— Надеюсь, что больше тебе не придется выходить замуж, — сказал Данилов, беря Елену за руку.

— Я надеюсь, что мне больше не захочется этого делать.

Данилов не совсем понял, на что намекала Елена, но переспрашивать не стал…

— Страшно вспомнить! Выйти за тебя замуж я мечтала еще студенткой! — сказала Елена Данилову во время танца.

Танцевали медленный танец под живую ресторанную музыку. Скрипач немилосердно фальшивил, пианист то и дело промахивался мимо клавиш, но Данилова, весьма щепетильного во всем, что касается музыки, это не раздражало.

— Как здорово, что твоя мечта сбылась! — ответил Данилов.

— Ты действительно так думаешь?

— Да.

— И тебе нравится твой новый статус?

— Еще бы!

— Это так здорово, Вовка! — Елена еще сильнее прижалась к Данилову и шепнула ему на ухо: – Я слегка робею перед нашей первой брачной ночью.

— Я тоже, — также шепотом ответил Данилов. — Вдруг я не оправдаю твоих ожиданий?

Громкий смех во время медленного танца – большая редкость. Скрипач от неожиданности дернул смычком так, что скрипка издала нечто вроде всхлипа.

— Старик Вивальди проткнул бы этого лабуха его же собственным смычком, — сказал Полянский Вере.

— А вы играете на скрипке? — удивилась Вера.

— Нет, просто благодаря давней дружбе с Владимиром я научился отличать хорошую игру от плохой, — скромно ответил Полянский.

— Игорь, а можно нескромный вопрос?

— Можно, — разрешил Полянский. — Мне нечего скрывать.

— У вас часто случаются запои? — выпалила Вера.

— Увы, да, — Полянский горько вздохнул. — Почти каждый месяц… Вот сейчас смотрю, как за вон за тем столиком мужики водку пьют и чувствую, что скоро снова запью.

— Давайте поменяемся местами, — предложил отзывчивый Никита.

— Это уже не поможет, — покачал головой Полянский. — Процесс пошел…

— Я вам так сочувствую, — сказала Вера. — Вы, должно быть, пьете оттого, что в вашей жизни не было настоящей любви. В моей жизни ее тоже никогда не было…

— Я с населения денег живьем давно уже не беру, так спокойнее…

Доктор Комординцев, маленький, носатый, суетливый, похожий на птицу, озабоченную поисками пропитания, делился своим опытом с коллегами – участковыми терапевтами Кокановой и Гусем. Разговор шел откровенный – в подвале, кроме трех докторов, никого не было.

— Переводами просишь выслать? — пошутил доктор Гусь. — Или живешь на одну зарплату.

— Мне в Москве обживаться надо, семью содержать, сына в люди выводить, — нахмурился Комординцев. — На одну зарплату не разбежишься…

— Борь, ты не отвлекайся, — Коканова сделала последнюю затяжку и бросила окурок в «пепельницу» – трехлитровую банку, на четверть заполненную водой, которая стояла на полу. — У меня полный коридор народу.

— У меня есть кошелек на Яндексе. В Перми был один, а здесь я завел новый. Оформил его на одну из самых безмозглых бабок с участка…

— На кого, если не секрет? — поинтересовалась Коканова.

— На бабку Сидорову, Катуарская, восемь, знаете такую?

— Кто ж не знает Татьяну Витальевну? — хмыкнул Гусь. — Другой такой нет.

Бабка Сидорова, иначе ее никто в поликлинике и не называл, вызывала участкового врача по два-три раза на неделе. Жалоба у нее была одна и та же:

— Ничего не ем, доктор, кусок в горло не лезет, выпишите мне какие-нибудь таблетки для аппетита…

Если врач уходил, ничего не выписав, Сидорова садилась за стол, снимала трубку своего допотопного телефонного аппарата с диском вместо кнопок и звонила жаловаться прямиком в департамент здравоохранения города Москвы. На следующий день врач приходил без вызова и выписывал «дорогой Татьяне Витальевне» какие-нибудь витамины.

Рецепты бабка Сидорова никогда не отоваривала – аккуратно складывала стопочками в комод, не иначе как собирала архив для потомков, которым придет в голову изучать историю двести тридцать третьей поликлиники.

Если врач заставал Сидорову за тарелкой наваристого борща, то слышал:

— Вот, доктор, сварила супчик, полпенсии в него вбухала, думала – смогу хоть пару ложечек съесть, а все никак… Нет аппетита, ну нисколечко. Супчик мой доесть не побрезгуете, чтоб не пропадал?

Иногда Сидорову «клинило», и она начинала путать участкового врача с участковым милиционером. Тогда вместо просьбы выписать таблетки приходилось выслушивать жалобы на соседей, и днем, и ночью пытавшихся «сжить со света умирающую старуху». Хрен редьки не слаще…

— А что дальше-то? — Коканова потеребила Комординцева за рукав халата.

— Дальше – тишина! — улыбнулся Комординцев. — Просят у меня, скажем, на вызове или на приеме больничный, а я говорю: «Так, мол, и так, мне ваших денег не надо, но, если желаете, можете поддержать ими одинокую старушку, вот номер ее кошелька…»

— И что – канает? — усомнилась Конканова. — С нашим-то народом…

— Канает, — подтвердил Комординцев.

— Не поверю, чтобы наши алкаши тебя не кидали, — поддержал Коканову Гусь. — К тому же половина из них не знает, как на Яндекс бабло кидать…

— С конченой алкашней я не связываюсь – это верное палилово, — ответил Комординцев. — А нормальные люди все понимают и не кидают. Не в последний же раз встречаемся.

— Борьке повезло – он с Элькой работает, — позавидовала Коканова. — Она молчунья, не то что моя «тетя-телеграф».

— Если участок неудобный, то хоть медсестра должна быть хорошая, — усмехнулся Комординцев.

Третий участок, «унаследованный» Комординцевым от Назарова, действительно был неудобным – одни пятиэтажки. Во-первых, без лифтов, во-вторых, разброс большой, не набегаешься.

Металлическая дверь стерилизационной, возле которой шел обмен опытом, с лязгом распахнулась, выпуская наружу главную медсестру Светлану Георгиевну. Комординцев от неожиданности вздрогнул и уронил недокуренную сигарету на пол.

— Не сорите, Борис Сергеевич.

Комординцев поспешно поднял сигарету и отправил ее в банку с окурками. Светлана Георгиевна заперла дверь и оглядела всю троицу взглядом, полным иронии.

— Вас, доктора, послушать, так никакого Петросяна с Задорновым не надо. Неужели вы всерьез думаете, Борис Сергеевич, что ваша затея с Яндекс-кошельком в случае чего спасет вас от суда? Вам же уже за сорок…

— Сорок три, — уточнил Комординцев.

— …откуда такая детская наивность? Вы сходите на досуге к толковому юристу, не пожалейте денег на консультацию, он вам все разложит по полочкам. Существует только один способ уберечься от неприятностей – не торговать больничными листами. А все эти ваши «хитрости» – пустое дело. Удивляюсь я, удивляюсь. Каждый по тридцать тысяч в месяц вырабатывает, а все только и думаете, где бы подкалымить. А что вы встали, как памятники? Разве прием уже закончился?