Я приблизился к ним вплотную, так близко, что мог коснуться конского хвоста, прежде чем Вальд-раку обнаружил меня. На какой-то краткий миг он был ошеломлен. А потом потянул за голову коня так, что тот встал поперек ущелья. Повернувшись ко мне, злодей той же рукой, что сжала горло Дины, крепко прижал ее к себе.

Свободной же рукой он вытащил меч из ножен.

– Остановись! – велел он. – Стой на месте, а не то я перережу ей горло.

Я остановился. А потом все-таки сделал шаг вперед.

– Убей ее, и у тебя не будет больше щита, – сказал я. – А если я не убью тебя, – это сделают лучники.

Словно бы в подтверждение моих слов, стрела, пролетев мимо моего уха, вонзилась в откос прямо перед мордой лошади.

Какой-то миг он глядел на меня, словно что-то взвешивая, а затем покачал головой.

– Кое-что ты превратно понял, – сказал он. – Видишь ли, мне все равно, жива она или мертва. Тебе же это не безразлично. Я в самом деле думаю… – Он приставил клинок к шее Дины. – Знаешь, я уверен, что ты предпочтешь сам умереть, чем видеть, как на твоих глазах умирает она. Разве я не прав? А теперь сознайся, ты наверняка ее брат, разве не так?

Я промолчал. Да и что тут скажешь? Быть может, он был прав, я и сам этого не знал. Я твердо знал лишь одно: если он убьет Дину… Я непременно убью его… да, но мне тогда не вернуться домой!

Он улыбнулся:

– Так я и думал. Оставайся здесь. Хватит гоняться за мной. Твоя сестра не желает этого. – Он прищелкнул языком, и лошадь сдвинулась.

Вдруг стрела просвистела прямо над головой его коня и задела его правое ухо. С мочки уха потекла кровь, и он от неожиданности, на миг отпустив Дину, схватился за ухо. Тут Дина бросилась на землю и под брюхом коня перекатилась на другую сторону. Конь, ударив о землю одной из задних ног, рванулся вперед, а Вальдраку, оставшийся внезапно без щита, коня и Дины, чертыхнулся, кинулся на землю и пополз, извиваясь как змея, к моей сестре.

На долгое раздумье времени не было. Я поднял меч и нанес ему удар в спину. Но этого оказалось мало. Под верхней рубашкой у него была кольчуга. Он пытался вступить со мной в борьбу, но лишь схватил Дину за ногу и потащил ее вниз к себе, в грязь. Я снова ударил его. И на этот раз я целился в его шею.

Поток крови брызнул на нас обоих: на Дину и на меня. Он издал какой-то звук… с таким звуком вытекает пиво из пробитой бочки. Я схватил его за плечи, откатил от моей сестры.

И вот он так и лежал на спине в грязном ущелье, убитый мною Вальдраку. И даже если он был еще жив, это не имело значения. Горло его было наполовину перерублено, и кровь текла, будто из заколотого поросенка. Глаза глядели вверх на меня, но через некоторое время они уже ровно ничего не видели. Это было вовсе не то, что заколоть козу или оленя. Это было вообще не то, что убить животное. Такого я не делал прежде.

Я пал на колени рядом с человеком, которого только что убил, и меня рвало до тех пор, пока в животе моем ровно ничего не осталось.

В ущелье стихло или почти стихло. Какой-то раненый звал на помощь. С обоих склонов стали спускаться лучники, по-прежнему со стрелами на тетивах на случай, если встретят сопротивление.

Но ни солдаты-драканарии, ни лже-Кенси не были опасны. Живые сдались, а раненые не могли даже сопротивляться, не говоря уже о том, чтобы нападать.

Давин стоял на коленях рядом с Вальдраку. Он воткнул острие меча в землю и церлялся теперь за него так, будто это было единственное, что держало его на ногах.

– Давин!..

– Отвернись, – хрипло произнес он. – Только не сейчас!

Я покачала головой:

– Ты можешь спокойно смотреть мне в глаза. Ничего, совсем ничего не случится.

Он недоверчиво фыркнул.

– Нет, послушай, – сказала я. – Это произошло потому… потому что… Давин, я не смогла остановить его. Я не смогла. Я больше не могу смотреть как Пробуждающая Совесть.

– Что еще за болтовня! – сердито воскликнул он. – Такой дар не теряют!

Я не знала, что ответить. Я только смотрела на него. И постепенно выражение его лица изменилось.

– Ты хочешь сказать… потому что…

– Я не могла помешать Вальдраку! Мой взгляд утратил силу! Потому они только и смогли разделаться с Тависом, поэтому только и смогли убить девятилетнего мальчонку. Из-за меня, все из-за меня, а я не могла этому помешать, точь-в-точь, как сейчас не могу помешать этим слезам.

– Пожалуй, это не твоя вина, – сказал Давин. Но я вбила себе в голову, что в его голосе скользнула тень сомнения.

Сверху донесся крик:

– Эй, вы двое там? С вами что-то случилось? Вы ранены?

Я глянула на вершину склона. Меня, по правде говоря, не особо удивило, когда я среди лучников увидела бродягу. Но кричал вовсе не он, кричал Предводитель.

На какой-то миг мне почудилось, будто весь мир перевернулся и встал вверх ногами. Что он здесь делает? Я не видела его больше года, он и Вдова жили в Сол арке…

И тут мне пришло на память то, что, как я слышала, болтали стражники, будто Соларк пал. Дракан завладел крепостью, которую все почитали неприступной. Так что у Предводителя была причина покинуть Соларк.

Но здесь? Что он делает здесь?

– Нет! – закричал в ответ Давин. – Мы целы и невредимы!

Его голос немного дрожал, и я подумала, как хорошо, что мы не ранены, так, разве поцарапаны. Но зато уж без царапин не остался ни один из нас. Тем более Давин.

Он медленно поднялся на ноги, а за ним и я.

– Что делает здесь Предводитель? – спросила я, не ожидая ответа.

Я понимала: откуда ему это знать? Но Давин был все-таки умнее меня.

– По мне, так он нашел средство бороться с Драканом, – сказал он. – Последние недели он и Вдова собирали людей. Думается, бродяга – один из них!

Мы начали подниматься вверх по откосу к Предводителю и к остальным. Казалось, будто все ущелье усеяно трупами, но я была слишком измучена, чтобы обращать на это внимание.

Сандор попался мне на пути. Из глаза у него торчала стрела, а я только подумала: «Ну, значит, и он мертв!» Нет, я не стала кровожадной, но уже словно бы места в душе не осталось.

Немногие из людей Вальдраку остались в живых. Морлан был одним из них. Двое лучников как раз связывали ему руки за спиной. А за ним стоял… Я остановилась так резко, что Давин натолкнулся на меня.

Вестник! Гонец! Тот, что убил Тависа!

Он – свободный, целый и невредимый – беседовал с бродягой, и никто вроде не собирался его связывать.

Я не раздумывала. Я попросту кинулась на него.