Хок, все еще тяжело дыша после пережитого наслаждения, торжественно и нежно поцеловал Анастасию в губы и осторожно убрал с ее потного лба светлые пряди волос.

– Скоро, очень скоро, Анастасия, мы раз и навсегда покончим с Латимерами.

– Да, милый, да, – откликнулась она, мыслями уносясь в безоблачное будущее их совместной жизни.

– И тогда мы сможем быть вместе... навсегда...

– Да. Знаешь, я сейчас подумала...

– Не надо, милая, – прервал ее Хок. – Еще не время. Впереди нас ждут трудные дни. Между прочим, я пришел сюда как раз для того, чтобы обсудить, как нам быть с Латимерами! – воскликнул он и уже спокойнее продолжил: – Вот только разговор получился немного о другом...

Анастасия тихо рассмеялась, желая сейчас говорить только о них двоих, об их любви, но чувствовала, что какая-то часть мыслей Хока по-прежнему не о ней, а занята Латимером и всем, что с ним связано, что взывает из прошлого о воздаянии по заслугам.

Хок взбил несколько подушек и подложил их под спину Анастасии, а сам уселся по-турецки радом с ней, сразу став серьезным, и заговорил о деле:

– Я, как и ты, не имею ни малейшего желания отправляться на этот чертов званый вечер, который закатывает Ти Эл, но нам нужно постараться все это использовать в наших интересах.

– Но как?

– У меня не было возможности тебе обо всем подробно рассказать, но я договорился с несколькими индейцами тева встретиться через несколько дней на ранчо Хокинса.

– Зачем?

– На ранчо Хокинса есть мало кому известный тупиковый каньон, – грустно улыбнулся Хок. – Про него знали только мои родители, а теперь знаю только я.

– А зачем он тебе нужен?

Теперь улыбка Хока стала хищной.

– А нужен он мне затем, моя прекрасная и желанная Анастасия, что я собираюсь украсть мой первый гурт, с которого ранчо Хокинса возродится к жизни, у господина Теодора Лукаса Латимера.

– Украсть?! Но это нечестно, Хок! Как только такое тебе в голову пришло?

– Все очень просто. В моем случае ничего нечестного в этом нет, наоборот, все по справедливости. Он нагло обокрал моих родителей, и я просто возвращаю себе украденное, потому что оно мое.

Анастасия молча размышляла над словами Хока. Задуманное им по-прежнему казалось ей неправильным, но в то же время она понимала, что, как бы ни разубеждала Хока, тот все равно своих намерений не изменит. Слишком давно все это было выстрадано. Самое лучшее, что она могла в этом случае сделать, это попытаться помочь ему и уберечь его от неприятностей. Помолчав еще немного, она подняла глаза на Хока и сказала:

– Я тебя очень хорошо понимаю, хотя до конца с этим примириться не могу.

– Знаешь, мне как-то все равно, можешь ты примириться или нет. Я просто тебе сказал, чем собираюсь заниматься в ближайшие дни.

– Я поняла это, Хок. Раз ты полон решимости идти до конца, то я весьма рада, что тебе не придется делать все одному, а с тобой рядом будут индейцы тева.

Хок, иронически улыбнувшись, произнес:

– Я сказал бы, что тева будут у меня на подхвате. Мне ничего не стоит одному увести стадо годовалых телков прямо из-под носа у Латимера.

– А чем я могу помочь тебе? – спросила Анастасия, горя желанием разделить со своим любимым все... даже это.

– Ты мне никак не будешь помогать. Я их просто выкраду, да и все.

– Хок! Ты что, собираешься оставить меня в стороне? Он сел прямее, чтобы лучше видеть ее лицо.

– Послушай, Стейси, помнится, я тебе уже говорил, что собираюсь ограждать тебя от опасностей, а это очень рискованная затея.

– Такая же рискованная для тебя, как и для меня. Я не желаю быть в стороне. Я хочу быть рядом с тобой, а если, не приведи Господь, с тобой что-то случится?

Хок шумно выдохнул и выразительно пожал плечами:

– Ты самая несговорчивая и упрямая женщина из всех, которых я...

– Не надо, Хок. Я хочу быть рядом с тобой. Я это право заслужила.

Хок озадаченно помолчал.

– Не знаю, не знаю... – наконец протянул он с сомнением в голосе.

– Подумай над этим, – мягко посоветовала Анастасия, чувствуя, что стала в этом споре на шаг ближе к победе, и в то же время не желая перегибать палку.

Хок посмотрел на нее, потом с усмешкой сказал:

– Конечно, я подумаю, но все же...

– Я все знаю, Хок, но только ради Бога, не надо обращаться со мной как с большим ребенком.

– Ладно, – вздохнул Хок, сдаваясь. – Я понял. Но давай я все-таки расскажу тебе про Латимеров.

– Конечно, расскажи, – улыбнулась Анастасия, ласково погладив его по щеке.

– Честно говоря, я доподлинно не знаю, кто из них участвует во всех этих грязных делах. Я склонен думать, что в первую голову это сам Ти Эл.

– И что же?

– Я не хочу, чтобы страдали невинные люди.

– Рада это слышать.

– Но именно от них мы многое можем узнать, больше, чем от самого Латимера.

– А что нам нужно узнать?

– Я хочу на этом званом вечере покрутиться среди ковбоев, чтобы хорошенько осмотреть угодья Латимеров. Я собираюсь украсть годовалое стадо сразу после того, как Ти Эл сделает всю тяжелую работу – отберет лучших бычков и сгонит их в загон для клеймения. Само собой разумеется, я хочу прежде выяснить, с чем мне придется иметь дело.

– А чем я тебе могу помочь?

– Попробуй как можно больше разузнать про ранчо у Люка и Кэт.

– Ладно, только...

– Ни о чем не волнуйся. Все получится. То, что мы сумеем узнать, поможет тева и мне выкрасть бычков, отогнать их в тупиковый каньон и заложить вход. Воды и травы им там хватит надолго, а потом я поставлю на них свое клеймо и спокойно выведу на пастбища.

– На словах у тебя вроде все удачно получается, но все-таки – как ты собираешься их выкрасть?

– Очень просто. Я отвлекаю внимание, после чего вместе с тева увожу скот из-под носа у Латимера и как можно скорее гоню стадо к тайному каньону.

– Мне кажется, это весьма рискованно. Ты береги себя, хорошо?

Хок поцеловал Анастасию в губы.

– Я всегда очень осторожен, разве только совершенно теряю голову, когда оказываюсь рядом с тобой.

– Тогда тебе придется быть еще более осторожным, потому что я и собираюсь быть рядом с тобой.

– Может быть, – нахмурился Хок, все еще не желая признать свое поражение. И добавил: – Но об этом мы можем поговорить позже. А сейчас...

И его ладонь заскользила по ее телу.

– А что сейчас? – спросила Анастасия, чьи мысли были заняты услышанным и глубокой тревогой за Хока. – Как ты можешь сейчас думать о чем-то еще, кроме...