Клинт Карагиозис явился в агентство около девяти. Едва он переступил порог, как Бобби положил ему руку на плечо и повел обратно к лифту.

– Садись за баранку. По дороге расскажу, что случилось ночью. Я знаю, на тебе еще другие дела, но история Полларда принимает крутой оборот, нельзя терять ни минуты.

– Куда ехать?

– В лаборатории Паломар. Оттуда звонили. Получены результаты анализов.

Небо совсем расчистилось, лишь вдали в сторону гор уплывало несколько пышных облаков – совсем как раздутые паруса громадин-галеонов, отправившихся в плавание на восток. Стоял самый что ни на есть обычный для Южной Калифорнии день – погожий, прозрачный, исполненный ласкового тепла и зелени листвы. А на дорогах постоянно возникали чудовищные пробки, от которых и тишайший водитель неминуемо превращался в лютого человеконенавистника, жаждущего пустить в ход полуавтоматическое оружие.

Клинт старательно избегал крупных магистралей, но и на объездных путях оказалась та же картина. Бобби уже успел рассказать обо всех событиях ночи, а до лабораторий оставалось еще минут десять езды. А рассказывал Бобби довольно долго: Клинт постоянно прерывал повествование. Удивление Клинта было сдержанным – на то он и Клинт, и все же новость о том, что Фрэнк, видимо, умеет телепортироваться, даже его поразила.

Толковать с таким невозмутимым человеком, как Клинт, о загадках человеческой психики – пустое дело: поневоле сам чувствуешь себя пустобрехом, у которого один ветер в голове. Поэтому, когда машина еле-еле ползла по Бристол-авеню, Бобби решил сменить тему.

– А ведь было время, хоть весь округ исколеси – ни одной пробки.

– Было время, и не так давно.

– Да уж. Когда-то и дом можно было купить без всякой очереди. Это сейчас спрос в пять раз больше, чем предложение.

– Ага.

– И по всему округу росли апельсиновые рощи.

– Помню, помню. Бобби вздохнул – – Достукались. Ишь как я разбрюзжался: раньше и то было лучше, и это. Старый хрыч, да и только. Еще немного – и стану вспоминать, как здорово жилось на земле при динозаврах.

– Мечты, – заметил Клинт. – У всякого своя мечта. А у многих еще и такая – перебраться в Калифорнию. Вон сколько сюда понаехало, яблоку негде упасть. Из-за этой теснотищи Калифорния уже не похожа на край их мечты. Вернее, мечта, ради которой они сюда едут, уже никогда не сбудется. А может, мечта и должна быть недостижимой или хотя бы труднодостижимой. Что в ней толку, если ее легко осуществить?

Бобби ушам своим не верил: кто бы мог подумать, что Клинт способен разразиться таким пространным монологом, да еще на такую отвлеченную тему, как мечта?

– Ну сам-то ты уже живешь в Калифорнии. И о чем ты теперь мечтаешь?

После некоторого колебания Клинт ответил:

– Чтобы Фелина снова могла слышать. Медицина здорово продвинулась. Что ни день – новые открытия, новые методы лечения.

Машина свернула с Бристол-авеню на тихую улочку, где находились лаборатории Паломар. "Хорошая у Клинта мечта, – подумал Бобби. – Прямо замечательная. Лучше, чем у нас с Джулией – заработать на спокойную жизнь, забрать Томаса из Сьело-Виста и жить всем вместе, как прежде".

Клинт остановил машину возле большого бетонного корпуса лабораторий. Подходя к двери корпуса, он бросил:

– Ах да. Приемщица думает, будто я "голубой". Мне так удобнее.

– Что?

Но Клинт без дальнейших объяснений вошел в приемную. Бобби проследовал за ним и подошел к окошку для посетителей. За барьером он увидел хорошенькую блондинку.

– Здравствуйте, Лайза, – сказал Клинт.

– Привет. – Девица хлопнула жевательной резинкой.

– Агентство "Дакота и Дакота".

– Да-да, помню. Анализы готовы. Сейчас принесу.

Она оглядела Бобби и улыбнулась. Бобби тоже улыбнулся, хотя любопытный взгляд девицы показался ему немного странным.

Приемщица принесла два больших запечатанных конверта из плотной бумаги. На одном значилось:

"ОБРАЗЦЫ", на другом – "РЕЗУЛЬТАТЫ АНАЛИЗА". Клинт передал второй конверт Бобби, и они отошли от барьера в другой конец приемной Бобби вскрыл конверт, достал бумаги и пробежал глазами.

– Кошачья кровь.

– Да ну!

– Именно так. Когда Фрэнк проснулся в мотеле, он был перепачкан кошачьей кровью.

– Я же говорил, что Фрэнк не убийца.

– Кошка, вероятно, думает иначе.

– А насчет песка что?

– Гм… Какие-то непонятные термины… В общем, вывод такой, что мы не ошиблись. Это действительно черный песок.

Клинт вернулся к окошку.

– Лайза, помните, вы рассказывали про пляж на Гавайях? Вот где черный песок.

– Кайму. Местечко – класс.

– Да, Кайму. А есть еще такие пляжи?

– С черным песком? Нет. Там еще один замечательный пляжик – Пуналуу. И тот и другой – на большом острове. Может, на других островах такие и встречаются. Там ведь вулканов уйма.

– При чем тут вулканы? – вмешался Бобби.

Лайза вынула изо рта жевательную резинку и положила на клочок бумаги.

– Мне говорили, все как раз из-за вулканов. Горячая лава стекает в море, в воде начинает взрываться и разбрасывает много-много крохотных кусочков черного стекла. Потом волны их перемалывают, перемалывают, и получается черный песок.

– Выходит, такие пляжи на Гавайях могут оказаться где угодно? – предположил Клинт. Лайза пожала плечами. – Наверно. Клинт, а этот парень – твой.., дружок?

– Да.

– Я хочу сказать, близкий дружок?

– Да, – ответил Клинт, не глядя на шефа. Лайза подмигнула Бобби.

– Слушай, попроси Клинта свозить тебя на Кайму. Заниматься любовью звездной ночью на черном песке – отпад. Мало того что он мягкий, он еще и не отсвечивает. Обычный песок отражает лунный свет, а этот – нет. Лежишь на нем – будто летишь в темноте. Все ощущения в сто раз сильнее. В общем, сам понимаешь.

– Да, звучит заманчиво, – согласился Клинт. – Ну пока, Лайза.

Он направился к выходу. Бобби поплелся за ним, но Лайза окликнула его:

– Так ты уговори Клинта поехать на Кайму. Ей-богу, не пожалеете.

На улице Бобби остановил Клинта.

– Эй, а ну-ка объясни, что это значит?

– Она же все объяснила. Маленькие кусочки черного стекла…

– Я не про то. Ого! Да ты никак улыбаешься? В жизни не видел, чтобы ты улыбался. Ты чего лыбишься, гад такой?!

К девяти в агентство пришел Ли Чен. В кабинете, где помещались компьютеры, его уже дожидалась Джулия. Ли Чен откупорил бутылку апельсинового зельцеpa и устроился поудобнее возле своей обожаемой аппаратуры. Это был мужчина среднего роста, поджарый, жилистый, со смуглым, медного оттенка лицом и черными как смоль волосами, которые топорщились, почти как у панка. На нем были красные теннисные туфли и носки, широкие черные спортивные брюки с белым поясом, черная с зеленоватым отливом рубаха, покрытая причудливыми разводами в виде растительного орнамента, а сверху – черный пиджак с узкими лацканами и широкими накладными плечами. В агентстве "Дакота и Дакота" второго такого франта не найти – разве что приемщица Кэсси Хенли, которая что ни день щеголяла в обновке, одна другой моднее.