Ожидая его прихода с работы, она извелась. Ей так хотелось поскорее почувствовать его нежный поцелуй, услышать вопрос: «Как тут поживают мои толстики?» В этом не было никакой издевки, только желание придумать очередное безобидное прозвище. Она заранее знала, что он погладит ее живот, и от этого прикосновения маленькое существо внутри зашевелится, завозится и обязательно сделает ощутимый толчок. Первый раз почувствовав его, Вадим выглядел таким растерянным. Он поднял на жену округлившиеся голубые глаза и несколько секунд, не мигая, смотрел на нее. Именно в этот момент Вадим понял, что там — его ребенок. Маленький, беспомощный, связанный с Валей и полностью зависящий от ее настроения, самочувствия. Белов впервые в жизни позавидовал женщине, внутри которой свершается такое чудо. Это было четыре месяца назад. Осталось ждать совсем немного. Валя улыбнулась. Она каждый день открывала толстую, зачитанную книжку, принесенную Маковецкой. Там подробно, месяц за месяцем, описывалось развитие ребенка в утробе. Называть его плодом казалось Вале кощунственным. Она буквально проглатывала нужную главу, обязательно забегала вперед и по вечерам, выслушав Вадима, принималась пересказывать прочитанное. Он старался отрешиться от своих проблем и вникал в Валины захватывающие описания. Он слушал ее, думая, что она сама такой ребенок. Взрослый и самостоятельный. Он вглядывался в немного отекшее лицо жены и улыбался. Она с таким жаром рассказывает о невероятных превращениях, происходящих внутри ее располневшего тела. Валя была благодарна Вадиму за то, что он не подшучивал, как бывало, над ее суеверностью, сентиментальностью. Он постепенно входил в роль отца.

Наконец послышался звук открываемой двери, Валя, насколько могла быстро, вышла в коридор.

— Привет, Сергеевна, как дела у моих толстопузиков? — Вадим быстро снял туфли, ветровку и поцеловал жену. Протянул ей упаковку витаминов. — Это тебе от будущих бабушки и дедушки.

— Спасибо. У меня боязнь одиночества, — прижимаясь к нему, ответила Валя. — Понимаю, что это глупо, но ничего не могу с собой поделать.

— Ну что ж, придется брать отпуск и снимать стресс. Ты готова к тому, чтобы видеть и слышать своего мужа двадцать четыре часа в сутки? У нас даже в медовый месяц такого не наблюдалось, насколько я припоминаю.

— Это было так давно. Разумеется, могло стереться из памяти, — улыбнулась Валя. — Если ты не шутишь, то я была бы рада.

— Я уже говорил об этом с Костей. Только, честно признаться, я планировал не на сентябрь, а хотя бы на середину октября.

— Значит, я потерплю еще пару недель. Я все понимаю.

— Идеальная супруга. Даже страшно становится, такого ведь в природе не бывает.

— Меня занесли в «Красную книгу» как исчезающий вид, — направляясь на кухню, ответила Валя.

— Напоминает ли тебе наш дом заповедник? Нравится ли тебе кандидатура егеря?

— Пожалуй.

— Тогда я спокоен и иду мыть руки. — Еще в ванной он услышал звук шипящей на сковороде картошки. Вытер мокрое лицо, руки и заглянул на кухню. — Моя любимая капуста. Что, уже готова?

— Да, кажется, она получилась на славу. Переодевайся. Через пять минут картошка готова.

— Вот так, хочешь проявить инициативу и приготовить ужин самостоятельно. Однако же любимая Валюшка делает это невозможным.

— Я получаю от этого удовольствие.

— Приятно слышать. Но, глядя на твои отекшие ноги, я начинаю мучиться угрызениями совести. Вероника Сергеевна разжалует меня в рядовые.

— Пусть это тебя не беспокоит. Лавры генеральской жены мне не известны, так что поживу с рядовым.

Вадим переоделся в спортивный костюм. Когда он зашел на кухню, все было готово. От ароматов у него слюнки потекли. Если разобраться, то поел он только утром, потом немного перекусил у мамы. От голода у него сосало под ложечкой. Валя всегда старалась создать праздничную атмосферу за столом и в будни. Она обязательно клала салфетки, выставляла хрустальные фужеры для минеральной воды, сока. Часто в небольшой вазочке стоял букет цветов. Сегодня стол был украшен по первому разряду для обычного ужина. Бордовые, пышные астры ярким пятном бросались в глаза.

— Красивые цветы, — присаживаясь, сказал Вадим. — Наверняка купила сегодня для поднятия настроения после посещения врача.

— Точно. Я так устала от этих изнурительных поездок, бесконечных анализов.

— Работа у тебя сейчас такая, — прожевывая горячую отбивную, изрек Белов. Он показал большой палец. — На уровне, Валюшка.

— Я рада.

— А сама что будешь?

— Кефир и творог. Специфика положения обязывает.

— Ешь нормально, нечего себя истязать. Похудеешь потом, если это тебя беспокоит.

— Меня — очень, а тебя?

— Смешно, ей-богу. О чем ты говоришь, глупенькая. При чем тут лишние килограммы? — Валя опустила глаза, продолжая возить ложечкой в твороге. Она давно беспокоилась о том, что не напоминала тростинку. Правда, Вадим всегда говорил, что это не имеет для него значения. Он даже вывел теорию, что худая женщина — злая женщина, ему такого «добра» не надо. — Ты самое красивое создание из всех, кто встречался на моем тернистом пути. Особенно сейчас. Жаль только, что по известным причинам я не могу доказывать тебе это каждый день. Невинные поцелуи — все, что мы можем позволять себе без ограничения. Это временная жертва, и результат стоит того, что скажешь?

— Соглашусь. Только знаешь, мне тоже не хватает наших долгих, бессонных ночей. Иногда мне снится, что ты обнимаешь меня и что мы должны заняться любовью. Я просыпаюсь от чувства тяжести в самом низу живота. Малыш начинает вести себя слишком буйно. Мне становится стыдно.

— Придумала. Естественные вещи. Если я расскажу тебе, что, бывает, происходит со мной по утрам, — вот ответ природы! — Валя хихикнула, прикрыв рот ладонью. — Конечно, тебе смешно.

— Извини. Я не нарочно.

— За нечаянно знаешь, что бывает? Ладно, пользуйся своими привилегиями. И помни, что всему приходит конец.

— Это точно. Только мне интересно, что ты имеешь в виду, говоря это?

— Результат жизненных наблюдений, не более.

— Мне бы хотелось, чтобы твои наблюдения касались всего, кроме наших отношений.

— На это есть еще одно заключение — не делать трагедий из обстоятельств. Они складываются помимо нашей воли, а значит, нужно принимать их с благодарностью. — Вадим продолжал поглощать приготовленный ужин, позволяя себе слегка размахивать пустой вилкой. Прочитав немало книг о правилах хорошего тона, Валя отметила, что он ведет себя недопустимо. Она не собиралась делать ему замечания, но, значит, и он, ее непогрешимый идеал, порой совершает ошибки. Это каким-то образом уравнивало их. Провинциалку, осевшую в большом городе, и живущего здесь от рождения мужчину. — Знаешь, если бы я принимал близко к сердцу все неудачи, произошедшие со мною, ничего хорошего бы не дождался. И вообще, у каждой неприятности есть своя неплохая сторона. Ты помнишь, откуда это?