собой Уотсона и Эмили, Гарет зашагал в указанном направлении.

Постоялый двор идеально им подошел, особенно еще и потому, что все номера были пусты. Гарет сразу же снял весь верхний этаж. Здание находилось вблизи от пристани, от него шла прямая дорога к главному причалу, но самым замечательным оказалось то, что общая комната была всегда полна матросов.

Хозяин и его жена, по фамилии Перро, были счастливы иметь новых постояльцев.

— Уж эта погода! — восклицал месье Перро. — Из-за нее дела идут совсем худо.

— Верно, — согласился Гарет, — но вы должны кое-что знать.

По его настоянию чета Перро уселась за угловой столик вместе с ним, Эмили и Гюставом. Гарет начал рассказ. И Эмили, как в Марселе, перехватила инициативу.

Перро, разумеется, пришли в ужас. Но Эмили заслужила их сочувствие, а Гарет сыграл на патриотизме. Так что Перро стукнул по столу кулаком и объявил:

— Вы и ваши люди должны поселиться у нас. Мы все вам поможем… — Он обвел комнату красноречивым жестом. — И будем счастливы подраться с этими злодеями.

Мадам Перро, воинственно блестя глазами, объявила:

— Эти язычники не смогут поджечь наш постоялый двор: дом построен из доброго крепкого камня.

Еще одно преимущество. Несмотря на возраставшую тревогу, Гарет ощутил минутное облегчение. Трудно желать лучшего пристанища, особенно если им придется провести здесь несколько дней.

Эмили и мадам Перро направились наверх осмотреть комнаты. Гюстав, перебросившись словом с хозяином, ушел на конюшню. Гарет договорился о плате и тут же отдал хозяину половину. Вторую половину он обещал отдать в утро отъезда. А вот когда это будет…

Выслушав вопрос, Перро покачал головой:

— Три дня? Возможно, и больше. Если сегодня днем спуститесь к причалу, я скажу, к кому обратиться.

Гарет, сдержав досаду, поблагодарил хозяина и оглядел общую комнату.

— Пойдем за остальными, — сказал он подошедшей Эмили.

К вечеру они наконец устроились в своих комнатах. По предложению Гарета и настоянию Эмили, Пьер и Гюстав должны были переночевать на постоялом дворе и только утром отправиться в долгое обратное путешествие.

После переговоров с Перро кучера поехали на склады узнать, не хотят ли какие-нибудь торговцы отправить свои товары на юг.

Вскоре после этого вооруженный детальными инструкциями Гарет вышел из дома, взяв с собой Мукту, Бистера и Джимми, чтобы встретиться с предсказателем погоды, старым матросом, прогнозам которого свято верили местные жители.

Когда они добрались до причала, Джимми тихо ахнул:

— В жизни не видел столько рыбачьих лодок! Даже в Марселе!

— Я слышал, что это самый большой рыболовный порт во Франции, — пояснил Гарет.

Они нашли старого матроса, но его предсказание их не порадовало.

— Четыре дня! — воскликнул Бистер на обратном пути.

Что тут скажешь! Старик, хоть и почти глухой, но сохранивший острое зрение, категорически заявил, что погода еще больше ухудшится, и хотя снегопад прекратится к завтрашнему утру, штормовой ветер не уймется еще три дня. А на четвертый снова выглянет солнышко, и они смогут отплыть. Но не раньше.

— Хорошо, что мы поселились в таком крепком строении, за стенами которого можно переждать, — заметил Мукту, когда они приближались к постоялому двору.

И на это нечего было возразить. Все понимали, что в следующие три дня они будут буквально заперты в четырех стенах. Прикованы к одному месту. Преследователи скоро узнают, где они поселились. А потом… потом на них обрушится мощь Черной Кобры.

Вечером, прежде чем сесть за ужин, который подавали рано, чтобы у Перро и их детей было время заняться вечерней торговлей, Гарет и Эмили снова поговорили с хозяевами, подчеркнув возможность зверского нападения.

— Они ни за что не оставят нас в покое, — предупредил Гарет. — Возможно, не этой ночью, возможно, не завтрашней, но они обязательно придут.

Он начал понимать, почему французы и англичане так часто воевали между собой. Французы, похоже, так же любили хорошую драку, разумеется, во имя справедливости, как и англичане. Перро, вне всякого сомнения, были готовы встретить вызов.

— Сегодня же вечером поговорю с друзьями, — пообещал Перро. — Они тоже не могут выйти в море и будут рады поразмяться.