Хомутов постучал ногтем по обложке папки:

– Попрошу с этого дня визировать каждый из указов. Если содержание касается МИДа, – подпись министра иностранных дел, если обороны – Бахира и так далее.

Хусеми записывал так торопливо, что его перо свистело по бумаге.

– У меня все. – Хомутов откинулся на спинку кресла, Хусеми моментальным движением подхватил папку с документами и сгинул, словно его и не бывало.

«У меня получится, – подумал Хомутов. – Только осторожнее, осторожнее. Главное, не пропускать ни слова из того, что говорят Хусеми и министры».

За окном город прострочили во всех направлениях сияющие пунктиры фонарей. Хомутов вышел из-за стола и долго стоял у окна, глядя в ночь. Президент Фархад также имел обыкновение стоять там вечерами, но Хомутов не знал об этом.

Салех не ожидал, что их хватятся так скоро. Едва они въехали на территорию отряда, как он увидел спешащего навстречу дежурного лейтенанта и успел сказать сидящему позади Бобо: «Оставайся в машине!» Офицер уже был рядом, тянулся, изображая рвение.

– Что такое?! – рявкнул Салех, нервы все еще были напряжены, и он едва владел собою.

– Вас просят к телефону! Уже третий звонок подряд!

– Кто? – спросил Салех отрывисто, хотя знал.

– Полковник Бахир.

Салех выскочил из машины, побежал к зданию штаба, дежурный тенью следовал за ним.

– Капитан Салех у телефона.

– Ты где пропадаешь? – спросил Бахир.

Голос его был на удивление спокоен, без каких-либо интонаций, и Салех даже опешил поначалу, не зная, что докладывать. Дежурный торчал позади него, и это сбивало Салеха с толку.

– Я слушаю вас, товарищ министр, – проговорил он.

Для него каждая секунда передышки была на вес золота, он лихорадочно пытался привести мысли в порядок, но они предательски разбегались.

– Нет, это я тебя слушаю, – довольно желчно заметил Бахир.

Салех хотел было рапортовать, что все обстоит благополучно, но дежурный торчал за его спиной, и он позволил себе лишь короткое:

– Я вернулся, товарищ министр.

– Ты? – удивился Бахир.

– Мы, – поправился Салех.

– Ты где должен сейчас находиться?

– Так сложились обстоятельства, – пробормотал Салех, холодея, и в тот же миг, перестав владеть собой, повернул искаженное страхом и яростью лицо к дежурному и заорал: – Вон! Я разговариваю с министром обороны страны!

И снова прижал трубку к уху. Теперь, оставшись наедине с аппаратом, он хотел объяснить полковнику, что ослушался приказа вынужденно, против своей воли, но не успел вымолвить ни слова, потому что Бахир произнес:

– В четверг я тебя жду в четыре часа на двадцать пятом километре трассы Хедар – Рахваз. Будь один.

Сказал и тут же бросил трубку. Салех ощупью нашел стул, опустился на него, слепо глядя в пространство перед собой. Значит, он не ошибся, жизни ему Бахир отмерил всего ничего. Оно и понятно, и напрасно он суетился, достанут, где бы ни прятался: в отряде ли, в горах… Люди министра найдут его, заломят шею, узкое мясницкое лезвие полоснет по горлу. Эта мысль парализовала его, и он не решился ничего предпринимать. Почти двое суток находился в прострации: выслушивал подчиненных, отдавал какие-то распоряжения, но все словно во сне, спроси, о чем говорил минуту назад, – и не вспомнить.

На встречу поехал без оружия, не держа даже мысли защититься в случае чего. Остановил машину у километрового столба, заглушил двигатель. Пустынно было вокруг, тихо, солнце садилось за горы. Скоро упадет темнота. Сердце Салеха сжалось, и он едва не застонал от безысходной тоски, от жалости к себе. Едва стемнеет – и из мрака появится тот, кто приведет в исполнение приговор. Рука сама потянулась к ключу зажигания, но внезапно далеко впереди вспыхнули фары приближающегося автомобиля, и их свет вновь поверг Салеха в оцепенение. Он сидел, до боли в глазах вглядываясь в слепящие огни.

Автомобиль остановился метрах в двадцати, дверца открылась, на асфальт ступил Бахир, медленно двинулся в его сторону. Салех тоже вышел из машины, чувствуя, как плохо слушаются ноги. Бахир приблизился, Салех встал, ожидая, что тот скажет, но вместо этого министр наотмашь ударил его кулаком в лицо. Салех отвернулся, но не посмел отступить ни на шаг. Он ожидал худшего, и то, что случилось, было всего лишь подготовкой.

– Почему приказ не выполнен? – спросил Бахир негромко, но в его голосе слышалась едва скрываемая ярость. – Почему из Хедара сбежал?

– У нас оставалось время, чтобы вырваться из города, и я решил…

Бахир ударил его снова, но теперь в ухо, потому что лицо Салеха после первого удара залила кровь и Бахир не хотел испачкаться.

– Ты должен делать то, что тебе велено. Ты подверг риску и себя, и Бобо. Как Бобо?

– В порядке, – просипел Салех. Кровь стекала по его лицу, спекаясь в корку на губах.

– Если с его головы хоть волос упадет – отрежу уши, – прорычал Бахир. – Продолжай заниматься с ним. Парень должен быть в постоянной готовности.

Министр развернулся и, не прощаясь, зашагал к своей машине. Салех стоял на дороге, потрясенный. Он был готов к самому худшему, и чувствовал себя так, как если бы приговор уже был зачитан, палач накинул на его шею петлю, и вдруг ушел, ничего не объясняя, подарив жизнь тому, кто ее, этой жизни, не был достоин.

Джип министра развернулся почти на месте и умчался по шоссе в сторону столицы, подмигивая задними огнями. И лишь когда он скрылся, Салех окончательно уверовал в то, что остался жив. Он вернулся к своей машине, рванул дверцу, и только сейчас ему открылся смысл происшедшего. Догадка была ужасной, он так испугался ее, что метнул по сторонам опасливый взгляд – нет ли постороннего, который сможет прочитать его мысли. Но вокруг никого не было, пала ночь, он один оставался на этом шоссе. И только сев в машину, он позволил себе додумать до конца жуткую мысль.

Он ошибался, оказывается, думая, что их с Бобо убьют сразу же после операции. Не для того готовил Бахир Бобо, это нападение на русскую женщину было всего лишь маленькой репетицией, а главное, о чем полковник никогда не говорил, – оно состоится позже. И вовсе не в ловушку заманивал их Бахир, распорядившись после покушения вернуться туда, где они с Бобо прятались. Ему нужно было одно – уберечь Бобо, потому он и примчался на встречу с Салехом, потому и исходил гневом – ему до зарезу нужен этот пацан. Но зачем?

Салех гнал машину по пустынному шоссе, так и не решаясь ответить себе на этот вопрос. О, он знал ответ, вернее – догадывался, но все равно боялся его.

Приехав в распоряжение отряда, он прошел в кабинет, плотно закрыл за собой дверь и остановился. С противоположной стены на него уставился портрет президента. Фархад смотрел на Салеха не по-отечески сурово и требовательно, как обычно, а с подозрением и ненавистью, словно зная, что он, капитан Салех, продал и предал его с потрохами. Под этим горящим ненавистью взглядом Салех съежился. Он знал теперь наверняка, что не ошибается. Бахир делает ставку на Бобо, и следующая жертва уже намечена.