Немного помедлив, он постучал в дверь Тэйлоров. Дверь открыла сама Кэти. Он улыбнулся. И вдруг почувствовал слабость в ногах. Все это не входило в его планы.

— Ты вчера добралась домой благополучно?

— Думаю, тебе об этом уже хорошо известно. Я видела Малькома, который следовал за нами, когда мы возвращались.

— Я с ним поговорю на этот счет.

— Роджер Гэмбрелл вел себя как образцовый джентльмен.

— Он попросил разрешения навестить тебя снова?

— Да, но я ответила, что не знаю, как сложатся мои дела.

Он оглянулся.

— А где Тэйлоры?

— Они оба в лавке.

Ноэль подал ей руку, они направились к фаэтону, и он помог ей сесть. Ее рука в перчатке была такая теплая. Когда он сел рядом с ней, его обдало густым ароматом роз. Он вспомнил, как они скакали рядом в полях и ее темные волосы развевались за спиной, словно грива коня, когда она обгоняла его. Обычно он придерживал свою лошадь, но не потому, что хотел дать Кэти фору. Он просто любил смотреть на нее и восхищался присущим ей несгибаемым духом состязательности.

Господи милосердный, как же он ее любил! Как он любил ее всегда!

Жена его, Фелисити, была совсем другая. Темпераментом похожа на него, и отношения между ними были приятные, но не страстные. Она происходила из квакеров и к интимным отношениям в браке относилась настороженно. Она, как сам Ноэль, любила читать. Она часами могла вышивать гобелен или заниматься другим рукоделием. А Кэти ненавидела сидячий образ жизни.

Ноэль все еще встречался с родственниками покойной жены. Некоторых американское правительство заставило покинуть Филадельфию, и они вернулись в город только недавно, когда его заняли англичане. Филадельфийские квакеры, особенно тесть Ноэля, были против отделения американских колоний от метрополии и не скрывали этого, за что и пострадали в свое время. Ноэль ненавидел подобную нетерпимость.

— Ноэль! — тихий голос Кэти напомнил ему о его обязанностях, и он взмахнул поводьями. Да, так или иначе, но ему необходимо уговорить Кэти покинуть Филадельфию, но как именно этого добиться, он не знал.

Через несколько минут они доехали до его дома, и Ноэль помог Кэти спуститься, предоставив Малькому позаботиться о лошадях. Взяв Кэти за руку, он вошел с ней в дом, где на них накинулся Аристотель, впавший в экстаз от счастья.

Ноэль смотрел, как Кэти чешет собаку за ухом, а пес извивается от радости.

— Ты завоевала еще одного поклонника.

— И, полагаю, к нему ты относишься лучше, чем к майору Гэмбреллу.

— Да, отчасти, — покладисто согласился Ноэль. — Не хочешь ли бокал белого вина?

—Да.

Он подошел к низкому серванту и вернулся, неся бокал кларета для Кэти и стакан бренди для себя. Ноэль намеренно устроился подальше от нее, но Кэти села на ручку его кресла.

— Что-то ты слишком далеко от меня.

Воздух, казалось, звенел от напряжения. Ноэль почувствовал дрожь во всем теле, встал, отошел к камину и оперся о мраморную доску. На этот раз Кэти осталась там, где сидела. Он знал, что она больше не подойдет. Она села с ним рядом, а он ушел. Но достаточно ему вернуться и протянуть руку, а ей улыбнуться — и вся его хрупкая защита рухнет в одно мгновение. Если только он коснется ее, то уж ни за что от себя не отпустит.

Ноэль сделал глоток, взглянул на Кэти и едва не поперхнулся. Аристотель пытался взгромоздиться к ней на колени всем своим увесистым телом, но Кэти смеялась, глаза ее так и сияли добротой и весельем, она была неотразима.

— Аристотель!

Пес оглянулся и разнеженно посмотрел на хозяина.

— Аристотель, — повторил Ноэль более повелительным тоном, и тот нехотя, но сполз на пол.

— Все в порядке, — сказала Кэти.

— Он едва не раздавил тебя.

— Ну не совсем. И потом, мне нравится, как тепло он меня встречает.

Ее глаза смеялись, и, господи помоги, Ноэль приблизился и наклонился к ней. Она взяла его руку в свои, и глаза ее уже не смеялись. Магическое притяжение, что всегда существовало между ними, обратилось в желание, которое оба подавляли двадцать лет. У него задрожали губы — так ему хотелось ее обнять, но он все еще боролся. Однако их тянуло друг к другу, как два магнита, и он уступил все подавляющей жажде обладания, раскрыв ей объятия. Кэти упала в них и подняла лицо, чтобы губы их встретились.

— Кэти, — прошептал он хрипло.

Ноэль приник губами к ее рту сначала с бесконечной нежностью, которая уступила место чувству более сильному и требовательному. Кровь Кэти разливалась по жилам теплым медом, медленно и томительно, и она отдалась его поцелуям и ласкам. Вот наконец она и дома. И какой же он чудесный, этот дом. Тело ей уже не принадлежало. Никогда не испытанные ощущения обуревали ее: жгучий голод, мучительное напряжение пронизывало всю ее от шеи до больших пальцев ног. Все, что было в них с Ноэлем разного, противостоящего, вдруг расплавилось в огне невыносимой, непреодолимой жажды обладания. Он был ее героем, ее любовью. Ее жизнью. Она потратила даром столько времени из-за одного импульсивного поступка.

Больше она не потеряет и минуты. И наверстает упущенное.

Сейчас Кэти хотела только чувствовать, не думая ни о чем. Ведь она чуть с ума не сошла, представляя, как все могло быть и чего не случилось в ее жизни. Ноэль на мгновение оторвался от нее, и глаза их встретились. Кэти провела пальцами по морщинам, оставленным на его лице усталостью. Дыхание их участилось, и они теснее прижались друг к другу. Кэти ощущала все его тело, а ее собственное сгорало от желания, которое еще никогда не было удовлетворено полностью.

— Кэти, — произнес он снова, и самый звук ее имени звучал лаской на его губах, которые только что ласкали ее рот, — это ведь глупо.

— Пусть я глупа, — сказала она печально, — но я ждала тебя всю мою жизнь.

Взгляд Ноэля проникал в самое ее сердце.

— Значит, для тебя неважно, что я роялист?

— Да будь ты хоть самим дьяволом во плоти, — прошептала Кэти. Да, ей было все равно. Ведь это Ноэль, больше ей ничего не требуется знать.

Он стал развязывать ленты на ее корсаже, и ей казалось, что естественнее этого ничего быть не может. Внезапно Ноэль остановился.

— Наверное, нам лучше подняться наверх.

— Прекрасная мысль, — ответила Кэти и, придерживая одной рукой корсаж и юбку, другую вложила в его ладонь.

* * *

— Я люблю тебя, Кэти, — сказал он позже. В его голосе звучало и удивление, и еще что-то, от чего она вздрогнула.

Кэти попыталась улыбнуться, но это была неудачная попытка. Она любила его, любила так давно. И теперь боялась того, что последует через несколько мгновений. Кэти хотела остановить время и потянулась к Ноэлю, чтобы поцеловать его. Это было ее признание в любви. Губы их стали мягче, неистовость желания несколько утихла, но отчаяние, которое усиливало жажду обладания друг другом, осталось.