«Политика нашей партии в период Союза левых сил привела к тому, что, по существу, мы поддержали идею, будто партия как таковая должна стушеваться, чтобы во Франции могли произойти изменения… Совместная программа породила иллюзии относительно социалистической партии, создавая впечатление, что она изменилась в такой мере, что между ФКП и ФСП исчезли различия…».

Неудача с Союзом толкнула Марше и его единомышленников в объятия еврокоммунистов Италии и Испании, которые на тот момент находились в лучшем положении — их опыт взаимодействия с соперничающими партиями оказался положительным. Как итог, в марте 77-го лидер ФКП имел личную встречу с лидерами ИКП и КПИ, где выразил согласие со многими позициями апостолов еврокоммунизма. Более того, в том же году Марше написал книгу, где он в открытую назвал себя еврокоммунистом, хотя до этого старался всячески этого термина применительно к себе избегать.

В Москве все с большей тревогой наблюдали за тем, как ФКП дрейфует в сторону по сути антисоветской позиции, разделяемой итальянской и испанской компартиями, хотя дрейф этот был вполне закономерен и во многом явился следствием ошибок самой Москвы, которая дала свое согласие на союз ФКП с социалистами. Впрочем, было большим вопросом, какой именно характер носила эта ошибка: непреднамеренный или все же сознательный. Ведь в том же Международном отделе, который и направлял стратегию КПСС и братских компартий в международном коммунистическом движении, и раньше было много сторонников еврокоммунизма, а в пору разрядки их и вовсе стало большинство. Эти люди считали благом союз коммунистов с буржуазными партиями, поскольку видели в этом перспективу такого же поворота и в деятельности самой КПСС. Эти люди лишь на словах называли себя ленинцами, а на самом деле во многом действовали вопреки его учению. Фактически ими были похоронены его слова, что главное в оппортунизме — идея сотрудничества классов. Продолжая работать в цитадели ленинизма, эти люди на самом деле были заодно с теми же испанскими коммунистами, которые убрали определение «ленинская» из названия своей партии. Испанцы призвали мировое комдвижение искать дорогу к социализму не на пути ленинской теории социалистической революции, а на некоем третьем пути — «между социал-демократизмом и марксистским социализмом». Не случайно в среде высших советских партноменклатурщиков ходил рукописный «самиздат» — работы наиболее воинствующего ревизиониста, французского еврея Ж. Элленштейна.

В Международном отделе ЦК КПСС и КГБ прекрасно были осведомлены об этих настроениях, однако сотрудники этих ведомств палец о палец не ударили, чтобы каким-то образом вмешаться. Например, на Лубянке, как и в высшем руководстве страны, считали, что наличие различных точек зрения на развитие комдвижения в партийной среде способствует борьбе мнений и выработке на этой основе правильных решений. Однако в случае с французским просчетом «международников» свою роль сыграло ведомственное противостояние между ними и чекистами. Чтобы указать Брежневу на этот просчет, а также на то, что закоперщиком еврокоммунистической ереси в ФКП является ее лидер и личный друг советского генсека Жорж Марше, Андропов в начале 77-го заслал во Францию своего «казачка» — старого чекиста, работавшего еще в сталинские годы в парижской резидентуре НКВД, который должен был с помощью своих прежних связей в ФКП и выявить главных тамошних смутьянов, чтобы на основе этих данных в Москве решили, как их нейтрализовать.

В итоге этой тайной экспедиции окончательно вскрылось то, о чем в Москве многие давно догадывались: что главным застрельщиком смуты являлся лидер ФКП Жорж Марше. За эту миссию, которая добавила Андропову лишних симпатий перед Брежневым, бывший энкавэдэшник был награжден орденом Красного Знамени. А шеф КГБ добился у генсека выдачи карт-бланша на операцию, целью которой была поддержка просоветских сил в руководстве ФКП. Правда, этих просоветских сил оставалось все меньше и меньше. Как итог, когда в конце июня 1977 года Брежнев был с официальным визитом во Франции и захотел встретиться с коллегами из Политбюро ФКП, чтобы поделиться с ними результатами своего визита, французы через Жоржа Марше ответили ему… отказом. При этом были названы причины этого отказа: дескать, Брежнев и К пытались расколоть ФКП и даже свергнуть нынешнее ее руководство, а отдельные руководители Международного отдела и вовсе ведут подрывную работу против ФКП в братских партиях.

Под этими руководителями в первую очередь подразумевался первый заместитель заведующего Международным отделом ЦК КПСС 50-летний Вадим Загладин. Он был выпускником МГИМО (1949), потом работал там преподавателем. В 1954 году стал редактором журнала «Новое время», а в 1961 году был переведен в Прагу, в журнал «Проблемы мира и социализма». Именно тогда он и сошелся с Юрием Андроповым, который в 1964 году вернул его в Москву к себе под крыло — в Международный отдел, в сектор социалистических стран. В начале 1967 года Загладин стал его заместителем, а после того, как в мае того же года Андропов ушел в КГБ, остался в Международном в той же должности зама, но уже у Бориса Пономарева. Наконец, в октябре 1975 года Загладин дослужился до должности первого зама и отвечал за работу с западными компартиями. И французы не случайно обвиняли его в «подрывной» деятельности — именно Загладин совершал поездки по Западной Европе (Италия, ФРГ, Бельгия, Швейцария и т. д.), где подбивал тамошних коммунистов не следовать примеру ФКП.

Судя по всему, и международная деятельность Высоцкого тоже замыкалась на Загладина по линии Международного отдела ЦК КПСС. Инициатива шла от сектора, ведавшего французским направлением, а замыкалось все на первом заме, который, кстати, с симпатией относился к творчеству Высоцкого, да и «Таганки» в целом. Как пишет его коллега-международник А. Черняев, «На нашем элитно-политическом горизонте Загладин незаурядная фигура». В июне 1977 года, к 50-летию, его даже наградили орденом Ленина.

Отметим, что именно в 1977 году заметно возросла активность Высоцкого на международном направлении. И поздней осенью 77-го он приехал в Париж, чтобы участвовать в шумной акции в поддержку промосковских сил в ФКП, приуроченной к 60-летию Великого Октября. В этом празднике, проходившем в многотысячном зале «Павийон де Пари», участвовала целая группа известных советских поэтов-либералов в лице Константина Симонова, Евгения Евтушенко, Роберта Рождественского, Булата Окуджавы, Олжаса Сулейменова, Виталия Коротича, Михаила Сергеева и др. Участие Высоцкого в этом поэтическом представлении предполагалось изначально и было связано все с теми же планами Старой площади по дальнейшей раскрутке его славы сначала во Франции, а далее везде.

И снова вспомним про Вадима Загладина. Это ведь он 10 октября провел неслыханное мероприятие — неформальную, закрытую встречу с наиболее либерально продвинутыми деятелями из числа консультантов Международного отдела (Галкин, Бурлацкий, Лейбзон, Делигенский, Карякин, Ардаев, Соболев, Красин, Гилилов, Тимофеев и др.). На этой встрече ее участники говорили о еврокоммунизме и пытались выработать методы и подходы, как его переиграть. В итоге пришли к выводу: надо преодолевать догматизм, в котором погрязло руководство КПСС. Как итог — подключение к празднику в Париже Высоцкого, который до этого никогда в таких мероприятиях не участвовал. Причем не только по причине того, что его не приглашали — он и сам сторонился таких мероприятий. Но теперь это отстранение закончилось.