Ананда Удугама прибыл на рассвете, разложил на земле чертежи и распределил обязанности между семерыми помощниками, приехавшими вместе с ним. Рабочие раскопали фундамент, на котором стояли ноги статуи. Они уцелели. Их вытащили из земли и положили в поле, где летали пчелы, дожидаться восстановления верхней части статуи. В четверти мили отсюда одновременно с реконструкцией огромного взорванного Будды создавалась другая статуя — чтобы заменить разрушенного бога.

Предполагалось, что Ананда будет работать под руководством и надзором иностранных специалистов, но в итоге знаменитости так и не приехали. Политическая обстановка оставалась слишком ненадежной, в стране было небезопасно. В соседних полях ежедневно находили трупы, даже не зарытые в землю. Убитых далеко отсюда, в Катугале, везли в эти края, подальше от семьи. Казалось, Ананду это не волновало. Он поручил двум своим помощникам заняться трупами — повесить бирки, связаться с организациями по защите прав человека. К началу сезона дождей убийцы поутихли, или, по крайней мере, эта территория больше не использовалась в качестве бойни или кладбища.

Вскоре выяснилось, что труд Ананды сложен и изобретателен. В жаркое время года, в период дождей и гроз, он наблюдал за работой из вырытой в земле траншеи, напоминавшей тридцатиметровый гроб. Туда складывали найденные фрагменты статуи. Внутри траншеи была установлена решетка, разделенная на тридцатисантиметровые квадраты, и если человек, стоявший на сортировке, относил какой-либо из найденных Камней к определенной части тела статуи, он помещал его в соответствующий отсек. Все это было предварительно, неточно. Одни обломки камня были величиной с булыжник, другие — с костяшку пальца. Их сортировка велась в разгар сезона дождей, и камни падали в наполненные водой отсеки.

Ананда привлек к работе десять местных крестьян. Участие в этом проекте сулило относительную безопасность, иначе их могли забрать в армию или увести куда-то в качестве подозреваемых. Он набрал еще людей, мужчин и женщин. Если они просили, он брал их на работу. Они приходили к пяти утра и заканчивали в два, потому что у Ананды Удугамы были собственные планы на день.

Женщины сортировали мокрые камни и бросали их в отсеки решетки. Дождь шел уже больше месяца. Когда дождь прекращался, от травы поднимался пар, наконец-то можно было разговаривать и слышать друг друга, и одежда высыхала за пятнадцать минут. Потом дождь начинался снова, они вновь погружались в его шум, молчаливые, одинокие в поле, заполненном людьми, и порывы ветра сотрясали рифленую крышу хижины, пытаясь ее сорвать. На сортировку камней ушло несколько недель, и, когда наступил сухой сезон, конечности статуи в основном были собраны. Пятнадцатиметровая рука, ухо. Уцелевшие ноги лежали в поле, полном пчел. В траве, где стрекотали цикады, люди начали придвигать отсеки друг к другу. Пришли инженеры и шестиметровым сверлом сделали в подошвах ног глубокие отверстия для металлических костей, которые вскоре зальют внутрь, соединяя бедра с торсом, плечи и шею с головой.

Монтаж шел несколько месяцев, большую часть из которых Ананда провел на голове у статуи. Он с двумя помощниками соединяли разрозненные фрагменты камня. Вблизи лицо походило на лоскутное одеяло. Сначала они хотели выровнять камень, чтобы лицо стало гладким, но после Ананда решил оставить все как есть. И стал работать над тем, чтобы придать чертам безмятежность.

Пока реконструкция Ананды шла у песчаной тропы, на горизонте постепенно вырастала новая статуя Будды. Тропа шла под уклон, и голова оставалась нижней частью тела — главной для окончательной стадии сборки.

Пять котлов кипящего железа шипели под редким дождем. Люди принесли с собой заготовленные гофрированные желоба, стали лить в них железо и смотреть, как оно исчезает в отверстиях ног, красный металл заливал пустоты, просверленные в теле, — гигантские красные вены протянулись на тридцать метров. Затвердев, они накрепко соединили все конечности. Потом вновь зарядил дождь, на этот раз на два дня, и рабочих из деревни отослали домой. Около статуи никого не осталось.

Ананда сидел на стуле рядом с головой. Он смотрел в небо, на источник грозы. На трехметровой высоте был устроен помост из бамбука. И этот сорокапятилетний мужчина встал и забрался на помост, чтобы сверху взглянуть на лицо и торс, в котором остывало красное железо.

Наутро он вновь сюда пришел. По-прежнему шел дождь, потом внезапно прекратился, и от земли и статуи стал подниматься пар. Ананда то и дело снимал и протирал свои скрепленные проволокой очки. Теперь большую часть дня он проводил на помосте в одной из хлопковых индийских рубашек, несколько лет назад подаренных ему Саратом. Его саронг стал темным и тяжелым от дождя.

Он стоял над тем, что удалось воссоздать от лица. С тех пор как он поверил в самобытность художников, прошло много лет. Некоторых из них он знал в молодости. Ты лег в древнюю постель искусства, в которой они спали. Там уютно. Ты видел дни их славы и дни изгнания. Художников и их искусство он всегда любил сильнее в годы их изгнания. Сам он больше не создавал и не придумывал лица. Выдумка — это такая малость. Однако вся предварительная работа по воссозданию статуи была ради него. Ради лица. Сотня кусочков и осколков камня, составленных вместе, тень бамбука на щеке. До этого статуя никогда не ощущала на себе человеческой тени. Она смотрела вдаль через знойные поля на зеленые террасы далекого севера. Она видела войны и навязанный мир или насмешку над теми, кто умирал у ее подножия. Теперь солнечные лучи высвечивали швы на ее лице, как будто его наскоро сметали из разных лоскутов. Ему не хотелось их прятать. Он видел серые, с тяжелыми веками глаза, вырезанные в камне кем-то в другом веке, этот все приемлющий взгляд, от которого щемило сердце. Теперь он стоял как раз напротив этих глаз, на расстоянии вытянутой руки, как животное в каменном саду или старый человек в грядущем. Скоро это лицо вознесется в небо, оно не будет больше лежать внизу, пока он ходит по помосту, а его тень перемещается по этому лицу, во впадинах которого скопился дождь, так что он может, наклонившись, испить из них изобилие. Он смотрел на глаза, принадлежавшие когда-то божеству. Он это чувствовал. Будучи художником, он не размышлял о величии веры. Но знал, что если он перестанет быть художником, то станет демоном. Войне, которая шла вокруг него, требовались демоны, предвозвестники воздаяния.

Был вечер накануне церемонии Нетра Мангала, и жители окрестных деревень принесли подношения. Новая статуя Будды стояла вертикально, высоко над кострами, словно раздвигая темноту. К трем ночи песнопения сменились декламацией елок под тихую барабанную дробь. До Ананды доносилось чтение Косалабимба-варнанава, стрекотание ночных насекомых в поле рядом с полосами света; они расходились в стороны от статуи, подобно спицам колеса, и вели к кострам, где матери и дети спали или сидели в ожидании утра. В стылой темноте возвращались после выступления покрытые испариной барабанщики; пока они шли вдоль проходов, керосиновые лампы высвечивали их ноги.

Работа над статуями завершилась с разрывом в несколько дней, так что внезапно получилось, что статуй две — одна из покрытого рубцами серого камня, другая из белого гипса; теперь они стояли в открытом поле в полумиле друг от друга.