Ты писал, что со временем я пойму причины твоих поступков, но пока оно видимо не пришло. Каллу больше в городе не появлялся, после того раза. И правильно делает, видимо чувствует, что стоит ему только попасться на глаза, как я в него высажу весь барабан. А может и не только я, Асмодей тоже точит на него зуб.

Других новостей из Нимуочь у меня нет, но ты пиши и спрашивай, что тебе интересно. И знаешь, я сильно по тебе соскучилась. Доверять те самые слова бумаге я не буду, но не сомневайся, как только ты вернешься, я скажу тебе их лично! Не сдавайся, мы ждём тебя в Нимуочь!"

*****

Я сидел в окопе, привалившись к земляной стенке. Пальцы правой руки щёлкали, отбивая ритм. Левой же рукой я в очередной раз расчёсывал кожу на голове. Как только нас забросили на передовую пришлось взять привычку коротко стричься, хотя теперь помогало не особо. Воды, кроме питьевой, и тем более душа, я не видел ровно с того момента, как нас забросили на фронт в самое пекло. По началу всё сильно чесалось, но со временем я всё же привык.

Рядом со мной в сидячем положении дремал Биними. Парень сильно похудел и даже сейчас в расслабленном состоянии его внешний вид напоминал больше заключённого на голодном пайке, чем бравого война Анклава. За этот год мы вместе прошли через столько, что я мог с уверенностью назвать Биними своим лучшим другом. И для этого нам даже не требовалось много разговаривать, ведь парень так и остался крайне молчаливым, даже со мной. Но каждый из нас знал, что прикроет другому спину в любой ситуации.

Сегодня в полночь должна была состояться очередная атака, в которую должны были отправить наше подразделение. Со времён учебки, от него осталось лишь несколько парней, да мы с Биними, остальные же полегли в боях. Но на их место постоянно поставляли новых зелёных бойцов прямиком из учебки. Но и с ними знакомиться и сближаться я не горел желанием, сам за это время став замкнутым и молчаливым.

Часов ни у кого из нас не было, поэтому сначала мы ждали заката. Затем, когда ночь полностью опустилась на местные холмы, мы стали ждать приказа командира. Жизнь в последнее время шла словно по накатанным рельсам: атакуем, окапываемся, укрепляемся, защищаемся, отступаем, получаем подкрепление, а потом снова атакуем. И всё по новой. Сидящие где-то в штабах местные военачальники не были гениями тактики, а основным методом борьбы было подбросить в топку войны побольше бойцов, таким образом склонив чашу весов на свою сторону.

Я пару раз пытался разговорить Биними, чтобы хоть чуть-чуть разобраться с кем мы воюем и с какой целью. Но и так не болтливый напарник, на подобные темы вообще отказывался общаться. Так что у меня знаний было совсем ничего. Мы сражались на стороне Анклава, объединившего несколько крупных городов и северные земли, против Гарнизона, точно так же объединившего территории и города, но уже на юге. Кому это было нужно оставалось всё так же непонятным. Холмы, по которым мы продвигались, на мой не привередливый взгляд ничем не отличались от тех, что были вокруг Нимуочь. А думать, что всё это только ради расширения границ и удовлетворения амбиций местной власти, не хотелось.

Я в очередной раз достал из кобуры револьвер, перепроверяя, чтобы тот был заряжен и начищен. Своеобразная медитация, перед тем как отправляться в атаку, одновременно успокаивала и позволяла отвлечься. Руки действовали самостоятельно, а мозг предавался приятным воспоминаниям, будто самостоятельно напоминая мне, ради чего я должен выжить в этой атаке. Моя дорогая Кэти, что ждёт моего возвращения, которой я должен признаться в любви лично и услышать такое же признание в ответ. Малышка Анги, которую я считал своей младшей сестрой, её я обязательно подкину на руках вверх при встрече, заставляя смеяться и визжать. Старик Асмодей, к которому я должен был вернуться, чтобы не дать возможности сказать: "Я же говорил! Надо было мой приказ исполнять!" Было бы классно ещё бы повстречать негодяя-рекрутёра Каллу, бывшего жениха Кэти, и начистить ему рожу, но это не первоочередная задача.

К рекрутёрам я начал относиться с таким же предостережением и опаской, как и жители Нимуочь, да и Анклава в целом, когда Биними рассказал мне, что это за люди. Парни, которых призвали в армию, но слишком боящиеся схлопотать пулю в бою, с радостью соглашались вместо этого собирать и сгонять людей из своих родных поселений, на нужды армии Анклава. Они даже не стеснялись награждать теми самыми свинцовыми укусами смерти того, кто пытался им помешать. Укомплектованные отряды рекрутёров совмещали в себе функции как военной полиции, так и военкоматов с военными судами. Люди, получившие серую форму рекрутёров, имели огромную власть, которая их сразу же развращала, зачастую превращая в монстров. Тот же Биними рассказал, что в его деревне рекрутёры, забрав всех подлежащих призыву, оставшихся загнали в амбар, заперли, а затем подожгли, только из-за того, что женщины плакали и бросались обнимать своих мужей и сыновей, не желая отпускать их на войну.

От таких воспоминаний настроение мое снова упало. Я тут же закончил с револьвером и убрал его в кобуру. Если всё пройдёт так же, как и во все прошлые разы - я до самого конца сегодняшнего сражения ни разу его не достану. Мои принципы, вбитые куда-то на подкорку, даже спустя год пребывания в армии, и полтора года пребывания в этом жестоком и кровавом мире, отказывались отступать, так что вместо того, чтобы стрелять в противника, я предпочитал помогать и вытаскивать раненных парней с поля боя. К моему собственному удивлению, я думал, что рано или поздно, заметив подобное меня сдадут рекрутёрам, но до сих пор никто из подразделения не проболтался. Биними на моё недоумение замечал и не раз, что единственного хоруса на поле боя, то бишь меня, даже окрестили ангелом ГОМа. Все, вплоть до командира, предпочитали идти в атаку, зная, что я неподалёку и в случае чего, буду готов прийти им на помощь.

С правой стороны в окопе, даже в темноте я смог уловить чьё-то движение