class="p1">— Ей это понравится. Я позабочусь о том, чтобы тебе предоставили экипаж Эйдена, так тебе будет легче передвигаться со всеми пакетами.

— Я ценю это.

— Скажи мне, что, по твоему мнению, понравилось бы другим дамам в качестве занятия.

— Флоре, очевидно, садоводство, поскольку она уже возится здесь с садом. Я подумала, что ты мог бы попросить своего садовника научить ее. У Лотти невероятный вкус в декоре.

Она взмахнула рукой, обводя комнату.

— Эти люди, которые богатеют, могли бы использовать кого-то, чтобы придать своим домам стиль. Ты мог бы помочь ей открыть свой бизнес. Лили, Руби и Перл стали бы отличными компаньонками. Я могу научить их, как с этим справиться.

— Сколько времени это займет?

— Не более трех месяцев.

Она усмехнулась.

— Ты заплатишь эти две тысячи фунтов.

— Деньги будут потрачены не зря.

Ей нравилось легкое товарищество, которое вернулось к ним, и она почти жалела, что попросила его научить ее быть соблазнительницей. До того, как она приехала сюда, жизнь казалась такой безнадежной, и она видела мало надежды на будущее. Теперь она вдруг какзалась наполненной обещаниями.

— Что будешь делать ты, когда дамы перестанут… развлекать?

— Джуэл хочет превратить это место в пансион, сдать комнаты.

Его губы медленно растянулись в улыбке, и она подумала о других вещах, которые он делал медленно.

— Нам придется нанять Лотти, чтобы она сделала все комнаты этажом ниже более подходящими для постоянного проживания.

Она представляла себе, что все внутри них должно быть заменено.

— Парадную гостиную нужно переделать.

— Онп довольно безвкусная.

— Рискованная.

Они погрузились в уютное молчание. Решив, что на данный момент они исчерпали все темы для разговора, она открыла книгу, которую он написал.

— Моя семья будет соберется на Рождество.

Подняв взгляд, она мягко улыбнулась ему. Трудно было поверить, что Рождество в следующий четверг.

— Как здорово.

— Я бы хотел, чтобы ты присоединилась к нам в канун Рождества.

Уставившись на него, она не была бы более ошеломлена, если бы он внезапно сбросил всю свою одежду.

— Половина твоей семьи теперь принадлежит к знати. Ты же не можешь думать, что дворяне будут рады мне.

— Для дам, которые живут здесь, канун Рождества и Рождество — самое оживленное время года. Мужчины без семей или возлюбленных одиноки и ищут утешительных объятий. Jewel создает очень гостеприимную атмосферу, более гостеприимную, чем обычно. Ликер течет рекой. Женщины болтают, танцуют и флиртуют. И да, они затаскивают мужчин в постель. Редко бывает тихо. Ты действительно хочешь быть наверху, в одиночестве, слушая все эти празднества?

— Я скандальная, дочь вероломного—

— Мои братья и сестры и я — все незаконнорожденные, без сомнения, результат скандала. Те, кто женился на них, вызвали этим скандал. Тея, я сомневаюсь, что во всем Лондоне есть гостиная, где тебе были бы более рады или где ты чувствовала бы себя как дома.

— Кто там будет?

— Джилли и Торн, поскольку собрание пройдет в их резиденции. Потом Мик и Эслин. Мик был первым из нас, кого взяла к себе мама, поэтому его всегда считали старшим, и он не стесняется щеголять этой ролью. Эйден и Селена, Финн и Лавиния, Фэнси и Роузмонт. А еще дети. У Мика, Финна и Джилли есть по дочери. У Эйдена есть сын. Малышка Джилли — старшая, ей, по-моему, уже почти полтора года. А еще есть мальчик-сирота по имени Робин, которого мы все приютили. Мы не знаем его настоящего возраста, но я бы сказал, ему около десяти. Любит все, что связано с животными. Он живет с Финном и Лавинией на их конной ферме. Наша мама, конечно, тоже будет там.

— Что, если ты ошибаешься и мое присутствие будет им неприятно?

— Я бы не спрашивал, если бы не хотел, чтобы ты была там, если бы я не был уверен, что тебе будут рады.

Все в нем было темным: волосы, глаза, кожа, выгоревшая на солнце. И все же, глядя на него, она почувствовала свет надежды. Она кивнула.

— Для меня было бы честью сопровождать тебя.

Глава 20

В последующие ночи, когда она входила в библиотеку, он всегда был там, как и ее бокал хереса, ожидающий ее. Хотя каждый из них держал в руках книгу — просто реквизит, чтобы они могли притвориться, что пришли почитать, а не проводить время в компании другого, — обложки никогда не переворачивались, страницы никогда не просматривались. Вместо этого они разговаривали, делились историями и смеялись.

Она рассказала ему о своем первом пони. Он рассказал ей о собаке, которая была у него в детстве. Как отец в первый раз повел ее в театр. Про ту ночь, когда он и его братья пошли в низкопробный театр. Про непристойные книжки, которые они с леди Джоселин читали друг другу вслух. Про непристойные книги, которые он читал про себя.

Она могла рассказать ему все, что угодно. И если они иногда смотрели друг другу в глаза слишком долго, если нужда желание угрожали дать о себе знать, он умело разрушал чары, помешивая огонь, или наливая напитки, или подходя к камину. Пару раз он извинялся, утверждая, что его зовет незаконченная рукопись. Но она знала, что он не доверял себе, чтобы выполнить свое обещание не использовать ситуацию в своих интересах, что только заставило ее доверять ему еще больше. Она поймала себя на том, что отчаянно желает, чтобы он одарил ее поцелуем, лаской или нежным шепотом.

Она прошла примерку, впечатленная отличной работой, проделанной Бет. Они с Эстер отправились за покупками, хотя она воздержалась от покупки всего, что хотела. Деньги были товаром, который она больше не считала само собой разумеющимся. Она намеревалась сохранить как можно больше своего выигрыша.

Ее платья прибыли во вторник, а в среду Эстер провела большую часть дня, помогая Алтее подготовиться к встрече Сочельника с Бенедиктом. И его семьей. Конечно, с его семьей. Они будут там. Но не они были причиной, по которой она с нетерпением ждала этого вечера. Он был.

Она хотела соблазнить его нарушить это проклятое правило.

Это была одна из причин, по которой она принимала ванну, используя купленное ею французское мыло с ароматом гардении. Причина, по которой ее новое нижнее белье было сшито из атласа, шелка и кружев. Причина, по которой она надела чулки и впервые сунула ноги в атласные туфельки.

Стоя перед зеркалом в красном бархатном платье, она и не подозревала, насколько нелестными были ее повседневные платья, не только из-за потертостей и залатанных лохмотьев, но и потому,