Начать придется издалека, с появления Путина у власти. Власть Ельцина в 90-е годы была политически нелегитимной. Он и его окружение делали то, что не поддерживалось большинством населения (либеральные реформы, шоковая терапия и т. д.). Это было диктатурой либеральной прозападной элиты, олигархов, «семьи», очень узкой правительственной верхушки. Народ это в целом не одобрял, но на бунт был не способен. Страна, тем не менее, стояла на грани распада. Путин, которого вначале продавили в президентство пиар-средствами с использованием мощного административного ресурса, оказался, вопреки всему, именно тем, кого все ждали. По сравнению с Ельциным это был настоящий подарок. Путин сделал ряд важнейших шагов навстречу народу — предотвратил распад России, провел победоносную вторую чеченскую кампанию, укрепил вертикаль власти, изгнал или посадил самых одиозных олигархов, стал говорить с Западом в более резких тонах, вернул гимн, вышвырнул из политики ультралибералов, ввел федеральные округа, дал зеленый свет интеграции постсоветского пространства, отнял у олигархов оппозиционные каналы, настоял на изъятии понятия «суверенитет» в республиканских законодательствах субъектов РФ, укрепил позиции силовиков во власти, добился назначения губернаторов. Все это, и особенно сравнение с Ельциным, сделало Путина в начале 2000-х годов легитимным. Он нашел пропорцию между тем, чтобы частично соответствовать и прозападным олигархическим элитам 90-х (в их умеренном секторе), и частично народным массам, чающим великой державы, сильной руки и порядка. Движение в сторону народа было очевидным: после чисто антинародного и компрадорского ельцинского курса это воспринималось очень живо. Так сложился феномен рейтинга Путина. Путин удовлетворял большинство. Это был, конечно, компромисс, но компромисс, соответствующий требованиям политического момента.

Против Путина на первом этапе оказались лишь представители крайне либеральных и прозападных сил («несогласные»), финансируемые США и беглыми олигархами. Это задало политическую парадигму нулевых годов. В сравнении с ельцинским курсом Путин сделал вираж на 90 градусов. Не на 180, а именно на 90. Он не повернул в другом направлении, он остановил процесс, заморозил его.

Данная парадигма действовала в течение 10 лет. Сегодня именно она ставится под вопрос. Есть большая вероятность, что она либо вот-вот развалится, либо на ее место придет нечто иное, либо продлится еще какое-то время, но в уже ослабленном и неэффективном виде.

10 лет путинской модели были не равнозначны. В них можно выделить все признаки политического цикла: подъем, стабилизация и распад. Первые два года Путин закладывал основы своего курса, демонтируя ельцинскую систему: укрепляя государство, борясь с олигархатом, устанавливая политический контроль над крупным частным бизнесом, СМИ, партиями и т. д. Он менял принципы действия политической системы, усиливая авторитарную составляющую (и без того достаточно сильную уже при Ельцине) и сосредотачивая в своих руках все больше рычагов политической и экономической власти.

Это вызывало недовольство в политической элите, но в целом благожелательно поддерживалось массами (в том числе и потому, что не затрагивало их интересов напрямую). Пик этой фазы приходится на осень-2003, ознаменованную посадкой Михаила Ходорковского и началом дела ЮКОСа. Олигархи, загнанные на площадку РСПП, вздрогнули, гадая, кто следующий. Это был момент исторического решения: Путин мог как продолжить данный курс в том же направлении, так и остановить его, удовлетворившись достигнутым. Теперь мы знаем, что он принял решение удовлетвориться тем, что было. Следовательно, можно считать данную точку, 2003–2004 годы, апогеем путинского курса, который пришелся строго на половину его двухтактного президентства.

Далее началась путинская стагнация. Политический курс полностью подстроился под сохранение статус-кво, перешел в чисто «консервативную» фазу. Путин не возвращался к ельцинскому периоду, но и не продолжал идти в намеченном вначале им же самим направлении. Все процессы затормозились. Путинское окружение попыталось зафиксировать статус-кво в политических программах — «суверенная демократия», «стратегия 2020», «путинский курс» и т. д. Все эти «названия» имели один только смысл: «остановись, мгновенье» («ты терпимо» — не «прекрасно», а именно «терпимо» и «могло бы быть намного хуже»). На самом деле, как сейчас видно, это было началом заката Путина.

Последним аккордом стали выборы 2008 года. Путин еще мог бы взять разбег для взлета, для возврата к своему раннему курсу и укрепить свою легитимность в массах (ослабив ее параллельно в элитах и на Западе), если бы остался на третий срок. Он стал бы «российским Лукашенко», которого любили бы массы, боялись элиты и ненавидел Запад. Или как минимум назначил бы преемником кого-то, в целом похожего на себя и продолжающего его курс. Но он предпочел поступить иначе и делегировал в преемники Дмитрия Медведева. Это означало конец.

Медведев своим политическим имиджем был задуман как шаг в сторону либерализма, Запада, олигархии. Чтобы яснее это акцентировать, он еще до президентства спешно становится главой попечительского совета ИНСОРа, созданного на базе «профсоюза олигархов», РСПП и возглавляемого «спикером олигархата» ультралибералом и западником Игорем Юргенсом. Совершенно очевидно, что Путин решил разыграть четыре года — 2008–2012 — как этап «сближения с Западом» (реального или мнимого) и как «возврат в 90-е» (частичный или полный). В целом это означало добровольную ликвидацию путинского курса (с подачи его же самого). От сохранения «статус-кво» и «суверенной демократии» перешли к «модернизации» и «демократизации».

Почти три года, с 2008-го по конец 2010 года, ушло на разминку и решение технических вопросов, а к концу 2010 стало понятно: путинский цикл завершен. До какого-то момента шаги Медведева в сторону Запада были еще обратимыми, их можно было принять за «имитацию», «для отвода глаз»; тем более, что в самом начале его президентства, в 2008 году, Россия решительно вступила в Грузию и показала свои геополитические амбиции вполне в «путинском» ключе. Но отказ от поставок С-300 Ирану (важнейшему стратегическому партнеру России), поддержка санкций против него, и особенно подписание договора СНВ-3 (наносящего необратимый ущерб системе российской обороны) — показали, что дело приобретает серьезный оборот, и горбачевско-ельцинская линия в отношениях с США повторяется.

С этим мы и приходим в 2011 год. Путинский цикл завершается, на наших глазах вырисовывается новая политическая модель. Что это за новая модель? И снова для ее понимания необходимо сделать небольшой политологический экскурс. В современной России есть три политологические зоны, которые можно условно назвать — «Россия-1», «Россия-2» и «Россия-3». «Россия-1» представляет собой модель сохранения путинского компромисса, продолжение балансирования между элитами и массами, между Западом и национальными интересами, между консерватизмом и модернизацией. «Россия-1» — это широко понятый «путинизм», центрированный строго между двумя другими стратегическими проектами. Можно символически назвать это серым полюсом.