Его, в отличие от большинства других участников инцидента, такая развязка очень даже устраивала.

* * *

Отправляясь за Мариной Викторовной, Волгин больше всего боялся, что она уже напилась в стельку и вытащить её из дому не получится даже подъёмным краном.

Догадка подтвердилась лишь отчасти. Свидетельница держалась на ногах твёрдо и говорила свободно, язык не заплетался, и ненормативной лексики проскальзывало не так уж и много, но ехать в отделение она, естественно, не хотела.

Гостей в квартире прибавилось. Дверь Сергею открыл богемного вида седовласый мужчина при галстуке-«бабочке» и шейном платке, с фужером шампанского в правой руке. Открывал долго, очевидно, щёлкая замками одной только левой. Открыв, пропустил в коридор без вопросов и заперся в ванной, предварительно громко крикнув:

— Марина!

Хозяйка узнала Сергея не сразу. С минуту она хмурилась, опершись о стену и покусывая накрашенные губы, а потом всплеснула руками:

— Вернулся мой капитан! — и пригласила на кухню.

Пока они разговаривали, по коридору мимо открытой кухонной двери регулярно дефилировали «нимфы». Те две, которых Волгин имел удовольствие наблюдать ещё днём, и одна новенькая, одетая не менее соблазнительно. Девушки на Сергея косились и, наверное, обсуждали между собой его появление, но знаков внимания не оказывали. То ли стеснялись хозяйки, то ли возложили надежды на представителя богемы. Когда тот покинул ванную и прошёл в комнату, его появление было встречено криком восторга и звоном хрустальных фужеров.

— Нет, я никуда не пойду, — в десятый раз сказала Марина.

— Это займёт совсем мало времени. У меня есть машина, я свожу вас туда и обратно.

— Нет. Можешь меня не уговаривать.

— Мариночка, ведь это — маньяк, — Волгин пытался пустить в ход обаяние. — Я бы не стал просить, если б дело касалось вора-карманника или несчастного наркомана. Но это преступление нешуточное…

— Я говорю: нет!

В разгар спора позвонила Тростинкина:

— Акулов передавал мою просьбу?

— Э-э-э… Да. — Андрей ничего не сказал, видимо, позабыл, но Волгин догадался, о чём идёт речь, и не стал товарища подставлять.

— Наверное, ты очень занят? Ты где, в тринадцатом?

— Не совсем.

— А где?

Волгин почувствовал раздражение. Его бывшая жена, человек гражданский до мозга костей, частенько звонила ему в самое неподходящее время, с ювелирной точностью выбирая моменты, когда он не мог разговаривать на домашние темы. Звонила, задавала вопросы, не принимала односложных ответов и, сколько бы он впоследствии ни объяснял, отказывалась признавать такие поступки ошибкой. В какой-то степени оправдывало Татьяну то обстоятельство, что она была бесконечно далека от милиции и судила о работе супруга только по фильмам и сплетням подруг. Сергей хоть и злился, но в чём-то жену понимал. К Маргарите такой подход не годился. Как бы то ни было, а должна была она представлять, что бывают разные обстоятельства.

— Я занят.

— Занят настолько, что не можешь уделить мне минутку?

— Да.

— Хорошо! Я закончила с вашим Градским. Может быть, ты мне скажешь, что теперь делать?

— Я перезвоню через двадцать минут.

Сергей убрал трубку. Посмотрел на хозяйку квартиры и понял, что она слышала не только его ответы.

— Жена? — спросила Марина Викторовна.

Волгин почувствовал, что лучше дать положительный ответ. Сказал:

— Да, — мысленно прибавив «потенциальная».

— А почему не носишь кольцо?

— Чтобы бандиты, если надумают отомстить, не догадались о моей слабой стороне.

— Оказывается, ты заботливый… — Марина отвернулась от опера и вздохнула: — Поехали, чего уж там. Только мне надо собраться.

— Конечно, я подожду.

Она ушла в комнату, Сергей остался на кухне. Подумав: удивительно, но звонок Риты пришёлся как нельзя кстати. Именно он сыграл решающую роль в том, что свидетельница поддалась уговорам. Вот и пойми женскую душу… Лишь бы она не передумала, поддавшись уговорам «нимф» или советам светского льва. Неизвестно, кто он по профессии, но на роже написано — ментов ненавидит. Такие хуже, чем прямолинейные братки. Маскируются под приличных, но плюют в спину, даже если им не наступать на ноги.

Ещё Сергей беспокоился, что Марина может собираться очень долго. Объяснить компании необходимость отъезда, сменить макияж, одеться. Сколько времени может на это уйти? Не пять минут, точно.

И снова предположения Волгина сбылись ровно наполовину. Марина управилась за четверть часа, решения своего не поменяла, но успела крепко приложиться к стакану. Настолько крепко, что у Волгина, глядя на женщину, возникли сомнения: а стоит ли затевать опознание?

— Поехали! — весело предложила Марина и ударилась плечом о дверной косяк. Ротвейлер, которого она взяла на поводок, дёрнулся и едва не уронил хозяйку. — Рудик! А ну-ка сесть! Вот засранец чёртов… Сидеть, кому говорят!

Собака нехотя подчинилась.

О том, чтобы проводить с Мариной официальные следственные действия, не могло быть и речи. Оставалось два варианта. Либо извиниться и уйти, либо показать свидетельнице Мишу негласно, таким образом, чтобы он этого не заметил. Если Марина его опознает, то можно будет уговорить её повторить процедуру позднее, когда она протрезвеет. С участием следователя, подставных и понятых лиц. Если не опознает — то нечего и заморачиваться с составлением протоколов, время терять. Конечно, такие действия являлись грубейшим нарушением закона, но ни моральная, ни правовая стороны вопроса Сергея не беспокоили. Главное, чтобы Марина, если придётся потом действовать официально, не проговорилась, что видела подозреваемого через замочную скважину. Чтобы она твёрдо настаивала, не поддаваясь на провокации адвоката: молодого человека опознаю по чертам лица и фигуре, видела его два раза около школы и хорошо запомнила, но с тех пор до сегодняшнего дня больше нигде не встречала.

— Поехали! — снова предложила Марина, и ротвейлер поддержал её грозным рычанием.

— Пёсика мы с собой не возьмём, — сказал Волгин, поднимаясь из-за стола.

— Как не возьмём? А почему?

— Пёсик нам будет мешать. Пёсик лишний.

Ротвейлер, догадавшись, что незнакомый мужчина хочет лишить его долгожданной прогулки, натянул поводок.

— Пе-е-сик ли-и-шний? — протянула Марина недоуменно. — Ну, тогда я не знаю. А ну, пшел в комнату, ур-род!

Волгин вздрогнул, настолько резким был переход от капризного тона к командному окрику. Когда Марина отпустила поводок, он пережил несколько волнующих секунд, но нападения не последовало. Поджав уши, пёс выскочил в коридор, и больше его Волгин не видел.