— А как же! Представь, что какие-то предметы от тебя вблизи, а другие на отдалении. Если у тебя слабое зрение, ты их различаешь хуже. Или они заслонены от тебя другими предметами. Тогда совсем плохо. А бывает, что некоторые вещи ты видишь расплывчато, не в фокусе. Все зависит от твоих врожденных способностей. Они — твои волшебные очки и твой волшебный слуховой аппарат. Но ведь любые очки и слуховые аппараты помогают до какого-то предела. Совершенно слепому они не обеспечат зрения, а напрочь глухому — не дадут слуха. Есть, конечно, и другие чувства — осязание, обоняние, вкус, — но на каком расстоянии ты можешь отличить, например, женщину от мужчины? Если ты их не потрогал, если они не занимались недавно сексом, не вспотели, как эти баскетболисты, не надушились женской или мужской парфюмерией, ты их никак не различишь, если их мысли и эмоции перемешиваются в одном котле с другими. И редко нам удается выуживать ту рыбку, которую желательно поймать.

— Все равно это какая-то магия, — упрямо стоял на своем Алекс.

— Нет. Это реальность, но которую не всем дано понять и прочувствовать.

— Я бы охотно держался от этого подальше, — мрачно заявил Алекс и, помолчав, добавил: — Потерплю еще полчаса и позвоню Рэнди домой. Что-то у меня тревожно на сердце.

— Поступай, как тебе хочется. Опробуй свою телепатию, — ухмыльнулся Тони.

Минут десять прошли в молчании, потом Тони нарушил его:

— Если бы ты знал, сколько копий сломали ученые в спорах о телепатии, сколько нам, беднягам, пришлось пройти тестов. Про нас такое рассказывают, что меня самого — а я ведь тоже телепат, как ты теперь знаешь, — меня самого удивляет: неужто такое может быть? Например, если парочка разнополых телепатов занимается любовью, то это совсем новое, непередаваемое ощущение, отличающееся от обычного, как ходьба пешком от полета.

— А ты этого не испытал? — полюбопытствовал Алекс.

— Не пришлось, — чистосердечно признался Тони. — Но, надеюсь, у меня все впереди. К сожалению, наша Ша-рон — не тот субъект, с которым я бы согласился провести совместный эксперимент.

Он ткнул пальцем в остывшую пиццу, проверяя не телепатически, а обычным способом, не нужно ли ее поместить для разогрева в микроволновку.

Миранда находилась в состоянии между сном и бодрствованием, когда зазвонил телефон и выдернул ее из теплого, уютного кокона, где она устроилась, подобно личинке бабочки. Она услышала, как бушует пурга за окном, вспомнила, кто она, каковы ее обязанности, и с большим усилием сняла трубку, показавшуюся ей свинцовой. На то, чтобы открыть глаза, ей сил пока еще не хватало.

— Слушаю.

— Рэнди? Это Алекс. С тобой все в порядке? Когда Бишоп не появился и не связался с нами, мы забеспокоились.

Миранда разлепила веки и взглянула на светящийся циферблат будильника: почти полночь.

— У меня все хорошо, Алекс. — Почувствовав, как сильная рука Бишопа легла ей на грудь, она добавила с улыбкой, обращенной в темноту, где не таились никакие призраки: — Мне очень хорошо.

На удивленное молчание в телефонной трубке Миранда поспешно откликнулась:

— Мы здесь пережидаем, пока буря хоть немного утихнет, хотя лучше бы нам всем не высовываться до рассвета.

— Судя по прогнозам, завтра ожидается усиление снегопада, — предупредил Алекс. — Но если нет никаких проблем, то не о чем говорить.

— Дай мне знать, если возникнут какие-то проблемы.

— Конечно.

— И если Бонни позвонит утром, а я до этого не появлюсь на работе, скажи ей, что я дома. Пожалуйста.

— О чем речь, разумеется. Можешь на меня положиться.

Миранда положила трубку и какие-то краткие мгновения вновь наслаждалась тишиной и покоем. Тело спящего рядом Бишопа излучало тепло, и такая близость укрепляла в ней уверенность, что пока они вместе, то сильнее вдвойне, чем каждый из них отдельно. Это было великолепное, даже какое-то пугающе радостное ощущение.

Но и сейчас, однако, из ее сознания не улетучился страх. Восемь лет назад благодаря вспышке эмоций, так до конца не познанной никакими мудрецами и названной любовью, произошло полное слияние их тел и разумов. Но тогда Миранда оказалась в подчинении, равенства не получилось, а результат был трагичен. Теперь, передавая ей свои мысли, Бишоп, пользуясь прикосновением и ответной реакцией ее тела, твердил, что скоро наступит гармония и вместе они способны победить ползущее на них черное зло, но согласия на воссоединение усилий Миранда почему-то не дала. Что-то в ней, в ее подсознании противилось этому.

То, что Бишоп уже не спит, Миранда поняла сразу. Раз они оба телепаты и между их разумами перекинут воздушный мостик, то она, конечно, знала, что он уже начеку и читает ее мысли. И он тоже был ей ясен.

«Ну вот все и вернулось на круги своя», — мысленно передал ей Бишоп.

Она никак не отреагировала.

«Восемь лет разлуки ничего, кажется, не изменили в наших отношениях».

«Что-то изменилось», — в мысленном диалоге Миранде трудно было выразить ироническую интонацию.

«Ты считаешь, что я добился, чего хотел, и поэтому доволен собой?»

«Да, как кот, съевший украденные на кухне сосиски».

«Блестящее сравнение».

«Ты прямо облизываешься от удовлетворения. Тебя не беспокоит, что ты открыт мне?»

«Тебе? Разумеется, нет», — ответил Бишоп без колебаний.

«Однако раньше ты не очень-то этого желал».

«Я был тогда полным идиотом. По-моему, я тебе уже в этом признался».

«Ну, и что из того?»

Ее мысленно заданный вопрос на мгновение загнал Бишопа в тупик. Ответ появился в его мозгу не сразу.

«Я отпустил тебя и очень об этом жалею. Но я боялся, что ты не захочешь, чтобы моя тень постоянно маячила то у тебя за спиной, то впереди тебя».

«Избавиться от тени можно, уйдя от света», — возразила Миранда.

«Так ты и поступила».

«А как иначе я могла поступить после того, как моя тень меня обманула? Я знала, что Кара согласилась помогать тебе только при условии, что ты посвятишь меня в вашу затею. А я бы наверняка сказала „нет“.

Бишоп не стал этого отрицать.

«Я убедил себя, что она достаточно созрела для принятия самостоятельных решений. А твое навязчивое покровительство над сестрой мешало нам в осуществлении совместной цели — приманить и уничтожить мерзавца Кара очень этого хотела, поверь мне. Ее психические способности были на высшей точке, как у самолета при отрыве от земли. Но уже тогда я должен был понять, что переоценивал и ее силы, и свои. А то, что я скрыл наше сотрудничество от тебя, было предательством… за что, если верить Данте, грешник расплачивается самыми изощренными муками».

«Пока ты еще даже не начал расплачиваться», — таков был ее отклик.