«Витками» в Химмельблю называли обороты крошечной Зюстерхен вокруг Грювштен. Каждый виток (я замерял по своим часам) равнялся где-то сорока земным минутам. Не велика задержка.

– А мы и не торопимся, не так ли, союзник? – Баэст ожидающе ткнул меня локтем в бок.

– Вовсе нет, ты же знаешь, дружище, меня нигде не ждут.

Мы прикончили дрикк. Я заказал ещё, на этот раз оба зерновые. От ягодного у меня всё слиплось во рту. Насколько я знал, дрикк был единственным алкогольным напитком в Химмельблю, Драйденских Землях, Форвирре и Вейроне. Делился он по возрастанию крепости на травяной, ягодный, зерновой и ягодно-зерновой. Последний – самый крепкий – не превышал нашего портвейна. Словом, выпивохи из голдиварцев были слабые. Баэст захмелел от первой кружки. После половины второй доверительно наклонился ко мне:

– Знаешь, брат, я поначалу подозревал тебя. Мутным ты показался.

– Эт-та, па-а-ачему? – спросил я, притворяясь более пьяным, чем он.

– Да зыркаешь ты.

– Это как?

– Ну, как-то вот так.

Баэст выпучил глаза, потом мнительно прищурил, повёл вправо и влево:

– На всё смотришь, будто украсть хочешь. Или будто впервые видишь.

– Хм.

– Ага. Вот чего ты постоянно на Семилунье поглядываешь? Чего ты там не видел? Тут-то я и заподозрил. Ты или за временем следишь или вычисляешь расстояние. А зачем это простому человеку? Значит – лазутчик, решил я.

– А потом?

– Потом понял, что ты хороший парень. Когда признался, что подарил своих лошадей армии. Это поступок честного человека. Были бы у меня экипажи, тоже отдал бы всё. Если хочешь принять гражданство Химмельблю, я помогу, есть связи в Бюро Подданных. Ты уже сдал документы?

– Нет ещё.

– Не спеши. Мне надо в Скерваре кое-какие дела уладить, вместе вернёмся в Химмель, я тебе подскажу, как пройти аттестацию.

– Одна беда, языком не владею.

– Это да, это плохо. Но человек, который готов тратить по сотне пеньгенов за рулль знания химмельского, подтверждает своё стремление усвоить культуру великой страны.

– За Химмельблю, – поднял я кружку.

– За будущего подданного.

Я залпом прикончил свою кружку, вынуждая Баэста сделать то же самое. После этого я сразу же постучал по бару, квадратным пеньгеном, самой крупной монетой Химмельблю:

– Трактирщик! Ещё две. На этот раз ягодно-зерновой «Ночной рассказ».

– Ну, не стоит такой дорогой дрикк брать, – попробовал отказаться Баэст.

– Для дорогого друга не жалко.

Баэст обречённо принял кружку. Посмотрел в окно:

– Ещё первый виток не закончился.

– Тем больше выпьем, дружище, – потрепал его за плечо.

Дверь трактира в очередной раз хлопнула, вошёл высокий человек в жёлтой робе с капюшоном, скрывающим верхнюю часть лица. В таких ходили маги. Правда, цветов были сдержанных: тёмно-синий, коричневый, чёрный… Этот маг постоянно поднимал капюшон, но тот снова сваливался обратно на лицо.

Половина присутствующих потянулось к нему навстречу. Женщины оставили солдата и обратились к магу. Солдат подхватил свой мешок и выскочил на улицу. Им больше никто не интересовался.

– Пошли, – дёрнул меня Баэст. – Фронтовые сводки принесли.

Маг повернулся, приветствуя собравшихся. На спине его робы вышит герб Гувернюра и подпись «Умобразы правды». Вероятно, она дублировалась на вейронезском, но на перевод этого языка действие рулля чтения, который создал для меня Драген, не распространялось.

3

Поправляя непослушный капюшон, маг достал из сумки свиток умобраза и расстелил его на пустом столике в углу.

Возникло изображение Щербатых Гор, чьи вершины я наблюдал всю дорогу. Многочисленные солдаты армии Химмельблю стояли у палаток, грелись у костров или молились походным статуям Триединого Первомага.

Изображение сопровождалось «закадровой» речью:

– За прошедшие сутки отряды гофратских захватчиков были замечены на перевале Спитта, а так же близ деревни Домид и города Брустерблю. Трусливые вылазки были отбиты пятнадцатым легионом магов Второй Отметки при поддержке Ультрехсткого полка арбалетчиков.

На Скерварском направлении противник применил массивные огненные шары, отравленный воздух и осуществил множественную высадку крипдеров. Все атаки были успешно отбиты нашими войсками или блокированы ингермаггерами…

– Что такое ингермаггер? – шепнул я Баэсту.

– Разве не слышал? Новейшая разработка магов Академии Химмельблю. Устройство, которое снижает силу боевой магии в радиусе десяти флю.

«Флю» – это мера длинны. Как пояснил мне Драген, она тоже не переводилась, потому что это древнехиммельское слово, означающее «полёт». Подразумевался полёт стрелы, но сколько именно это, я так и не выяснил.

– Когда началась война, для наших врагов ингермаггеры стали бо-о-льшим сюрпризом!

– Почему тогда мы всё ещё отбиваемся, а не нападаем?

В нашу беседу вмешался бородатый мужчина:

– Ингермаггеры дорогие в производстве. Кроме того, для работы с ними требуется магия Четвёртой Отметки, такой владеют немногие.

Я уважительно покачал головой. Передо мной стоял классический диванный аналитик. Таких и в нашем мире полно: люди, которые не служили в армии, но зато рассуждали о тактико-технических характеристиках ракетных комплексов «Тополь», детально поясняя, в чём они превосходили западные аналоги.

Умобраз показал какое-то неясное мельтешение, огненные всполохи и неразборчивые крики. Потом появился богато одетый вояка, украшенный лентами и медалями. Подняв меч, и явно позируя, прокричал: «За Гувернюра!» Клич подхватили рядовые, и все куда-то побежали.

Голос за кадром уверял, что «враг был отброшен». Но сама битва не была показана. Показали трупы гофратцев, а так же толпу пленных оборванцев. На этих кадрах умобраза все в трактире закричали, осыпая врагов проклятьями.

– Трусливые гады, – кричал диванный аналитик. – Мы поддерживали их торговлю, снабжали едой пограничные регионы. Вот чем они отплатили!

Ему вторил Баэст:

– На этот раз мы не повторим ошибок прошлой войны. Наша армия не остановится, пока не возьмёт Эль-Сабху. Весь Гофрат будет присоединён к Химмельблю, как Северный Нип Понг после Третьей Мировой.

– Кто с огненным шаром к нам придёт, тот от него и погибнет! – провозгласил я, чтобы не отставать.

– Отлично сказано, енавец, – хлопнул меня по спине диванный аналитик.

Маг в жёлтом плаще, поставил умобраз на паузу, давая толпе выговориться. Сам оставался безучастным, поглядывал на людей с высокомерием. Пропагандисты, которые знали, что пропаганда – ложь, считали себя выше толпы. Я же понимал, что раз Гувернюр Химмельблю запустил информационную обработку населения, значит, дела на фронтах обстояли не так хорошо, как в документальной хронике умобразов.