Ближе к утру в клетушку, где спала Марго, вошла мать. Тяжело прошаркала к своей лавке, негромко вздыхая, сняла нарядную накидку. Лавка заскрипела под ее тяжестью.

Мать очень устала, прислуживая на графском пиру, поэтому Марго притворилась спящей. Так, притворяясь, она и заснула.

А утром, уже успокоившись и даже гордясь своей смелостью, рассказала о викинге старшей сестре Элисе. Ночью Элиса прислуживала пирующим, подносила к столам кувшины с питьем, поэтому мать позволила ей поспать подольше.

Новость ничуть не удивила Элису.

— Это, наверное, тот, о котором говорили вчера на празднике, — пожав плечами, сказала она.

— А что говорили? — поинтересовалась Марго.

После бессонной ночи ее щеки отекли, глаза покраснели, веки припухли. Даже руки не слушались — гребень, которым Марго расчесывала волосы, выскальзывал из пальцев, путался в тонких прядях.

— Разное. — Элиса потянулась, зевнула. Закрыла глаза, причмокнула от удовольствия.

— Что "разное"? — Марго оставила попытки причесаться, кое-как разделила волосы на три пряди, принялась плести косу.

— Всякое, — сонно пробурчала Элиса. — Говорили, будто он какой-то там ярл, вроде нашего графа, что ли, и отец Ансгарий его опекает, как наседка цыпленка. Говорили, что он поправляется, а лучше бы помер. Еще говорили, что дней через десять Бернхару придется поехать к королю, объяснять что да как. Это из-за Ардагара…

— Ардагар — важный господин, — рассудительно подтвердила Марго.

Сестра разлепила веки, насмешливо покосилась на нее:

— Много ты знаешь! Никакой он не важный, у него и родни-то знатной нет. Архиепископ его из сирот взял. Выучил, вырастил…

— Но граф-то наш его боится! — возразила Марго. Она уже почти доплела косу, оставалось лишь перевязать ее лентой. Марго перекинула косу через плечо на грудь, затянула узелок.

— Теперь-то его все боятся, — согласилась Элиса. Повернулась на бок, спиной к Марго, подсунула ладошку под щеку. Уже засыпая, пробормотала: — Он где шепнет, где послушает, всех знает, все знает… Нужный он господин, а не важный…

На самом деле Марго не видела большой разницы между нужным и важным господином, однако спорить не стала. Слезла с лавки, подоткнула под бок Элисы край одеяла, заботливо погладила густые темные волосы сестры:

— Можно, я пойду погуляю?

— Только далеко не ходи.

На этот раз ее запретов Марго не требовалось она и не собиралась покидать надежный родной двор…

На вылазку в город она решилась лишь спустя неделю. За неделю случилось многое — подох старый пес Нарзат, отец разбил рожу болтуну Лютеру, с которым соседствовал по мансе, а Элиса сшила себе новую рубашку с таким широким воротом, что в нем была видна почти вся грудь. Мать отругала ее, обозвала бесстыдницей и отобрала рубашку. Потом, смягчившись, дала старую монету и разрешила сходить на рыночную площадь, выбрать себе какую-нибудь безделушку по вкусу. Марго увязалась с сестрой.

День был не солнечный, однако безветренный, на рыночной площади шумели и толкались люди. Длинные ряды растянулись полукругом, примыкая один к другому, меж рядами шастали простые горожане, носились мальчишки. Гордо позвякивая оружием, рассекали толпу воины из крепости. Недолго думая, Элиса направилась к дому Гейнцев — за тканью.

— Куплю поярче, не шелку, так пестряди, — продираясь сквозь бурлящую и гомонящую людскую сутолоку, бормотала она. — Не только рубашку, еще и юбку сошью…

Марго была уверена, что ворот в новой рубашке сестры будет ничуть не уже прежнего. Но ширина ворота ее не волновала, куда интереснее было разглядывать людей вокруг, узнавать знакомые лица, чинно кивать в ответ на приветственные возгласы.

У дома Гейнцев покупателей почти не было, только какая-то женщина, судя по одежде деревенская, да высокий угрюмый мужик то ли ее муж, то ли брат. Мужик переминался перед разложенными на широкой лавке тканями, сопел и косо поглядывал на спутницу. Та вздыхала, щупала ткани, бродила от одного тюка к другому. Старшая дочка Гейнцев, Ирма, вертелась вокруг покупателей, расхваливала товар. Появление Элисы ее обрадовало. Оставив унылую парочку перед бледно-голубым свертком ткани, она обняла Элису, расплылась в улыбке.

— Какая ты стала красавица! Верно, от женихов отбоя нет?

Она говорила это каждый раз, когда встречала Элису или Марию. Марго она просто не замечала.

— Да что ты… — притворно засмущалась Элиса. Будучи белокожей, она легко краснела. Вот и теперь на ее щеках проступили розовые пятна. — Я за тканью пришла, хочу рубашку пошить…

Ирма продолжала улыбаться, но ее зрачки стали неподвижными, словно окаменели.

— Чем платить будешь? — быстро поинтересовалась она.

Элиса полезла за пояс, выудила монету. Ирма расслабилась, потянулась губами к уху Элисы:

— Пойдем, покажу тебе кое-что… Не для всех держим, но тебе…

Подхватив разомлевшую от лести Элису под локоть, она потянула ее в полутьму дома. Уже скрываясь в дверном проеме, оглянулась, окинула недоверчивым взглядом забытых покупателей бросила:

— Марго, пригляди тут пока…

Марго вовсе не хотела приглядывать за товаром Гейнцев, однако деваться было некуда. Она сдвинула тюк с серой шерстью в сторону, присела на освободившийся уголок лавки. Деревенская баба подошла к ней, придирчиво оглядев, предложила:

— Две несушки — и по рукам?

Торговаться Марго умела не хуже Ирмы. Какую ткань и сколько собиралась купить баба, она не знала, но две несушки показались ей смешной ценой.

— Три, — отрезала она.

Тетка насупилась, вернулась к долговязому. Они принялись о чем-то шептаться. Почувствовав себя гораздо увереннее, Марго по-хозяйски оглядела весь товар. Ткани были отменные — старик Гейнц знал толк в выделке и краске.

Долговязый и его баба заинтересовались зеленой, как летняя листва, пестрядью. Оттягивали край тюка, разглядывали на свет, о чем-то спорили. Товар им нравился, цена — нет. Марго уже собиралась слезть с лавки и пойти поболтать с ними — все интереснее, чем просто глазеть на улицу, — когда позади послышался шорох шагов. Обрадовавшись скорому возвращению сестры, девочка соскочила с лавки, повернулась:

— Элиса, ты…

Не договорив, она осеклась, попятилась. Из дома вышла вовсе не Элиса, а сам старик Гейнц — горбатый, морщинистый, с трясущейся головой и слезящимися красными глазами, утопающими в складках век. Справа от Гейнца шагал недавний знакомец Марго Ардагар. На нем был все тот же серый плащ, перетянутый веревочным поясом. Следом за Ардагаром семенил слуга из монастыря.

— Он не обычный викинг, он — ярл… Его род берет начало от Ингилингов, его отец в родстве с Хориком Датским и норвежским королем Хальфданом, — на ходу объяснял Гейнцу Ардагар.