– Хватит! – закричал Рок и вскочил на ноги. – Они умрут!

Он исчез за стеной голубого огня.

Смерть кивнул сам себе и продолжил работу. Несколькими минутами позже он наконец добился желаемой остроты косы. Смерть поднялся на ноги, нацелился на толстую вонючую свечку, горевшую на краю скамейки, двумя ловкими взмахами разрезал пламя на три ярких полоски и ухмыльнулся.

Немного погодя он уже седлал свою белую лошадь, которая жила в конюшне, пристроенной к задней стене его домика. Животное дружелюбно ткнулось в него носом. Несмотря на то что лошадь обладала багровыми глазами и боками, блестящими, как промасленный шелк, это тем не менее была настоящая лошадь из плоти и крови. И честно говоря, с ней обращались куда лучше, чем с большинством рабочего скота на Диске. Смерть любил животных. Он весил очень мало, а его переметные сумки, хоть и были порой битком набиты, представляли собой незначительную ношу.

– Вот они, далекие миры! – сказал Двацветок. – Это просто фантастика!

Ринсвинд что-то буркнул и продолжил осторожный обход заполненной звездами комнаты. Двацветок повернулся к замысловатой астролябии, в центре которой находилась система Великий А'Туин-Слоны-Диск, выкованная из латуни и украшенная крошечными драгоценными камнями. Вокруг нее на серебряных проволочках вращались звезды и планеты.

– Просто фантастика! – повторил он.

На стенах висели огромные гобелены из угольно-черного бархата, по которым крошечными светящимися жемчужинками были вышиты созвездия. Всем находящимся в комнате казалось, будто они плывут по межзвездному проливу. На многочисленных мольбертах стояли громадные эскизы, изображающие Великого А'Туина, если смотреть на него с различных участков Окружносети, и отмечающие каждую исполинскую чешуйку, каждую щербинку от метеорита. Двацветок с отсутствующим выражением в глазах оглядывался по сторонам.

Ринсвинд испытывал глубокое беспокойство. Больше всего его беспокоили два костюма, висящие на распорках в центре комнаты. Он с опаской обошел их кругом.

Они были сшиты из тонкой белой кожи и снабжены ремнями, латунными клапанами и другими в высшей степени незнакомыми, подозрительными приспособлениями. Обтягивающие штанины заканчивались высокими сапогами с толстыми подошвами, а рукава были засунуты в большие гибкие перчатки. Однако самое странное впечатление производили огромные медные шлемы, которые, очевидно, предполагалось закреплять на тяжелых кольцах, окружающих ворот костюмов. Как защита эти шлемы никуда не годились – самый легкий меч расколет их без особого труда, даже если промахнется мимо проделанных впереди забавных стеклянных окошечек.

На макушке каждого шлема торчал гребень из белых перьев, никоим образом не улучшающий общее впечатление.

В голове Ринсвинда забрезжили смутные подозрения касательно этих костюмов.

Напротив стоял стол, на котором лежали карты неба и покрытые цифрами клочки пергамента. Тот, кто наденет эти костюмы, решил Ринсвинд, должен будет бесстрашно шагнуть туда, куда ни один человек (кроме случайных незадачливых моряков, но они не считаются) бесстрашно не шагал. Подозрения сменились ужасными предчувствиями.

Он повернулся и обнаружил, что турист как-то странно посматривает на него. Явно что-то прикидывает в уме.

– Даже не… – с напором начал волшебник.

Двацветок не услышал его.

– Богиня сказала, что крульцы собираются опустить двух человек за Край, – поблескивая глазами, объявил он. – Помнишь, тролль Тефис говорил, что там понадобится защита от холода? Они решили эту проблему. Это доспехи для пространства.

– По-моему, они на нас не налезут, – торопливо заметил Ринсвинд, хватая его за руку. – Так что помчались дальше, чего нам здесь торчать…

– И чего ты вечно паникуешь? – раздраженно спросил Двацветок.

– А того. У меня перед глазами только что промелькнула вся моя будущая жизнь. Честно говоря, длилась она недолго. И если ты сейчас же не стронешься с места, я уйду без тебя, потому что ты можешь в любую секунду предложить надеть эти…

Дверь отворилась.

В комнату шагнули два молодых крепыша. Все, что на них было надето, это по паре шерстяных кальсон на брата. Один из них еще не закончил энергично растираться полотенцем. Оба, ничуть не удивившись, равнодушно кивнули беглецам.

Более высокий уселся на одну из лавок, стоящих напротив костюмов, поманил Ринсвинда рукой и сказал:

– ?Тушyur еtl hшsooten getrunen?

Это было очень некстати. Хоть Ринсвинд и считал себя экспертом по языкам западных секторов Диска, к нему впервые в жизни обратились по-крульски, и он не понял ни единого слова. Двацветок тоже, но это не помешало ему выступить вперед и набрать в легкие воздуха.

Скорость света, проходящего через магическую ауру, подобную той, которая окружает Диск, довольно низка, ненамного выше скорости звука в менее тонко настроенных вселенных. Однако свет по-прежнему оставался самым быстрым из того, что встречалось в округе, за исключением – в моменты, схожие с этим, – Ринсвиндова ума.

Волшебник в один миг понял, что Двацветок собирается испробовать на деле свою особую разновидность лингвистики. А стало быть, он начнет громко и медленно вещать на родном языке.

Локоть Ринсвинда дернулся назад и заехал Двацветку под ложечку. Когда задохнувшийся турист поднял полные боли и изумления глаза, Ринсвинд поймал его взгляд, вытащил изо рта воображаемый язык и отрезал воображаемыми ножницами.

Второй рептилеонавт – так называлась профессия этих людей, которым суждено было вскоре отправиться к Великому А'Туину, – оторвался от заваленного картами стола и озадаченно посмотрел на происходящее. Его широкий героический лоб сморщился от затрачиваемых на речь усилий:

– ?Hшr yu latruin nшr u?

Ринсвинд улыбнулся, кивнул и подтолкнул Двацветка в его сторону. И мысленно вздохнул с облегчением, увидев, что турист внезапно заинтересовался лежащим на столе большим латунным телескопом.

– !Sooten u! – скомандовал сидящий рептилеонавт.

Ринсвинд кивнул, улыбнулся и, сняв с полки один из больших шлемов, со всей силы опустил его на голову крульца. Тот тихо крякнул и упал.

Второй рептилеонавт успел сделать всего один шаг, прежде чем Двацветок непрофессионально, зато эффектно врезал ему по макушке телескопом. Рептилеонавт свалился поверх своего коллеги.

Возвышающиеся над побоищем Ринсвинд и Двацветок посмотрели друг на друга.

– Ну хорошо, хорошо! – рявкнул Ринсвинд. Он ясно сознавал, что проиграл некий поединок, хотя какой именно, пока не был уверен. – Можешь ничего не говорить. Там, снаружи, кто-то ждет, что через пару минут эти типы выйдут отсюда в костюмах. Наверное, они приняли нас за рабов. Помоги мне спрятать их за занавесками, а потом, потом…

– Мы наденем костюмы, – сказал Двацветок, поднимая второй шлем.