Нет сейчас на строительной площадке ни Алякина, ни его товарищей, но дело, которое они сделали, навсегда останется в памяти тех, с кем и для кого они работали.

Высочайшая насыщенность строительства самой совершенной техникой вовсе не исключила применения тяжелого физического труда, иногда связанного с большим риском. В паводок прошлого года потоки воды устремились к котлованам шлюзов и ГЭС. Они вымывали гравий дорог, разрушали пульповоды земснарядов, намывавших земляные дамбы. Спасая затопленные водой пульповоды, строители работали по горло в ледяной воде. И они сделали то, что делали без приказов, по собственному почину и желанию. Они спасли правобережную часть плотины и перемычку котлована Цимлянской ГЭС.

Когда, отводя течение Дона под водосливную плотину, засыпали старое суженное русло реки, перекрыть его было тяжко…

Ночь, темь, озаряемые светом электрических фонарей и прожекторов, у автомашин стоят тысячи людей. Это не только строители, это и жители местных хуторов и станиц, пришедшие помочь своим посильным трудом тем, кто строит и создает.

С командного пункта начальник строительного района Резчиков, на минуту выглянувший из окна дощатой будки, видит и не поймет: то ли ковши экскаваторов загружают машины, то ли руками тысяч людей в несколько секунд заполняются доверху камнем тяжелые машины. Только искры летят от удара камня о камень. Только искрятся глаза тех, кто перекрывает русло своей реки для того, чтобы жить было проще, жить было легче.

Между прочим, с нашими кинематографистами произошел юмористический конфуз. В расчете на то, что закрытие прорана будет произведено за 60 часов, они не успели использовать возможность запечатлеть для кино это историческое событие, потому что Дон был перекрыт в течение одной ночи, за восемь часов. И когда на заре их изумленным взорам предстала каменная гряда, перегородившая Дон, начальник политотдела строительства гидроузла Алексей Гаврилович Черкасов, человек отнюдь не лишенный веселинки, утешал их, отчаявшихся, с притворным сочувствием:

— Ну, конечно, безобразие! Рассчитывали сделать за шестьдесят часов, а строители подвели: взяли да и сделали за восемь. Чем же я могу вам помочь? Разрыть и снова начать? Сделано прочно, и стоит ли это рушить? Сочувствую, но в вашей беде я плохой помощник…

Как полководец на поле боя, взволнованный, но собранный в тугой сгусток воли, стоял с инженерами на берегу начальник строительства Василий Арсентьевич Барабанов, и плакали старики, видя уже не прежний, а укрощенный и поставленный на службу народу Дон…

Милое, простое, рабочее лицо ленинградца Сергея Григорьевича Петрова. Он участвовал в монтаже 16 электростанций, работал на крайнем севере, на крайнем юге нашей страны, на востоке ее и западе. Он изъездил всю страну, прожил в ней большую рабочую жизнь, и, по сути, его по-человечески жалковато… Раз в году ему удается быть в своем родном городе, в своей родной семье. Но если надо строить, он строит. Ребята его, которые учатся в средней школе, не в состоянии менять школу и переходить на воспитание туда, где работает кочующий отец. Он бывает поглощен каждым строительством, каждая турбина, пущенная в ход, — его детище. И сегодня вытирает он паклей руки, глядя на новую турбину, уже, быть может, с привычной думкой: собираться на Тахиа-Таш.

Их множество, таких умельцев с золотыми руками.

* * *

Величайшим творением народа встают перед глазами сооружения Волго-Дона. Горным отрогом поднимается над донским займищем самая большая в мире, тринадцатикилометровая земляная плотина. Красавица ГЭС посылает электроэнергию в промышленные центры юга и станицы Задонья. По Донскому каналу текут воды в глубь засушливых степей.

От Дона к Волге на высоком водоразделе пролегла чудесная шлюзовая лестница, по которой идет и идет нескончаемый поток грузов.

Но зримое здесь, на Волго-Доне, — лишь частица того великого, что создается и будет создано на нашей великой земле во имя народного счастья.

О таком размахе строительства на благо народа не может мечтать ни одна капиталистическая страна. Иностранные инженеры в свое время составили проект преобразовательных работ на Средиземном море. Они предлагали перегородить Гибралтарский и Дарданелльский проливы плотинами, понизить уровень моря, тогда из-под воды освободились бы огромные массивы плодородной земли. Электростанция на Гибралтарской плотине могла бы стать могучим источником электрической энергии, способной превратить шесть миллионов квадратных метров пустыни Сахары в цветущий сад. Все работы обошлись бы в пятнадцать раз дешевле стоимости первой мировой войны. Но в условиях капитализма такие стройки, способные принести колоссальные выгоды человечеству, неосуществимы. Капитализм хоронит на «кладбищах проектов» плоды научной и инженерно-технической мысли прогрессивных умов.

«Куда ни кинь, — писал Владимир Ильич Ленин, — на каждом шагу встречаешь задачи, которые человечество вполне в состоянии разрешить немедленно. Мешает капитализм. Он накопил груды богатства — и сделал людей рабами этого богатства. Он разрешил сложнейшие вопросы техники — и застопорил проведение в жизнь технических улучшений из-за нищеты и темноты миллионов населения, из-за тупой скаредности горстки миллионеров».

Разительный пример хищнического разорения трудового народа являет собой хваленое гидростроительство в Соединенных Штатах Америки. Сооружая на реке Колумбия электростанцию Гранд-кули, которая, кстати, строится более двух десятков лет и еще не полностью закончена, алчные торгаши, бизнесмены и государственные деятели не скупились на рекламу о «грядущих золотых днях» сельского хозяйства штата Вашингтон. На эту приманку набросились тысячи фермеров со всех концов страны. Они ринулись в «долину плодородия» за обещанным счастьем, на последние средства купили земельные участки — и стали жертвами беззастенчивого обмана. Бедствующие земли так и не увидели орошения, а разорившиеся фермеры, проклиная коварные приемы капиталистических дельцов, бросали бесплодные участки и снова уходили искать призрачное «счастье». И ныне река Колумбия отдает свою энергию не жаждущей влаги земле, не простым людям — труженикам, а поджигателям войны, которые готовят атомные бомбы для истребления человечества.

Наш Волго-Дон — это стройка подлинного мира и счастья народа. Он оросит и обводнит два миллиона семьсот пятьдесят тысяч гектаров засушливой земли. Он вольет новую энергию в нашу бурно растущую социалистическую промышленность, приведет в движение сотни электротракторов.

* * *

Со строительством Волго-Дона было связано переселение многих казачьих станиц и хуторов, расположенных в затапливаемой зоне. Но переселение не нанесло им никакого ущерба, не разорило их, как это было с фермерами в долине реки Колумбия. Советское правительство проявило отеческую заботу о казаках-колхозниках, об их сегодняшнем дне и завтрашнем будущем.

Казаки-переселенцы получили немалые деньги за дома, за базы, за колодцы, за каждую яблоню и вишню в своих старых усадьбах. Государство помогло колхозникам транспортом, строительными материалами, предоставило ряд льгот, отвело им приусадебные участки на берегах тогда еще не созданного моря.