…все было закончено, Сергеев все еще приходил в себя от того, что они только что устроили. А Алексей прошел и сделал всем контроль, потом подошел к Сергееву и сказал:

– Жестко? Да, жестко, потому что это война, боец… и тут не до реверансов и благородства, способ не важен, важна цель, и мы ее достигли… Связывайся с «Авророй» и доложи об успешной операции, пусть подходят, тут сейчас светло, а я пойду трос сниму да бабу эту успокою.

Алексей размотал трос на пне и потихоньку стравил его в реку, опустив на дно. Сергеев докладывал на «Аврору» о завершении операции, опустившись на колени, и наблюдал, как командир перетаскивает трупы ближе к берегу, потом Алексей направился к дому деда, убрал полено и открыл дверь.

– Ба-бах! – раздался оглушительный грохот, и Алексей отлетел от двери метров на пять, Сергеев замер на секунду, пытаясь понять, что произошло… из домика вышла женщина с обрезом двустволки в руках, подошла к лежащему на земле Алексею, переломила стволы, вставила патрон и подняла оружие… но выстрелить не успела… Сергеев выпустил две очереди, и она упала рядом с Алексеем.

– Вот же… вот же дурак… – прохрипел Леха, когда Сергеев, сняв с него разгрузку и куртку камуфляжа, не умело пытался его перевязать. Большая часть заряда прилетела в разгрузку, размолотив магазины в подсумках, но и в грудь и в живот досталось.

– Как же так, командир? – всхлипывая, спросил Сергеев.

– Отставить ныть!.. Я просто… просто я с бабами и детьми так и не привык воевать… – ответил Алексей и закашлялся, закрыв рот рукой, потом посмотрел на забрызганную кровью ладонь, – паршиво, я уж надеялся, что пронесло и всего-то ливер отшибло. На «Аврору» сообщил?

– Да, командир, сообщил… уже плывут, – ответил Сергеев, смотря, как быстро наполняется кровью повязка на пару сантиметров ниже ключицы справа.

– Сопли подбери, боец! – сказал Леха и снова закашлялся. – Я и так прожил больше чем нужно… Дашку вытащили… и нормально… Скажи Николаичу – не надо меня сжигать… тогда уж здесь похороните, до Сахарного не довезете… жарко, протухну…

– Командир, вон уже «Аврора» швартуется, может обойдется…

– Нет, Сергеев, в этот раз не обойдется… Николаича берегите, – сказал он и на выдохе закрыл глаза, еле заметно улыбнулся, перестал дышать и его сердце сократилось в последний раз.

Алексея мы похоронили, как он и просил. Место выбрали хорошее, на мысу рядом с устьем, с этого места открывался отличный вид, и на новые берега, омываемые новым океаном, и на быструю реку Северную. Почетный караул отстрелялся траурным салютом, Иваныч произнес какие-то слова, хорошие, наверное, но я их не слышал… Я стоял рядом с могилой, которую ребята аккуратно обложили плоским песчаником, а боцманская команда вкопала трехметровый крест из толстого бруса. Я стоял и курил, наверное, уже третью сигарету подряд и прислушивался к себе… пустота, пустота и тоска. Кто-то принес и установил на могилу крышку от патронного ящика, закрепив ее под углом к кресту, с аккуратной надписью краской «Гвардии майор Алексей Петрович Сальников».

Все разошлись готовиться к отплытию, и у могилы остались только я, Иваныч, Вася и Даша. Иваныч присел к могиле, поставил у щита маленькое блюдце, на него эмалированную кружку с оббитой местами эмалью и налил в нее водки из потаенных запасов кока, а на блюдце положил пару армейских галет из пайка. Даша пристроила рядом какие-то цветы, что нарвала на склоне сопки, и отошла ко мне, тихо вытирая не прекращающие катиться слезы. Иваныч подошел к нам, отпил из горлышка и протянул мне бутылку, я последовал его примеру и передал Даше, она тоже сделала маленький глоток, поморщившись, передала бутылку Васе, он приложился, и мы каждый, мысленно еще раз попрощавшись с Алексеем, пошли вниз.

«Аврора» вышла из устья и плавно пошла вдоль берега, проходя мимо мыса Иваныч подал три раза сигнал сиреной, потом наклонился к микрофону громкой и сказал:

– Вахтенным занять боевые посты.

В свою каюту я пустил Дашу и малую Ольгу, а сам, притащив в рубку раскладушку, уселся на «баночку» у иллюминатора и молча смотрел на удаляющееся устье Северной и возвышающийся на мысу крест.

Двух мальчишек десяти и двенадцати лет мы забрали с собой, выяснилось, что их в Митрофановку привез дед с прииска, а на прииск они попали с какой-то группой выживших. В Митрофановке мальчишки занимались по хозяйству и на посылках, особо их не жаловали, кормили тем, что осталось с общего стола, и ну давали ход рукам, периодически оставляя синяки на их тщедушных тельцах.

Перед отходом Яковлев собрал все трофеи и погрузил их на мотобот, который сейчас болтается позади «Авроры» на буксире. Единственный остававшийся дом в Митрофановке тоже облили бензином и сожгли, сложив внутрь тела братков Тульского.

Еще на переходе Вася дал радиограммы в Лесной и Лунево по поводу «купеческой дочки» Оксаны. И сейчас, стоя на открытом мостике, когда «Аврора» идет вдоль берега Сахарного и до пирса чуть больше кило метра, я уже наблюдаю в бинокль стоящий рядом с «Мандарином» «Альбатрос». Спустя полчаса уже слаженная боцманская команда сделала свое дело, наш корабль пришвартовался, и сходни стукнулись об пирс.

– Оксана! Оксана! – крича на бегу и чуть не сбив боцмана с ног, по сходням вбежал на палубу профессорского вида мужичок, в белых брюках, белой же рубахе и в соломенной шляпе. – Где Оксана?

– Да тут твоя Оксана, – крикнул я ему с открытого мостика, – подожди, сейчас поднимется из кубрика.

– Макарыч, слышишь меня, – сделал я вызов в рацию, увидев, как он спускается по дороге к пирсу.

– Да, Сергей, слышу.

– Принимай людей, схема прежняя, размещай на хуторе.

– У нас тут еще десяток переселенцев на днях прибыло от Фимы, на хуторе уже нет места.

– Вызывай Михалыча, пусть у боцмана две палатки армейские большие и раскладушки заберет, места хватит.

– Понял.

Люди потянулись вниз по сходням, неся с собой свой нехитрый скарб, а большинство было и вовсе без него.

– Папка! – крикнула Оксана, поднявшись из кубрика, и бросилась ему на шею.

А я стоял и смотрел на эту бурю эмоций… внизу на пирсе стояли обнявшись и плакали Маша и Даша. У меня засвербело в носу, я поднял голову вверх и подумал: «Видишь, Леха? Наверное, видишь».

– Ну что, Николаич, какие планы? – спросил Иваныч, поднявшись из рубки и встав рядом, опершись.

– Всем отдыхать… Завтра в форту совещание.

– Хорошо, – ответил Иваныч, окрикнул мечущегося по палубе боцмана, – оружие и боеприпасы в форт, все остальное на склады и отдыхать. Завтра большая приборка по «Авроре».

– Есть, – кивнул боцман, перехватывая стропы с гака крана, который уже, разложив лапы у пирса, подал стрелу.

Я спустился в каюту, посмотрел на пустующую Лехину кровать и лежащий на ней рюкзак, подхватил свои вещи и пошел домой.