Вот, к примеру, одно из крупнейших и самых активных исследований такого рода, известное как "Колорадский проект усыновления". В середине 1970-х годов группа исследователей из Университета Колорадо под руководством Роберта Пломина, одного из ведущих мировых специалистов в области генетики поведения, привлекла к участию в эксперименте 245 женщин из Денвера, готовых отдать своих детей на усыновление. Исследователи посещали детей в их новых семьях, проводя с ними регулярные тесты на свойства личности и уровень умственного развития. Те же самые тесты они проводили с их приемными родителями. Для сравнения исследователи проводили такие же тесты с группой из 245 родителей и их биологических детей. В случае этой сравнительной группы результаты получились в достаточной степени ожидаемыми. По таким пунктам, как степень умственных способностей и некоторые аспекты личности, биологические дети весьма напоминают своих родителей. Однако что касается приемных детей, то результаты были абсолютно странными. Оказалось, что результаты их воспитания не имеют ничего общего с их приемными родителями. Эти дети по своим личностным или интеллектуальным показателям похожи на людей, которые их воспитывали, кормили, одевали, читали им, учили их, любили и заботились о них в течение 16 лет, не больше, чем на двух взрослых, которых можно случайно встретить на улице.

Это, если задуматься, весьма необычное открытие. Большинство из нас полагают, что мы похожи на своих родителей благодаря генам и, что более важно, благодаря тому, что родители в значительной степени воспитывают нас по своему подобию. Но если это правда, если воспитание так много значит, тогда почему приемные дети вообще не похожи на своих приемных родителей? Исследование в Колорадо не утверждает, что гены объясняют все, а среда не имеет значения. Напротив, все выводы упорно указывают на то, что наше непосредственное окружение играет такую же большую (если не более важную) роль, как и наследственность, в формировании личности и умственных способностей. Исследование утверждает, что, каково бы ни было влияние среды, оно не имеет такого большого отношения к родителям. Это нечто другое. По утверждению Джудит Харрис, это — воздействие сверстников.

Почему, спрашивает Харрис, дети недавних иммигрантов никогда не сохраняют акцент своих родителей? Как получается, что дети глухих родителей умудряются научиться говорить так же хорошо и быстро, как и сверстники, чьи родители говорят с ними с самого их рождения? Ответ всегда был в том, что речь — это навык, которым овладевают во внешней среде. Эта ситуация означает следующее: то, что дети узнают от других детей, так же важно или даже важнее в обретении речевых навыков, как и то, что они узнают дома. Дж. Харрис утверждает, что в общих чертах верно то, что влияние среды, которое помогает детям стать такими, какие они есть (формирует их характер и личность), — это влияние сверстников.

Это утверждение, что понятно, вызвало горячую полемику в популярной прессе. Звучали законные аргументы о том, когда (и в какой степени) это может быть применимо. Но нет сомнений в том, что это имеет огромное отношение к вопросу о подростковом курении. У детей курильщиков более чем в два раза выше вероятность того, что они начнут курить, по сравнению с детьми некурящих родителей. Это хорошо известный факт. Но если следовать логике Харрис, то родители, курящие в присутствии детей, не дают им примера для подражания. Это всего лишь означает, что дети курильщиков наследуют от родителей гены, которые предрасполагают их к никотиновой зависимости. Исследования, проведенные с приемными детьми, показали, что дети, воспитывавшиеся в семье курильщиков, начинают курить не чаще, чем дети некурящих родителей.

"Иными словами, эффекты вариаций воспитания (например, родители, курящие дома или нет) сводились практически к нулю к тому времени, когда дети достигали подросткового возраста, — писал в 1994 году психолог Дэвид Роу в своей книге The Limits of Family Influence, где подвел итоги исследованиям по этому вопросу.[101]Родительская роль пассивна. Они обеспечивают набор генов, функционально относящихся к риску курения, но они социально не воздействуют на своего отпрыска".

Для Роу и Харрис процесс, в результате которого подростки заражаются привычкой к курению, протекает в кругу сверстников. Это не подражание поведению взрослых, — подростковое курение как раз возрастает, когда взрослые начинают меньше курить. Подростковое курение — это свойство поведения подростков, это участие в эмоциональном опыте, это выразительный язык и ритуал молодости, недоступные и непонятные для чужаков, так же, как ритуал подростковых самоубийств в Микронезии. Как в подобных обстоятельствах мы можем ожидать, что какое-либо вмешательство взрослых возымеет эффект?

"Рассказывать подросткам о вреде курения — это вас состарит! Это сделает вас бессильным! Это сделает вас безжизненным! Это бесполезно, — заключает Харрис. — Это пропаганда взрослых. Именно потому, что взрослые не одобряют курение (ибо в нем есть что-то вредное и неприличное), подростки тянутся к сигарете".

6.

Если старания помешать усилиям продавца (попытки внедриться в ближайшее внешнее окружение подростка) не выглядят особенно эффективной стратегией борьбы с курением, то как обстоят дела с прилипчивостью? Здесь тактика поиска переломных моментов совершенно другая. Мы подозреваем, как я уже писал ранее, что одна из причин, по которой одни экспериментирующие с никотином люди больше никогда не курят, а другие превращаются в пожизненных заядлых курильщиков, состоит в том, что разные люди обладают весьма различной врожденной переносимостью никотина. В идеальном мире мы бы дали заядлым курильщикам таблетку, которая понизила бы их переносимость до уровня, скажем, умеренного курильщика. Это был бы отличный способ лишить привычку курить ее прилипчивости. К сожалению, мы не знаем, как это сделать. У нас есть никотиновый пластырь, который медленно и регулярно выделяет дозу никотина, чтобы курильщики не хватались за вредоносные сигареты для ускорения. Это стратегия против прилипчивости, которая помогла миллионам курильщиков. Но ясно и то, что этот пластырь далеко не идеален. Наиболее привлекательный способ для наркоманов получить свою дозу осуществляется в "ударной" форме — большая доза вводится быстро и подавляет негативные ощущения. Потребители героина не ложатся под героиновую капельницу: они делают себе укол два или три раза в день, вводя сразу большие дозы. Курильщики поступают точно так же. Они делают глубокую затяжку, потом пауза, и еще одна глубокая затяжка. Пластырь, однако, дает постоянную дозу наркотика в течение всего дня, что довольно скучный способ употребления никотина. Пластырь кажется не более эффективным переломным моментом в борьбе против эпидемии курения, чем детские молочные смеси — переломным моментом в борьбе против избыточного веса. А есть ли лучшие варианты?

Думаю, есть два варианта. Первый можно увидеть в связи между курением и депрессией, связи, обнаруженной совсем недавно. В 1996 году обследование амбулаторных пациентов психиатрической клиники в Миннесоте показало, что половина из них курили, а это показатель выше средненационального. Два года спустя Александр Глассман, психолог из Колумбийского университета, обнаружил, что 60 % заядлых курильщиков, которых он изучал в рамках совершенно другого исследовательского проекта, страдали в прошлом глубокой депрессией.[102]Вслед за этим он провел широкомасштабное исследование с участием произвольно отобранных 3200 взрослых испытуемых, опубликовав результаты в Journal of the American Medical Association в 1990 году.[103]Из тех, кто когда-либо в жизни имел диагноз серьезного психического расстройства, 74 % в какой-то период курили, а 14 % бросили курить. Из тех, кто никогда не имел диагноза психического расстройства, 53 % какое-то время курили, а 31 % сумели отказаться от этой привычки. По мере нарастания психиатрических проблем соотношение курящих увеличивается. Примерно 80 % алкоголиков курят. Около 90 % шизофреников курят. В одном из шокирующих своими результатами исследований группа британских психиатров сравнила привычки к курению среди 12- и 15-летних подростков с эмоциональными и поведенческими проблемами и среди подростков того же возраста из обычных школ. Половина проблемных подростков выкуривала уже больше 21 сигареты в неделю, в то время как более благополучные выкуривали в неделю 10 сигарет. Иными словами, по мере сокращения общего уровня курения привычка усиливается среди наиболее неблагополучных и маргинальных членов общества.