— О том! — прогремела совсем уж грозно маркиза. — Твой сын достаточно взрослый, чтобы самому решать, где и с кем ему жить! Я тоже не мебель передвижная и разберусь, с кем и где мне удобней будет! У Гели своя семья! Это все отговорки! И такая ерунда бытовая! Отказываться от мужчины, только потому что страшно переменить свою жизнь, недостойно тебя и непростительно! Никогда ни черта не пробовала, любви не испытывала, а стоило столкнуться с чувствами, так в кусты! Ах, боюсь, боюсь! Когда это ты чего боялась? Вот и нечего начинать!

— Фенечка-а… — простонала Инга.

— Я хорошо понимаю, почему ты сомневаешься, — поспокойней сказала Анфиса Потаповна. — Когда мужчина и женщина знакомятся, они проходят некий временной этап недоверия и стараются выяснить как можно больше друг о друге и вместе с этим узнают один другого, присматриваются. Вы с Игнатом в таком этапе не нуждались, вам не надо было опасаться обмана, потому вы занимались только своими чувствами и ощущениями. Вы познавали друг друга на уровне совпадения физического, интеллектуального, жизненных устоев, юмора. И стремительность, с которой развивались ваши отношения, так тебя напугала. А чего бояться? Побоялась, поплакала, и хватит! Игнат прав, надо пробовать менять жизнь! Рискни, получишь удовольствие! И, заметь, ты же ничего не теряешь: не получится — вернешься домой! А получится — станешь счастливой!

— То есть бросить вас всех и укатить за своим счастьем? — саркастически поинтересовалась Инга.

— А почему нет? — искренне удивилась Фенечка. — Сама подумай, что такого трагичного произойдет, если ты уедешь? Москва рухнет? Мы по миру пойдем?

— Трагичного, может, и ничего, но как вы без меня жить будете? — настаивала на своей «страшилке» Инга.

— Как и с тобой, припеваючи! — усмехнулась Фенечка и хитро, заговорщицки подмигнула. И с удовольствием! Геля домой вернется, мне хоть над кем резвиться будет, а то вас с Федькой не проймешь! Ладно, давай утирай слезы свои, пошли в кухню собор держать, то бишь совет большого жюри, как и что лучше решить в связи с твоим переездом.

Она лихо развернула инвалидное кресло, подрулила к двери и, остановившись, неожиданно строго спросила:

— Ты сама-то хочешь с Игнатом жить? Или все эти слезы суть отговорки? Ты его полюбить успела?

В понедельник, первый совместный будничный день Игната с Машкой, они завтракали, спешили собираться, перекидываясь шутками, так естественно и легко, словно всегда вместе жили.

«Ну, дай бог! — подумал Стрельцов. — Давно надо было ее к себе забрать».

И все бы ничего, жизнь вернулась хоть в новое с появлением дочери русло, но привычное. Разумеется, требовалось решить массу проблем с ее переездом и предстоящими родами, и с Мариной, но это текущие бытовые проблемки.

А вот…. Игнат не стал звонить Инге. И хотелось, рука постоянно непроизвольно тянулась за телефоном, но он удержался. Почти не слыша, что Машка рассказывает вечером про свои дела школьные, Стрельцов думал только об Инге.

Он предложил. Она не отказалась однозначностью слов. Но отказала, обойдясь без них. Чувствами, эмоциями, болью в глазах — отказалась!

Как все сложно! Как все простое мы умудряемся сделать сложным и невозможным!

Он не станет звонить, как бы ни хотелось. Это не тупой прямолинейный ультиматум, не поза обиженного мужчины, настаивающего на своем, — нет. Это вопрос их будущего — порознь или вместе.

Во вторник стало еще тяжелее из-за накопившихся сомнений — а не поспешил ли он с требованиями своими? Можно ли так резко: три недели знакомы, и давай вместе жить?

В среду стало совсем хреново!

Машка уехала к Марине на два дня — разговаривать и складывать вещи. Бывшая жена дает Стрельцову честное слово, «зуб на выброс», что не допустит скандала и не станет больше настаивать на аборте. Поговорить спокойно матери и дочери давно пора, а вот как это у них получится? Вопрос!

Поздно вечером он отвез Машку к матери подниматься в квартиру не стал, но дал некоторые наставления дочери:

— Маш, ты характер свой попридержи. Постарайся ее понять. Марина замечательная мать и любит тебя, беспокоится. Ты это знаешь, как всякая мать она убеждена, что именно так как ей кажется, будет лучше. Она пытается тебя защитить и оградить от неприятностей, а не демонстрирует свою власть над тобой. Постарайся это помнить, когда будешь с ней разговаривать, тебе сейчас мама нужна, и ее поддержка очень важна.

— Я постараюсь, па! — выбираясь из машины, пообещала Машка. — Не волнуйся!

Вернувшись домой, Стрельцов никак не мог найти себе места и вдруг понял, что на него давят гнетуще-вяжущая тишина в доме и одиночество пустынное, еще месяц назад казавшееся обычным холостяцким флером, таким удобным и привычно уютным.

Выяснилось, что Игнат Дмитриевич Стрельцов предпочитает общество ироничных въедливых старушек, подростков и говорящих свиней.

Но больше всего в своей жизни он предпочитает Ингу Исла, во всех отношениях!

Стрельцов откинул голову на спинку дивана, прикрыл глаза и подумал: он мог бы вернуть их выходные, полные зажигающей любви, и плевать, хоть в гостиничных номерах, хоть где! Они с Ингой ведь не ругались, не расставались однозначно и бесповоротно. Не договорились — да, но ведь не порвали все, что возможно!

Стрельцов выругался! Нет!

Это как воровать соседские яблоки — сколько ни воруй, а яблонька за забором, и плоды ее как были соседскими, так и остаются. Дружок подбежит, спросит:

— Что у тебя за пазухой?

Что ты ответишь? Вот именно!

— Яблоки соседские!

Не твои. Хоть ты их все съешь, хоть подавись, а соседские!

Нет! В выходные он поедет на свой участок, контролировать, как продвигается строительство дома, гулять по берегу и среди сосен, вдыхать соленый, вкусный, с морозцем воздух.

Он подумал, как здорово было бы жить там всей большой семьей, даже представил себе, как это. И неожиданно, из области вечного предателя-подсознания, выскочила чертом из табакерки мысль:

«А ведь первый раз мы не предохранялись, она вполне могла забеременеть!»

И ему страстно, так, что защемило в сердце и перехватило дыхание, захотелось, чтобы Инга оказалась беременной!

Его ребенком! Он увидел ее так четко и ясно округлившейся, с симпатичным выпирающим животиком, посмеивающуюся над своей неуклюжей, вперевалочку, походкой. Да к черту все!

Ночь он спал в каком-то изматывающем полусне-полуяви с яркими эротическими видениями и чувством безмерной потери. Встал измотанный, нисколько не отдохнувший, собой и миром недовольный.

С работы уехал пораньше, домой взял документы. Ну и, раз такое дело, решил проверить, как там дела у Машки с Мариной, и забрать часть сложенных уже дочерью вещей.

Верный Иван вот уж четвертый день все поглядывал в зеркало заднего обзора на мрачного Стрельцова, качал сочувственно головой и вздыхал над непростыми проблемами начальства.