– Нерадивых слуг секут кнутом, смоченном в соляном растворе, – любезно подсказывает мне Тиро, – как наказывала нерадивых ты?..

Я задумалась.

– Последнему зверь перегрыз глотку.

Тиро не успевает ничего ответить – девчонка с воплями забегает обратно, падая в ноги Тиро, что-то бессвязно бормоча.

– Идиотка, – вздохнул он, – времени осталось так мало, а у меня в подчинении одни слабоумные.

Потом он переводит взгляд на меня:

– Вот ты как раз этим и займешься – будешь следить за чёрным монстром и некоторыми другими животными. И давай снимем эти тряпки с твоей руки. Ожоги заживают быстрее на открытом воздухе.

Тиро не замолкает ни на минуту, бродит по просторному, богато обставленному дому, показывая все комнаты.

– Не думаешь же ты, что всегда будешь сидеть возле монстра, позёвывая от скуки, да? Уже через несколькоо дней ожоги будут выглядеть не столь устрашающе и ты сможешь заниматься простой работой. Думаю, даже такая белоручка вроде тебя справится с тем, чтобы менять бельё и цветы в вазах.

– Через несколько дней, Тиро? Ты уверен?

Глядя на опухшую руку с почерневшей кожей мне начинает казаться, что ожоги не сойдут никогда.

– Тиро знает, о чём говорит, – резко бросает мне Тиро и показывает маленькую комнатку, которая должна служить мне спальней.

На меня с завистью и некоторой опаской косятся остальные слуги: чувствуя подвох в моём появлении здесь. Я и сама с недоверием и затаённым страхом отношусь к этому, не зная, что хотел сказать этим Ризван и чего ждать от Инсара. Навряд ли его обрадует такой подарок?

Разочарование едкой жидкостью разливается внутри меня. Я отмахиваюсь от мыслей о нём, вникая в жизнь Амджада, прислушиваясь и складывая одно к другому. Речь их не так трудна, как показалось мне, на первый взгляд. Смысл почти всех сказанных слов угадывается мной верно, но резво болтать на чужом языке я ещё не могу, приходится долго искать подходящие слова…

Поздним вечером Тиро проходит по дому, лично проверяя комнаты всей прислуги, выискивая запретное и проверяя, все ли на месте. У меня он задерживается чуть дольше, невесомо касается подушечками пальцев ожога. Я вырываю руку – от его пальцев распространяется жжение и зуд. Тиро недовольно цыкает и зажимает руку словно стальными тисками – неожиданно сильно для его мягких, женоподобных рук. Он вновь ведёт пальцем по ожогам, едва заметно раскачиваясь из стороны в сторону. Зрачки глаз расширяются, от светло-карей радужки не остаётся свободного места – всё залито чёрным. Руку вновь обжигает, боль сильная и зудящая. Хочется расцарапать пузыри ногтями и содрать затвердевшую корку обожжённой кожи, но после сильного приступа неприятные ощущения сходят на нет.

Тиро отпускает мою руку и начинает кашлять, схватившись за грудь. Сильный надсадный кашель длится несколько мер времени, пока он не отхаркивается чёрной слизью в плоскую чашу, стоящую на столе. Тиро отирает ниточку чёрной слюны и улыбается одними губами:

– Ничего не проходит бесследно. Но ты и так это знаешь.

Странно, но боль отступила, а вместе с ней ушла сильная опухоль и покраснение. Я провела пальцами по ране, уменьшившейся в размерах. О подобных Тиро я только слышала, но считала, что это невозможно…

Ночью раздаётся страшный вой. Тоскливый и непрекращающийся. На пороге комнаты вновь появляется Тиро, раздражённый и немного нервный.

– Успокой этого зверя. Немедленно.

Сафи не замолкает. В клетке зверю мало места и скучно. Тиро нетерпеливо постукивает носком туфли по земле, вопрошающе глядя на меня. Я пожимаю плечами.

– Ему не хочется сидеть здесь.

Тиро хватается за уши, когда Сафи начинает выть громче прежнего.

– И что надо этому зверюге?

– Его нужно выпустить.

Тиро бормочет себе под нос проклятия и машет рукой, позволяя отпереть клетку. Едва морда Сафи пересекает границу клетки, Тиро застывает на месте. А пёс с довольным видом топает вслед за мной, толкаясь мордой в дверь.

– Никаких зверей, – возмущённо шипит Тиро. Сафи скалится и рычит. Даже в полутьме видно, как налились красным его зрачки.

– Лучше позволить ему спать под дверью, чем слушать его вой.

– С твоим появлением у Тиро добавилось не только проблем, но и головной боли!

Тиро возмущается и грозится доложить о произволе зверя господину, как только он явится, но его угрозы лишь впустую сотрясают воздух – перевес сил оказывается на стороне огромного пса, улёгшегося под моей дверью.

Тиро оказывается прав – ожоги сходят быстро. В десятки раз быстрее, чем если бы их лечили как обычно.

– Думаю, дальше ты и сама справишься, – хлопает по руке управляющий в очередной раз, отхаркивая слизь.

– Почему такой как ты, всего лишь управляющий?

– Почему такая как ты, всего лишь рабыня, отданная во временное услужение? Хочешь потрепаться по-дружески? Неа… С некоторых пор у Тиро нет друзей. Ни одного. И тебе не советую обольщаться мнимым расположением.

Я не стала спорить с управляющим. Наверняка у него свои причины быть разочарованным в людях. Дни протекали монотонно и серо. Ранний подъём и однообразные занятия: менять цветы каждый день, раскрывать настежь окна и после того, как всё бельё проветрится на свежем воздухе, аккуратно раскладывать простыни так, чтобы не было ни единой складки.

Поначалу слуги насторожённо косились в мою сторону. С неудовольствием и плохо скрываемой завистью. Меня, в отличие от них, Тиро не стегал по пальцам гибкой палкой, если указание было выполнено не так хорошо, как того хотелось бы ему. Но постепенно и они привыкли к моему нахождению в доме, принимались разговаривать между собой, не обращая на меня внимания. Возможно, они считали, что я ещё не знаю их языка настолько хорошо, потому как Тиро обращался ко мне на общем наречии. Оказывается, в незаметном нахождении есть свои преимущества. Отрывок любопытного разговора был услышан мной на заднем дворе, пока двое выстирывали одежду:

– Он не захотел спускаться к крысам и предпочёл пропасть Прощания.

– Ужасно. Я бы ни за что не осмелилась.

– Говорят, прощающимся вручают яд. И они умирают от него прежде, чем их тело разобьётся о камни.

– У твоего деда хватило мужества.

– Нет. Он просто боялся, что крысы сожрут его живьём.

Вторая девушка тихо засмеялась, продолжая намыливать ткань:

– Это всё слухи.

– Нет. Чем, по-твоему, они питаются там, под землёй? Жрут друг друга, вываривая даже кости…

– Джаля, перестань… Ты собираешь все самые страшные слухи, а потом удивляешься, почему тебе не спится от кошмаров.

– Я слышала, как они скребутся в старом колодце на угловой улице, – упрямо возражает девица.