– Я знаю. Ты прав.

– От тебя зависит жизнь Вальдемара. Сама справедливость в твоих руках. А я… Я верю в тебя всем сердцу – Он нежно погладил ей шею. – Никогда не встречал женщины более умной и более талантливой. Я хочу заботиться о тебе до конца жизни.

О Господи! Она, кажется, влюбилась в него. Наверняка. Только любовь могла заставить ее согласиться на авантюру с фальшивой Кармен. Авантюру, грозившую ей смертельной опасностью. Да, она влюбилась в Роберта.

– Я сделаю так, как ты пожелаешь. Буду спать столько, сколько смогу, а потом отдыхать.

– Хорошо, потому что я не давал тебе спать всю ночь. – Краска смущения залила ее лицо.

– А теперь нам пора возвращаться. Я прослежу, чтобы нас никто не увидел.

– Нас? Ты не должен меня провожать. Если кто-то увидит нас вместе, беды не избежать. – Глядя ей в глаза, он спросил:

– Ты действительно думаешь, что я позволю тебе возвращаться одной? Через лужайку, по коридорам? После того, что было между нами?

– Нет, конечно, нет. – Он не станет подвергать мучительному испытанию ее гордость. Он отметил ее печатью страсти не для того, чтобы другие мужчины ему завидовали, а ее презирали. Он проводит ее до спальни, и, принимая во внимание его талант оставаться невидимкой, их никто не заметит.

Господи, только бы их никто не увидел! Роберт пошел за своим необъятным коричневым плащом, а Клариса дрожащими пальцами пыталась пригладить волосы, борясь с искушением задать вопрос, который давно не давал ей покоя. Но когда он накинул плащ ей на плечи и запахнул его потуже, она не удержалась.

– Почему ты это сделал со мной? Почему взял меня как… как викинг?

Приподняв пальцем ее подбородок, он посмотрел ей в глаза и сказал то, что она меньше всего хотела услышать:

– Потому что я нужен тебе.

* * *

Лариса скривила губы в презрительной усмешке. Она знала, что усмешка эта у нее получалась отменно презрительной, ибо не раз практиковалась перед зеркалом. Эта ухмылка была весьма полезна для охлаждения пыла заносчивых дебютанток, которые имели наглость возомнить себя красотками. Ухмылка эта также помогала ставить на место романтично настроенных бедных юнцов, именно бедных, которых Лариса считала недостойными внимания. И сейчас, наблюдая за лордом Хепберном, который шел с укутанной в его плащ Кларисой, эта ухмылка тронула ее губы, причем она была вполне искренней.

Принцесса Клариса. Эта сука. Неудивительно, что у нее хватило духу перечить, ей, Ларисе Трамбулл. Она спит с хозяином дома. Катается с ним в постели, как уличная девка. И, как уличная девка, взимает плату за свои услуги. В этом Лариса не сомневалась. Лариса решила, что прибережет эту новость до нужного момента. Случай подвернется, и эта выскочка поплатится за свою дерзость. Еще как поплатится.

Любовь сродни лихорадке. Чем больше ты ее боишься, тем скорее она к тебе прилипнет.

Старики Фрея-Крагс

Клариса никак не могла уснуть, хотя была измотана физически и морально. Впереди напряженный вечер. Но сомнения и необъяснимое возбуждение не давали ей уснуть.

Впрочем, возбуждение ее было вполне объяснимо. Клариса улыбнулась толстеньким херувимчикам, взиравшим на нее с потолка спальни. Она влюбилась. Впервые в жизни.

И в кого! В Роберта Маккензи, графа Хепберна! Самый неподходящий мужчина из всех!

Разумеется, он ей не пара. Кларисе казалось, что она слышит голос бабушки. «Самый неподходящий для тебя мужчина из всех наименее подходящих на роль мужа! О чем ты думала, Клариса Джейн Мария Николь? Простой граф и принцесса, и не просто принцесса, а принцесса королевства Бомонтань!»

Клариса, болезненно поморщившись, перевернула подушку на ту сторону, которую еще не успела согреть, и подсунула под щеку. Она старалась не думать о том, что скажет по этому поводу бабушка, но тут же возвращалась мыслями к Роберту. Тело ее немного зудело, но это было приятно, словно она целый день скакала на своем любимце Блейзе, упиваясь свободой, мчалась по горам и весям.

Клариса тихонько рассмеялась. Роберту не понравилось бы такое сравнение. Но она любила его, его бархатный голос, его голубые глаза, опушенные длинными темными ресницами, его – шелковистые черные волосы. Такого захватывающего ощущения она в жизни не испытывала! Клариса блаженно улыбалась. Позор. Скандал. Постыдное поведение.

Клариса и в самом деле испытывала стыд. Вчера Эми пришла к ней поговорить, а она бросила сестру ради того, чтобы бежать к Роберту. Прежде всего надо заботиться о близких, о членах семьи. Бабушка вбила ей в голову главные моральные принципы. И Эми… Эми нуждалась в ней. Конечно, сейчас Эми на нее в обиде, но Клариса знала, что это пройдет. Эми совсем еще девочка. Она растерянна, ищет у сестры поддержки, ждала, что та укажет ей, как выйти из тупика.

Клариса пожевала нижнюю губу. Эми напомнила ей, что Клариса была моложе, чем Эми сейчас, когда взяла на себя ответственность за младшую сестру. Да, это верно, и Кларисе пришлось быстро взрослеть. Она стремилась защитить Эми от потрясения, которое неизменно испытывает тот, кому случается совершить стремительный бросок из детства во взрослую жизнь. И Клариса дала себе слово, что сделает все от нее зависящее, чтобы Эми жила в относительном благополучии. Как только закончится этот бал, она вернется во… Фрея-Крагс и помирится с Эми.

Разрешит ли Роберт и Эми жить вместе с ними в Маккензи-Мэнор? Он не знал, что Эми находится сейчас во Фрея-Крагс, но показал себя заботливым братом и ответственным человеком. Достаточно вспомнить Вальдемара.

Клариса заерзала под одеялом при мысли о Роберте. В нем было все, о чем только может мечтать женщина. Красив, совестлив, не говоря уже о его мужских достоинствах. Лучшего мужчины просто не найти на свете. В этом Клариса не сомневалась.

Роберт не догадывается о том, кто такая Эми. Возможно, рассказав ему о ней, Клариса навлечет на себя его гнев. Особенно если расскажет ему о той роли, которую Эми играла в торговле секретными королевскими кремами.

Клариса даже села на кровати, когда задумалась об этом. Он не одобрит такой циничный фарс, хотя сам он спланировал фарс не менее циничный. У мужчин странная логика: они считают, что любой поступок можно оправдать, если он совершен во имя чести, но при этом не допускают и мысли, что спасти от голода семью – цель не менее благородная.

К тому же Роберт ничего не говорил о том, что она должна задержаться в его доме после бала. Она сама заявила, что останется с ним до тех пор, пока не закончится этот маскарад. А потом уедет. Возможно, он ей поверил.

Глаза ее округлились от ужаса, и она откинула одеяло. Возможно, он не хотел, чтобы принцесса, особенно та, которая с ним переспала, оставалась бы жить в его доме, подрывая основы морали и дискредитируя его же младшую сестру.