– Может, в милицию заявить? – неуверенно предложил он.

– О чем заявить, что из запертой квартиры злоумышленники украли книгу? Цена этой книги в понимании работников наших доблестных правоохранятельных органов «рубель двадцать» на новые деньги. Станут они заниматься таким преступлением?

– Слушай, а может, еще что утащили? Ты бы посмотрел.

Я вскочил с кресла и пошел бродить по квартире. Бродил недолго – минуты три, благо квартира невелика. Все было на месте, да и что у меня можно украсть? Быстродействующий чайник или старенький моноблок «Айва»? Единственное, что я осмотрел очень внимательно, так это свою библиотеку, однако все книги были налицо. Юрка молча ходил за мной, задумчиво почесывая свой нос.

– Нет. Все на месте, – со вздохом сказал я.

– Глупость какая-то… – пробормотал он в ответ, уставившись в стену невидящим взглядом. Мы помолчали.

Наконец Воронин положил мне на плечо руку и завел успокоительную беседу:

– Ладно. Ты особо не расстраивайся. Позвони деду, покайся, скажи, что произошло такое вот происшествие – украли из дома книгу. Ну купишь ему другую – самую интересную, какую попросит. Сейчас это не проблема. Что он, убьет тебя за книгу?

Спорить с ним и доказывать, что подобную книгу вряд ли можно купить даже в Олимпийском, мне ну совершенно не хотелось. Поэтому я вяло махнул рукой и потащился на кухню. Воронин двинулся было за мной, но в прихожей остановился.

– Знаешь, Илюха, я, пожалуй, поскачу домой, а то мать волноваться начнет. Если что понадобится – звони. И действительно, не расстраивайся ты так. Утро вечера мудренее, завтра что-нибудь придумаем.

Голос у него был что-то уж больно бодрый. Такой неестественно бодрый. То ли он решил, что я книжечку из вредности припрятал, то ли, что ее вообще не было, и я все придумал, чтобы его подурачить. Я, не оборачиваясь, опять махнул рукой и через мгновение услышал, как щелкнул замок на входной двери.

Я включил чайник, пошел в прихожую и распаковал свою сумку. Рассовал вещи по своим местам, а купленные продукты – в холодильник и кухонный шкаф. Переоделся в спортивный костюм и отправился ужинать. Есть мне не хотелось, но я добросовестно изготовил пару бутербродов и съел их, запивая любимым «Липтоном». Все это я проделал совершенно автоматически, поскольку мой разум был занят только одной мыслью. Как сказал герой одного из моих любимых мультфильмов: «…у меня есть мысль и я ее думаю». Только мою мысль и думать-то было нельзя. «Что же делать… что же делать… что же делать…» – билось о мою черепную коробку изнутри, но что же делать никак не придумывалось.

В конце концов я обнаружил, что лежу в собственной постели поверх не снятого покрывала, почесывая себе нос левой рукой, а правой включаю и выключаю висящее над кроватью бра. В комнате было уже довольно темно. Сумерки за окном начали прокалываться первыми еще не яркими звездами. Лампочки бра со щелчком регулятора бросали тусклый отблеск на боковую стенку платяного шкафа, но неясный блик тут же пропадал, поскольку я не увеличивал освещение, а поворачивал регулятор обратно. Это размеренное щелканье как будто успокаивало меня. Что же… щелк, делать?.. щелк, что же… щелк, делать?.. щелк, что же… И тут с платяного шкафа шорохом донеслось: «Э-хе-хе…».

Моя рука замерла, а взгляд метнулся к небольшому пространству между верхом стенного шкафа и потолком. Вечерние сумерки, плотно окутывавшие комнату, в этом месте густели до полной черноты, которая странным образом шевелилась.

…За последнее время на нашем книжном рынке появилось просто удивительное количество книг, которые рассказывают о необычайных приключениях героев среди троллей, гоблинов, фей, эльфов и прочих фэйри. Но этих существ на Земле скорее всего уже не осталось, поскольку места их обитания – Северная и Западная Европа – очень густо населены людьми. А вот домовые, кикиморы, русалки, лешие, домовики и другая славянская нежить, я уверен, все еще счастливо здравствует на просторах России, Украины, Белоруссии, Югославии, Болгарии…

Я снова щелкнул регулятором, но вместо того, чтобы повернуть его назад, начал постепенно прибавлять освещение. Комната медленно начала выступать из темноты.

– Включай, включай свою светильню, чего боисся, – донеслось со шкафа.

Я повернул регулятор до отказа. Две яркие лампочки осветили сидящего на шкафу… Ну как вам описать это существо. Когда он спрыгнул со шкафа и начал, размахивая коротенькими ручонками, медленно опускаться прямо на мои ноги, я очень хорошо его рассмотрел. Это был старичок ростом меньше полуметра, но при этом сложен он был весьма пропорционально. Из одежды на нем были только короткие синие спортивные трусы с эмблемой «Динамо» – те самые, которые затерялись где-то в квартире с полгода назад. Короткими трусы, конечно, были только для меня, поскольку старикана они укрывали от подмышек до колен. Вся голова деда, а также лицо, шея, голые плечи и руки были покрыты короткой белой шерстью. Именно шерстью, а не волосами, настолько плотным был этот покров. Согнутые для приземления ноги были покрыты такой же шерстью. Только маленькие ладошки размахивающих рук и ступни отсвечивали чистой розовой кожей.

Я с открытым от изумления ртом наблюдал за его плавным, словно отснятым рапидом, полетом. Наконец он достиг кровати – в последний момент мне удалось убрать с места его приземления свои ноги. Старичок прикроватился, тренированно сгруппировавшись, и я увидел, что на макушке покрывавшая его шерсть вытерта до глянцевитой розовой лысины. Завершив свой акробатический прыжок, старичок уселся на покрывало, пристально посмотрел на меня высверкивающими из шерсти, ярко-голубыми глазками, вздохнул и неторопливым, каким-то деревенским говорком произнес:

– М-да! Ну как есть – вьюноша неразумный. А ведь уже двадцать шесть. Пора бы и умишком каким-никаким обзавестись.

– Вы кто? – изумленно пролепетал я.

Дедок не торопился отвечать, продолжая пристально меня разглядывать. Я начал постепенно приходить в себя. Подтянул под себя ноги и уселся на своей стороне кровати, в свою очередь уставившись на старичка. Мы помолчали. Затем старик пожевал скрытыми шерстью губами и раздумчиво заговорил:

– М-да. Эхе-хе. А вообще-то ты очень похож на свою бабку. Особенно когда она была помоложе. Ох и красивая была – просто загляденье. Только она еще и страсть какая сообразительная была. Помню, как меня первый раз увидела, сразу догадалась кто я. «А я, – говорит, – для тебя подарочек приготовила», – и подает мне ложку, новую. Ох и хороша ложка была – лет сорок только ею кушал. Жалко Силантий расколол ее, паразит. Он давно на нее глаз положил, все просил: «Отдай… отдай… отдай» – чумичка попрошайная! Я не отдал, так он ее расколол. Такая ложка – чистая липа. – Дедушка пригорюнился, погрузившись, похоже, в воспоминания о ложке. И тут меня осенило. Я спустил ноги на пол и встал. Старикан сверкнул глазом и, весь подобравшись, напряженно спросил: – Ты далеко?

– Вы не уходите, я мигом… – проговорил я и ринулся на кухню.