— Ты разве не собираешься завтра идти в школу? — напомнила ей Ванесса.

— Все зависит от того, как будет чувствовать себя мой живот.

— Сегодня вечером ты должна обязательно рассказать отцу о том, что у тебя болел живот, чтобы завтра он отвел тебя к врачу, если ты по-прежнему будешь испытывать боль.

— Угу, — невнятно пробормотала Чарли в ответ.

Ванесса бросила на девочку острый взгляд.

— Имей в виду, если ты не будешь ходить в школу, у твоего отца могут быть неприятности.

— Такие вещи его не интересуют. — Чарли беззаботно пожала плечами. — Он слишком занят придумыванием своих любимых компьютерных игр.

— Но ведь его могут посадить в тюрьму, — настаивала Ванесса.

— Честно? Но разве не меня следует сажать в тюрьму? В конце концов, это ведь я не хожу в школу. — Чарли рассуждала таким тоном, словно ей и в самом деле не терпелось оказаться за решеткой. — А потом я могла бы написать книгу о своем заключении. Одну книгу я уже написала, она называется «Проклятие крипты»[31]. Хотите, я дам вам ее почитать?

— Судя по названию, она не совсем в моем вкусе. — Ну вот, опять она ведет себя как неблагодарная скотина; но все дело в том, что Ванесса просто не умела разговаривать с детьми. — Пожалуй, я все-таки не отказалась бы взглянуть на нее при случае.

Около полудня в сад спустилась Рэйчел с Поппи — иногда девочка могла посвятить все утро тому, чтобы подготовить себя и дочку к встрече с окружающим миром. Зато Поппи всегда выглядела так, словно в любой момент готова была сняться в рекламном ролике о счастливом детстве. Откровенно говоря, ею могла бы гордиться любая мать. Сегодня на Поппи было розовое платье с вышивкой, розовые гольфы, а только что вымытые светлые волосы были перехвачены розовой же лентой.

Рэйчел сообщила, что в это самое время Тайлер летит в Нью-Йорк, где собирается несколько недель погостить у своей матери; его родители развелись и жили отдельно.

— Они поедут в какое-то местечко под названием Чатем[32], там живет его бабушка. Он очень доволен тем, что его отчим останется в Нью-Йорке, потому что Тайлер терпеть его не может.

— Мне показалось, что и свою мачеху в Англии он тоже не слишком жалует, — язвительно заметила Ванесса. Откровенно говоря, она считала Тайлера высокомерным и надменным молодым человеком. Но нельзя было отрицать, что он обожает Рэйчел и Поппи и готов сдувать с них пылинки.

— Свою мачеху он ненавидит меньше, чем отчима, — рассудительно пояснила Рэйчел. — Все дело в том, что Тайлер не хотел, чтобы его отец и мать разводились. — Девочка напомнила Ванессе, что сегодня у них «больничный день». Та совершенно забыла об этом, но пообещала, что будет готова к визиту в поликлинику к двум часам дня.

Чарли перестала рисовать и принялась восторгаться Поппи.

— Какое у нее чудесное имя! Жаль, что мои папа с мамой не додумались назвать меня так. Боже, какая она симпатяшка! А она уже умеет ходить и разговаривать? Ладно, а что она тогда умеет?! — с негодованием воскликнула Чарли после того, как Рэйчел отрицательно покачала головой в ответ на ее вопросы.

— Ей всего шесть месяцев, зато она умеет самостоятельно сидеть и держать головку. — Рэйчел расстелила на траве одеяло и положила на него Поппи, дав ей погремушку. Малышка тут же принялась брыкаться, скомкала одеяло, а потом перевернулась на спину и с ангельской улыбкой уставилась на мать.

— Она такая красивая! — восторженно ахнула Чарли. — Я тоже хочу иметь такого ребенка, как Поппи, когда вырасту.

Ванесса даже не заметила, как получилось, что очень скоро Рэйчел и Чарли принялись играть в прятки, лазать по деревьям и пинать старый спущенный футбольный мяч, который они нашли в кустах. Впрочем, чему удивляться, ведь Рэйчел сама, в сущности, еще ребенок, напомнила себе Ванесса. Девочка проявила недюжинное присутствие духа и мужество, уйдя из дому и сумев настоять на том, что она оставит малышку у себя и будет сама ее воспитывать. Ванесса вдруг ощутила, что у нее от волнения в горле застрял комок. Она отнюдь не была уверена в том, что у нее достало бы храбрости поступить так же в возрасте Рэйчел. Пожалуй, такой поступок делал девчонке честь и позволял ей набраться столь необходимого жизненного опыта.

Поппи заснула, лежа на одеяле, и Ванесса взяла ее на руки и стала баюкать, пока девочки не наигрались и не попадали, запыхавшиеся и усталые, на траву рядом.

Немного отдышавшись, Чарли заявила, что умирает с голоду, поэтому отправляется домой взглянуть, что из еды осталось в холодильнике. Но Ванесса остановила ее, сказав, что в этом нет нужды.

— Сейчас я посмотрю, что есть у нас. А ты голодна? — обратилась она к Рэйчел.

Они пообедали в столовой, которую Диана упорно именовала «гнездышком», и лучи полуденного солнца превратили крышку обеденного стола в слепящее зеркало. Ванесса поджарила гренки с сыром по-уэльски, которые готовил по утрам Уильям, когда они позволяли себе понежиться в постели по воскресеньям. Это помогало заморить червячка до обеда, когда они выходили в город. Сегодня на десерт каждому досталось по картонной упаковке фруктового йогурта. Все эти продукты были куплены другими, и Ванесса решила, что после визита к врачу нужно заглянуть в супермаркет и восполнить ущерб, причиненный запасам в холодильнике.

Разумеется, Чарли напросилась с ними в поликлинику.

— А ты не боишься, что встретишь кого-нибудь из учителей из своей школы и попадешь в неприятную историю? — поинтересовалась Ванесса.

— Я хожу в эту дурацкую школу для девочек в Саутпорте, так что вряд ли меня кто-нибудь увидит здесь, верно? — Чарли выглядела чрезвычайно раздосадованной этим обстоятельством. — Мне даже не с кем играть, ведь все девочки живут в другом районе города. Кроме того, я не пошла в школу только потому, что у меня болит живот, разве не так?

— Как он, кстати, себя чувствует, твой живот?

— Средне.

— И что это должно означать?

— Ему может стать лучше, а может и хуже.

Ванесса ни на мгновение не поверила этой маленькой хитрюге.

С Поппи, как и следовало ожидать, все было в порядке. Медсестра в поликлинике расточала им улыбки, поскольку не нашла никаких поводов для беспокойства. Вес у ребенка оказался в пределах нормы, и развивалась малышка вполне нормально. Как уже не раз случалось раньше, медсестра, без сомнения, решила, что Ванесса — мать Рэйчел, и Ванесса, опять же по привычке, не сочла нужным разубеждать ее. Это избавляло Рэйчел от необходимости отвечать на вопросы о том, в состоянии ли она сама воспитывать дочку.