Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Маленького Глеба, который был больше никому не нужен, отправили к бабе Дусе, отцовской бабушке, и он жил у нее до тех пор, пока ему не пришла пора отправляться в школу. Забрала его сестра отца, и в сельскую школу он ходил в деревне Соловьево, и подрабатывать на черных лесозаготовках начал там же, потому что все время хотел есть. Не было в теткиной семье достаточно денег. Да и на него, сироту, брошенного матерью, тратить их никто особо не собирался.
О том, что его бросила мать, сдала в детдом, а отец узнал и забрал, тоже рассказала тетка. Вот только, кто именно та ехидна, которая смогла так поступить, она была совершенно не в курсе. Что ж, это была Инесса Резанова, забеременевшая от неподходящего ей по статусу человека. Делать аборт было поздно, поэтому она родила, никому не сказав, кроме родной сестры, сдала сына в детдом и уехала концертировать в Венгрию, где и встретила Алексея Тобольцева.
Видимо, к старости она собралась исправить то, что когда-то натворила. Рассказать об этом Глебу прямо она боялась. Вот почему Инесса Леонардовна заказала писательнице Северцевой книгу. Вот почему ей было так важно, чтобы он, Глеб, ее прочел. Вот почему так долго молчала, когда он позвонил ей с просьбой о встрече, а потом попросил разрешения привезти в поместье Тайку. Не была готова к встрече лицом к лицу, но, видимо, решила, что это судьба. Скрипка… ружье… Все вставало на свои места. И как теперь с этим жить?
Глеба так сильно затошнило, как будто его, правда, ударили по голове. По всему выходило, что следствие теперь будет считать его главным подозреваемым. Что ж, он и сам пришел к мысли, что убийцей может быть никому не ведомый сын Резановой. Как там говорится? Главное при расследовании не выйти на самого себя? Что ж, его можно поздравить. Именно это он только что и сделал.
Зимин и Воронов смотрели на него. Первый требовательно, второй с сочувствием. Сказать Глеб ничего не успел, потому что Глафира и Тайка подошли к ним вплотную.
– Очень хорошо, что вы уже приехали, – заявила писательница, глядя на следователя. – Вы очень нам нужны. Дело в том, что мы с Тасей знаем, кто и за что убил Инессу Леонардовну и Светлану. Мы только что это вычислили.
Глафира
Разумеется, Глаша рассказала Таисии все. И про то, как ее топили в ванне, и про то, к каким выводам они с Глебом успели прийти, и о том, чего так и не поняли.
– Наверное, нужно дождаться полицию и все им сообщить, а дальше они уже сами разберутся, – со вздохом закончила она.
Разговаривали они шепотом, чтоб никто другой не услышал. Впрочем, в кухне, кроме них, находилась только зареванная Клавдия, выдавшая им по тарелке куриного супа и пюре с котлетой, а также Кирилл Резанов, видимо решивший не отходить от Таси ни на шаг. Впрочем, девушка решительно отправила его на другой конец стола, а Глафире велела говорить так тихо.
В какой-то момент в кухню еще заглянула горничная Ксения, ловко расставившая на подносе еду для старших Резановых. По ее словам, Павел и Марианна собирались обедать в спальне, успокаивая расстроившуюся дочь. На Кирилла девушка старалась не смотреть, впрочем, как и он на нее. Уместить на поднос три тарелки с супом и три со вторым, было непростой задачей, и руки Ксении мелькали, переставляя посуду так, чтобы все влезло. Глафира невольно обратила внимание на ее ногти – короткие и неаккуратные, видимо, от постоянной возни с водой и моющими веществами. Впрочем, Ксения быстро ушла, и Глафира тут же о ней забыла.
– Мы не будем никого ждать, – сообщила ей Тая, когда она закончила свой рассказ. – Мы сами все узнаем. Доедай и пошли.
– Куда? Твой отец запретил нам заниматься самодеятельностью, и я за тебя отвечаю.
Тася посмотрела на нее снисходительно, будто в их тандеме именно она была старшей.
– Балда, это я за тебя отвечаю. А пойдем мы в мою комнату, запремся там изнутри и будем искать необходимую информацию.
– Где?
– В интернете, где же еще. Поверь, там есть все, что нужно, если уметь искать.
– А ты, разумеется, умеешь, – подколола ее Глафира.
– Я – да! – спокойно ответила Таисия Ермолаева. – Это, в том числе, моя работа, а так как стою я дорого, то и работу свою выполняю хорошо. Глаша, ну, доедай ты уже. Времени мало.
Забрав графин с компотом наверх, они действительно расположились в Тасиной комнате, шуганув попробовавшего пробраться за ними Кирилла.
– Он, конечно, ни при чем, – сказала Тася, вздохнув, – но папа велел не оставаться ни с кем наедине. Вот мы и не будем.
– А ты всегда его слушаешься? Папу, – уточнила Глафира.
Таисия снова посмотрела на нее как взрослые люди смотрят на неразумное дитя.
– Дело не в том, слушаюсь я или нет. Дело в выполнении данного обещания, – пояснила она. – Если папа просит сделать что-то, с чем я не согласна, то я сразу так и говорю и обещать ничего не буду. А уж если пообещала, то слово свое сдержу всегда. Это базовый принцип, на котором строится репутация.
В общем и целом Глафира была с этим согласна.
– И что ты будешь делать? – с любопытством спросила она, наблюдая, как Тася с удобством располагается на кровати, по-турецки поджав ноги, и открывает крышку ноутбука.
– Искать информацию о фирме «Ника», которую когда-то, сто лет назад, учредили Алексей Тобольцев и его партнер, про которого мы знаем только то, что его зовут дядя Коля.
Пальцы Таисии летали над клавишами, те постанывали, щелк, щелк. Глафира присела рядом и затихла, не мешая работать. Ей казалось, что раздобыть в Сети информацию о фирме, созданной больше тридцати лет назад и давно уже закрытой, невозможно. Или она так считает, потому что не умеет работать с базами данных профессионально? Минут десять ничего не происходило, просто лицо Таисии становилось все более сосредоточенным, она даже губу закусила в своем сыщицком азарте.
– Так, готово, – сказала она и ловко вывела на экран какой-то текст. – Смотри. Фирму «Ника» в 1994 году зарегистрировали Алексей Тобольцев и Николай Бабушкин.
– Как в девяносто четвертом? – не поняла Глафира. – Светлана говорила, что этот самый дядя Коля был компаньоном и другом ее отца, когда она еще была ребенком. А это было никак не в середине девяностых.
– Правильно, – согласилась Тася. – Они оба в советское время вместе работали в облисполкоме. Тобольцев отвечал за строительство новых промышленных предприятий, а Бабушкин работал его замом по снабжению – мотался по всей стране, добывая дефицитные стройматериалы. Тобольцев много времени проводил за границей, ездил в страны социалистического лагеря в составе официальных делегаций. Так, в Венгрии он познакомился с Инессой Резановой, у них начался роман, и вскоре серьезно влюбившийся чиновник развелся с женой и ушел к молодой любовнице.
– Странно, что его карьера не пострадала. Тогда с этим было строго.
– А она и пострадала, – безмятежно сообщила Тася. – Ему пришлось уволиться из облисполкома, но какая-то у него была волосатая лапа в Москве, по крайней мере, они с Инессой на какое-то время переехали в столицу, и он устроился на работу во Внешторг.
– Ничего себе.
– Ага. На какое-то время его пути с Бабушкиным разошлись, но в девяностые годы Тобольцев, умело чувствующий конъюнктуру, пошел в бизнес. Ему нужен был компаньон, и он вспомнил про исполнительного Бабушкина, у которого были хорошие снабженческие связи. Ты вспомни, предприятия тогда закрывались по всей стране, промышленность умирала, и можно было за копейки скупать заводы, технологии и оборудование, что фирма «Ника» с успехом и делала.
– Я не могу этого помнить, я тогда еще маленькая была, – улыбнулась Глафира. – Нечего записывать меня в старушки.
– Да я и не записываю. По рассказам можешь помнить или по книгам и фильмам. Неважно. В общем, фирма «Ника» успешно функционировала семь лет, после чего Алексей Тобольцев поймал своего ближайшего
