Митя вымотался ничуть не меньше, но Петр усадил за шитье и его. Не за тем он брал с собой паренька, чтобы тот растерял тут свое здоровье. Опять же, на парнишку у него далеко идущие планы. Одиночке добиться чего-либо сложно. Всегда требуется надежное плечо, на которое можно опереться. И Митя на эту роль годился как нельзя лучше.

С утра продолжилась их лоточная эпопея. Не желая ощущать на себе косые взгляды и уж тем более выслушивать упреки, новички брали песок для промывки прямо с берега. Тут ведь какое дело? Один долбит песочек в штольне. Другой вывозит его на тачке и выгружает в промывочную колоду. Двое же черпают воду ведрами из реки и льют в колоду. А при продвижении вперед по штольне еще и свод крепить нужно, для этого приходится рубить деревья и стаскивать бревна на берег. Словом, та еще работенка.

А тут двое неумех будут брать богатый золотом песок и промывать его, теряя большую часть. Петр ничуть не сомневался, что на них посыплются обвинения. Поэтому он предпочитал черпать песок прямо из-под ног, даже не на берегу, а под водой. Тут уж сколько потеряет, все ерунда, а что намоет, артели прибавок.

– Да кто же шлих так моет, бестолочь, все золото обратно в реку сливаешь!

Петр разогнулся и вперил в Ефима сердитый взгляд. Тот как раз возвращался с тачкой обратно в штольню. Конечно, мужик будет лет на пятнадцать постарше его, вот только это ничего не значит. Он никто и звать его никак, чтобы подобным тоном разговаривать с Пастуховым. Ведь важно не то, что Ефим сказал, а то, как он это сказал.

– Еще раз откроешь свою пасть, будешь шамкать до самой смерти. А не поймешь, так и шамкать придется недолго, – смерив старателя взглядом, угрюмо произнес Петр.

– Ты-ы… – вращая глазами, ища поддержки у находящихся неподалеку Андреевича и Егора, начал было Ефим.

– Пасть закрыл. И пошел по своим делам, – слегка поведя плечами, припечатал Петр.

– Ефим, ты что к человеку цепляешься? – строго одернул Андреевич.

– Да он…

– Ты давай делом займись и людей не задевай. Шевелись, тачка заждалась. – Проводив соратника сердитым взглядом, старший подошел к Петру: – Ефима заносит, не без того. Но он дело говорит. Эдак ты ничего не намоешь. Аккуратнее надо, плавненько, вот так.

– Так я за науку буду только благодарен. Но он же, как пес, лается.

– Есть такое. А вы что это оружные? Вчера глянул, да смолчал. А вы и сегодня при стволах.

Все так. Петр был при маузере, который пристроил наискось груди. Была у него мысль прикупить браунинг. Все же оружие покомпактнее. Но по здравом размышлении отказался от этой мысли. Тот все же больше подходит для города, а вот маузер и в тайге будет нелишним. Тяжеловат и громоздок, но по большому счету это не критично.

Митя также при оружии. Парнишке очень уж понравился винчестер Петра. Он прямо-таки спал и видел нечто подобное. Поэтому, получив от Кравцова в личное пользование оба трофейных винчестера, один из них Петр подарил парнишке. С одной стороны, вроде как с экзотической скобой, с другой – патрон самый обычный, к мосинской винтовке. При случае их можно прикупить у военных, и куда дешевле, чем в лавке. Прапорщики в этой армии все же офицеры, хотя только в военное время. Но с их ролью вполне справляются фельдфебели.

А вот вожделенный взгляд парнишки в сторону одного из маузеров Петр откровенно проигнорировал. Всему есть предел, как и его щедрости. Правда, лишать Митю короткоствола он не собирался. Мало ли как оно обернется в тайге. Поэтому подарил ему свой наган с сотней патронов. По примеру Пастухова парень пристроил револьвер в кобуре на груди.

– Кузьма Андреевич, на тебя нападали? – не ответив, поинтересовался Петр.

– Я воевал. Если ты об этом.

– Не об этом. Я о том, что когда ты идешь, никого не трогаешь, а тут в тебя начинают палить.

– Слава богу, не довелось.

– А мне за неполные полгода уж дважды.

– Ну это-то я знаю.

– Ну а коли знаешь, знай и другое. Я уж лучше буду выглядеть смешным, чем потом с голой пяткой бросаться на пулемет.

– Ладно. То дело твое. Ошибку уяснил? – имея в виду работу с лотком, уточнил артельщик.

– Спасибо, уяснил.

– Ну, тогда работай.

К концу этого дня Петр с Митей намыли примерно граммов десять золотого шлиха. Хотя старались как могли и не филонили, промыв целую гору песка. А еще Петру попался самородок весом граммов двадцать. Вот уж во что старателям верилось с трудом. Но ведь чего только не случается. Бывает, самородки скатываются и с колоды. Поди за всем уследи…

– А с чего вы думаете, что он все намытое отдал? Весь день вошкаются в два лотка, а в артель сдали всего-то щепотку песку. А самородок? Вот такой он весь из себя честный и ничего не припрятал? Да в жизни не поверю, – послышался приглушенный голос Ефима.

– Хочешь сказать, что все такие? Стало быть, и я, и Илья, и даже Андреич скрысить можем? – глухо возразил Егор.

– Вы другое, – не растерялся Ефим. – Мы с вами уж не первый год знаемся. И ни разу меж нами черная кошка не пробегала. А они чужаки. За наукой к нам подались, как же. Места верного у самих нету, вот и присоседились к нам. Хорошо устроились, – подпустив ехидцы, закончил он.

– Брось, Ефим, – послышался голос Ильи. – Речка большая, и золото есть по всем берегам. Конечно, выше по течению его куда как меньше, чем здесь. Но уж побольше, чем в том песке, где моют они. Ты просто успокоиться не можешь, что он тебя осадил, вот и бесишься. А к слову, если Егор мне верно обсказал, осадил-то он тебя по делу.

– Да верно я вам говорю, припрятали они большую часть. Ну где это видано, чтобы горбатиться на дядю задарма, да еще и харч свой. З-зараз-за. Чуешь, мясным взваром потянуло? А утром свежим хлебом как дохнуло, у меня аж голова кругом пошла.

– А-а-а, я по-онял. Ефимку живот подводит, вот он и взъелся на новичков, – поддел Илья.

– Ничего не живот, – тут же возразил Ефим. – Харч – это так. К слову пришлось. Я к тому, что прячут они от нас намытое. А участок-то наш. Опять же уговор был.

– Вот именно, что уговор. Артель им науку, а они за это отрабатывают на нас. И что ты кругом подвох ищешь? О, каша поспела. И заметь, приправлена она мясом, – заметил Егор.

– Солониной, – едва ли не с пренебрежением поправил Ефим.

– Не ной. А где Андреич? – спросил Егор.

– Антоха с артелью подтянулся, Андреич пошел с ним переговорить, – проинформировал Илья.

– Ну тогда начнем, а ему оставим. Подогретая каша – это не то что с пылу с жару, – хлопнув в ладоши и потерев их, произнес Ефим.

– Я сейчас начну кому-то, – послышался в отдалении голос Андреевича. – Стоит только отлучиться, как тут же норовят от котла отстранить.

Петр, так и не выйдя из-за избушки, тишком сдал назад и начал спускаться по тропинке к берегу. Сразу не показался, заслышав беседу сидящих за столом под навесом артельщиков, а потом уж поздно было. Вопрос у него не горячий, так что перебьется.