Мы танцевали до тех пор, пока у меня не заболели ноги, потом я заметила, что Эбби и Америка прощаются с родителями Америки. Следом ушли Джек и Дина, Джим тоже собрался в номер, и мы по очереди обняли его.

Трэвису и Эбби не терпелось остаться наедине, поэтому они поблагодарили всех за участие, и Трэвис унес жену на руках в ночную темноту.

Мы тоже попрощались, и Томас повел меня по тускло освещенному тротуару до самого пляжа.

– Гамак. – Он указал на темный силуэт в двадцати ярдах от воды.

Я сбросила туфли, Томас – ботинки, и мы побрели по белому песку. Томас первым сел на плетеную сетку, и я присоединилась к нему. Мы хотели устроиться поудобнее, раскачивая тем самым гамак и пытаясь не упасть.

– Для нас это не должно быть так сложно, – подшутил Томас.

– Возможно, тебе стоит…

Гамак дернулся. Мы схватились друг за друга и замерли, широко распахнув глаза. Потом расхохотались.

Как только мы приютились в гамаке, на мою щеку упала теплая дождевая капля.

За ней посыпались другие, и Томас смахнул влагу с глаз.

– Да это издевательство.

Крупные дождевые капли застучали по песку и воде.

– Я никуда не пойду! – Томас крепко сжал меня в объятиях.

– И я тоже. – Я потерлась щекой о его грудь. – Почему девушка, приехавшая за Тото, и Камилла называли тебя Ти-Джеем?

– Так они меня называли, чтобы никто ничего не заподозрил.

– Томас Джеймс, – сказала я. – Умно. А вторая девушка тоже твоя бывшая?

Он усмехнулся:

– Нет. Она жила вместе с Камиллой.

– Ясно.

Томас поставил ногу на песок, а потом оттолкнулся, слегка раскачивая нас.

– Здесь просто восхитительно. Я определенно хотела бы жить здесь на пенсии. Такое ощущение… Я даже не могу этого описать.

Томас поцеловал меня в висок:

– Такое ощущение, что влюбляешься.

Тучи заслонили луну, отчего небо стало непроглядно черным. За милю от нас в ресторане «Паруса» все еще приглушенно играла музыка, и гости спасались от дождя в отеле. Мы же словно очутились на необитаемом острове, вдали от всех, лежа на нашем маленьком, но уютном уголке пляжа.

– По уши? – спросила я.

– До беспамятства.

Я крепко обняла его, и он втянул воздух через нос.

– Не хочу говорить этого, но нам, наверное, пора возвращаться. Завтра рано вставать.

Я взглянула на Томаса:

– Все будет хорошо, ты же знаешь. Трэвис будет в порядке. Мы избавимся от Гроува. Все получится.

– Сегодня вечером хочу думать только о тебе. Завтра будет тяжелый день.

– Я уж постараюсь удержать твое внимание.

Я выбралась из гамака и встала на ноги. Помогла подняться Томасу, потом притянула его к себе, целуя и посасывая его нижнюю губу.

Он замурлыкал:

– Даже не сомневаюсь. Ты безупречный отвлекающий маневр.

Внутри у меня все оборвалось.

– Что такое? – спросил Томас, увидев в моих глазах обиду.

– Почему ты просто не признаешься? Скажи это вслух. Ты используешь меня, чтобы забыть о ней. Это не конец, а лишь остановка.

Его лицо помрачнело.

– Я не это имел в виду.

– Томас, ты не влюбляешься. Ты сам все сказал. Я лишь временное явление.

Какое-то движение наверху привлекло мое внимание, и Томас тоже поднял взгляд.

На балконе отеля Трентон кружил Камиллу, а потом поднял ее на руки. Она восторженно вскрикнула, и они оба засмеялись, исчезая из поля зрения.

Томас опустил взгляд и потер шею.

– Отношения с ней были ошибкой. – Он нахмурился. – Трентон с детства любил ее, но я не думал, что он так серьезно настроен. Я ошибался.

– Тогда почему ты не можешь ее отпустить?

– Я пытаюсь.

– То, что ты используешь меня, не в счет.

Он усмехнулся:

– Я уже не знаю, как тебе объяснить.

– Тогда остановись. Мне нужен другой ответ, а у тебя его нет.

– Ты ведешь себя так, словно любовь можно просто выключить. Мы уже сто раз об этом говорили. Мне нужна ты. Сейчас я с тобой.

– Да, а в это время тоскуешь по ней и мечтаешь быть с ней. И ты хочешь, чтобы я променяла все, во что верю, на это?

Томас недоверчиво покачал головой:

– Это просто невыносимо. – Томас раздраженно мотнул головой. – Я думал, что мы идеальная пара, потому что похожи, но, возможно, мы слишком уж одинаковые. Возможно, ты моя расплата, а не искупление.

– Расплата? На этих выходных я уж было поверила, что ты влюбился в меня!

– Так и есть! Черт подери, Камилла, как я могу донести это до тебя?

Я замерла. И Томас тоже замер, осознав свою ошибку.

– Вот черт. – Он потянулся ко мне. – Прости.

Я покачала головой, в глазах защипало.

– Какая же я дура…

Руки Томаса упали.

– Нет, это не так. Именно поэтому ты отгораживалась. С первой ночи ты умело держалась на расстоянии. Ты права. Я не смогу любить тебя так, как тебе нужно. Я даже себя не люблю.

Его голос оборвался.

Я поджала губы.

– Томас, я не смогу стать твоим искуплением. Ты должен смириться с тем, как поступил с Трентом.

Томас кивнул и повернулся к тротуару. Я осталась глядеть, как темные волны океана накатывают на берег, а дождь ронял слезы мне на плечи.

– Ты явно нервничаешь, – сказала я. – Он за милю учует это, если ты не соберешься.

Томас посмотрел на меня, но вместо неодобрительного взгляда, которого я ожидала, показал удивительную выдержку и просто отвернулся.

Стук в дверь моментально нас отрезвил. Я подошла и распахнула ее.

– С добрым утром, Лииз, – сказал Трэвис, сияя от счастья.

– Заходи, Трэвис. – Я отошла в сторону, давая ему пройти и борясь с угрызениями совести из-за своей улыбки, достойной «Оскара». – Как прошла ночь? Подробности мне не нужны. Спрашиваю из вежливости.

Трэвис усмехнулся, а потом заметил стопку простыней, одеяло и подушку на диване.

– Э… – протянул он, потирая шею. – Лучше, чем твоя, брат. Может, мне… зайти позже? На ресепшене была записка, чтобы я пришел сюда в шесть.

– Верно, – сказал Томас, сунув руки в карманы. – Присаживайся, Трэв.

Трэвис прошел к дивану и сел, встревоженно глядя на нас: