Если даже я прониклась, то какой эффект на него бы все это богатство оказало?! Но… эх.

После вышла дриада, и на ней в отличие от ведьмы остались только трусики, но грудь была такой идеальной формы, что мне стало Хина еще жальче!

Какие девушки, какие фигурки, какие ножки! И все это… в текущих условиях не годно к эксплуатации!

Даже мне обидно стало!

Рыжеволосая приблизилась и прижалась к его руке с тихим выдохом:

– Ну зачем так резко? После того, что уже было.

Я навострила ушки.

– Ничего не было, – стряхнул Мастер настойчивые руки и отступил, тут же налетев на дриаду.

– Вот именно, – капризно заявила она, и проворные ладошки обняли его со спины, скользнув по бокам и ниже, к животу и полотенцу. – Зару-то к стенке та-а-а-ак прижали и та-а-ак поцеловали, а меня… вообще ничего!

– Потому что я перепутал! – рыкнул Хин, высвобождаясь.

– С кем? – тут же заинтересовались обе гурии.

Мне тоже стало интересно, потому я выглянула из-за угла еще больше, и тут же за это поплатилась, наткнувшись на внимательный синий взгляд.

Шарахнулась обратно, прижавшись к стене и панически оглядываясь.

Мамочка, что же делать?! Он заметил. А стало быть, и они сейчас заметят!

И всем расскажут!

Послышались легкие шаги, и спустя миг рядом со мной появился Мастер, который едва заметно покачал головой, загадочно улыбнулся, и меня окутали какие-то странные чары.

– Не шевелись, – одними губами шепнул Хин и развернулся к девам-смертницам. – Собрали вещички и за дверь! И чтобы такого больше не повторялось!

Спустя полминуты дверь закрылась. Мы остались одни.

Я и почти голый Хин.

Мамочкина скалочка!

– Ну, здравствуй, – вкрадчиво проговорил синеглазый.

– Добрый день, хороший час, нам пора уже от вас, – скороговоркой оттарабанила я и дернула на себя спасительную ручку. Дверь не открылась, а улыбка блондина стала почти ослепительной.

Твою ж мифриловую сковородочку…

– Ну куда же ты так торопишься? – поползла вверх серо-стальная бровь. Я вообще старалась только на лицо смотреть, для чего, правда, приходилось задирать голову. Он шагнул ближе, я зеркально отступила и уперлась в стену. Еще одна сияющая улыбка, и он уже настолько близко, что безопаснее смотреть на шею. Над ухом вкрадчивый голос: – Мия– Миямиль, а что ты вообще тут делаешь?

Я что-то неразборчиво пролепетала, отвела взгляд, который подло норовил спуститься на мужскую грудь, а в идеале и пониже. И круглыми глазами уставилась на мерцающие голубым светом стены. Заклинание. Изолирующее.

Затосковала по передничку, в котором остались незабвенные сковородочка и скалочка.

Где вы, орудия труда и обороны лепрегномьей чести?

– Сп-п-пасать вас шла, – немного заикаясь, выдала я, но, заметив, в какой шок ввергла Пытку своим высказыванием, поспешно добавила: – Но почти сразу передумала!

– Ага, – кивнул он, подходя еще ближе и наклоняясь к самому уху, обдавая его горячим дыханием, отчего несчастная конечность дернулась, а я… мне стало… как-то очень странно. Последовал хрипловатый смешок мужчины. – Мия, Мия… зачем же скрывать свои истинные желания за таким неубедительным фасадом?

Я не поняла. Вот честно.

Какие истинные желания? Все как было, так и сказала!

Но обсуждать его несостоятельность – это унижать честь и достоинство. Оно мне надо?

Но тогда что он имел в виду? Может, я неточно выразилась и Хин просто не понял?

Пока я плавала в размышлениях и догадках, мужчина начал как-то странно себя вести.

Он поцеловал меня в висок, а потом в кончик уха.

– Мне щекотно, – серьезно сообщила я, стараясь отодвинуться. – И вообще, на будущее: уши – это личная зона.

– Знаю. – В «подтверждение» этих слов он поднял руку и осторожно, едва касаясь, провел сначала по ключице, потом шее, мочке уха и, наконец, дошел до кончика. Меня пронзила нервная дрожь, щекотно стало еще больше, и я даже тихо хихикнула, не в силах с собой совладать.

Так! Успокоиться, опомниться и поставить зарвавшегося хама на место!

– Вам трогать нельзя!

– Но тебе же нравится. – Вконец оборзевший гад нежно поцеловал за ушком и аккуратно прикусил мочку.

Но если от первого прикосновения по телу разлилось какое-то странное тепло, то от второго опять стало щекотно и смешно.

– Хватит меня грызть!

– Я голодный. – Еще один поцелуй, на этот раз в шею. Я попыталась шарахнуться в сторону, избежать прикосновений, но обе его руки легли на стену по обе стороны от моей головы.

– Любое кафе, все за мой счет! – горячо пообещала я и на всякий случай предупредила: – Употребление в пищу других разумных крайне отрицательно сказывается на карме!

– Янтарная, ты такая забавная, – тихо фыркнул мужчина и, запустив пальцы одной руки мне в волосы, стал неторопливо и, демоны побери, очень приятно массировать кожу! Наверное, на определенные точки нажимал.

– А вы какой-то неадекватный, – призналась я, опуская голову все ниже, интуитивно понимая, что если посмотрю на него, то что-то случится.

– Это ты очень недогадливая.

Я молчала. Стойко. Но если продолжит, то я не выдержу и скажу, что поднимать свою самооценку за мой счет – это очень некрасиво!

Очень!

Потому глядела прямо перед собой, на белоснежную кожу весьма широкой, как выяснилось, груди. Взгляд как-то сам собой скользнул ниже, на кубики пресса… а потом еще ниже. На бедра, скрытые полотенцем. И не только бедра. Я квадратными глазами уставилась на то, что недвусмысленно указывало, что в данный конкретный момент мужчина очень даже готов… ко всему.

Я изучала анатомию и знала, что это значит!

Подняла злой взгляд на темные синие глаза и тихо поинтересовалась:

– Что ЭТО такое?! – Еще и пальцем в сторону оного ткнула, дабы меня поняли.

– Ну… как бы тебе объяснить, – всерьез задумался Хин.

– Не надо мне ничего объяснять, – взмахнула рукой. – Почему ОНО такое?! Как вы могли?! Вы же взрослый человек, вы должны понимать, как стимулирующие препараты портят здоровье! И если реакция на лекарства все еще есть, то вам надо к доктору бежать, а не ради минутного удовлетворения самолюбия пить всякую гадость! Может быть, все еще можно спасти!

Я опять ткнула в район его пояса.

Мастер несколько секунд неверяще смотрел на меня… потом вниз. После отнял одну руку и, тихо простонав: «Как же с тобой сложно», потер висок.

«Оно», приподнимающее полотенце, стало заметно меньше.