Команда решила вплавь добраться до ближайшего островка. Проплыв около пяти километров, Кеннеди и его матросы приблизились, наконец, к суше. Они пробыли в воде 15 часов, причем Джон, сам контуженный, держал в зубах тесемки спасательного жилета своего подчиненного — сильно обожженного машиниста Мэта Макмагона — фактически тащил его на своей больной спине.

Хотя командир был почти без сил, добравшись вместе с командой до острова, он после краткого отдыха вновь поплыл на середину пролива, пытаясь с помощью карманного фонарика привлечь к себе внимание американских судов.

Однако всё было тщетно. Будучи уверенными, что вся команда катера Кеннеди погибла, командиры других судов, участвовавших в патрулировании, к этому времени уже отправились на базу. Пробыв еще 12 часов в холодной воде, Кеннеди возвратился к своим товарищам. Вместе они перебрались на соседний остров. Однако вскоре им повезло. Их обнаружила группа приплывших сюда туземцев, которые каким-то способом смогли передать американцам лист бананового дерева. На нем рукой Джона был написан, точнее нацарапан, такой текст: «Командир местный знает расположение] он может провести 11 живых нужно маленькое судно Кеннеди». Туземцы от себя добавили, что на островке Науру находятся белые люди. 7 августа потерпевших катастрофу моряков подобрало американское патрульное судно.

Однако до этого командование, получив информацию от командиров торпедных катеров, пришло к выводу, что Кеннеди погиб в бою. В связи с тем, что тело обнаружено не было, отцу было послано сообщение, что его сын пропал без вести. Джозеф ничего не сказал жене и детям. Его мужество и сдержанность были вознаграждены. Через несколько дней Роза услышала сообщение по радио о спасении младшего лейтенанта Кеннеди и его товарищей. Почти одновременно одиннадцатилетний Эдвард отправился в книжный киоск, чтобы купить старшим газеты. Случайно взглянув на первую страницу «Бостон геральд», он увидел фото своего брата и его спасенной команды с сопроводительным текстом, в которых они назывались героями. И после этого отец семейства не признался своей супруге, что несколько дней носил в кармане телеграмму со зловещим текстом. А на Соломоновы острова пошла его телеграмма: «Благодарю Бога за твое спасение».

Вначале младшего лейтенанта Кеннеди собирались судить за потерю судна. Но командование быстро разобралось в происшедшем. Стало ясно, что Кеннеди ничего не мог предпринять за те считаные секунды, которые отделяли появление эсминца от гибели катера. В то же время хладнокровие, чувство ответственности, по существу дела, героическое поведение командира суденышка после происшедшей катастрофы были очевидны. Мужество Кеннеди было оценено. Его наградили орденом «Пурпурное сердце» и медалью флота, а вслед за этим он был повышен в воинском звании, стал лейтенантом.

Сообщения о счастливом спасении команды торпедного катера ПТ-109, о мужественном поведении его командира появились на заглавных полосах почти всех американских газет. Именно Кеннеди был в центре внимания не только потому, что он действительно проявил себя с самой лучшей стороны, но и в связи с тем, что его имя было известно в широких кругах, и его поведение как бы компенсировало в какой-то мере незавидную роль его отца в предыдущие годы. «Сын Кеннеди проявил героизм на Тихом океане, когда эсминец расколол его катер ПТ», — гласил набранный крупным шрифтом заголовок в «Нью-Йорк тайме».

Сам Джек в первом письме родным после всего происшедшего был немногословен. «Это только краткое сообщение о том, что я жив и в порядке, — говорилось в письме от 12 августа. — Несколько дней полагали, что всё произошло иначе, так что сообщение и слухи, возможно, достигли и вас. К счастью, они создали неверное представление о выживаемости Кеннеди — и теперь я вновь на своей базе и всё о-кей». В следующих, более подробных письмах Джон концентрировал внимание, к его чести, не на собственном поведении, а на выдержке команды и на происшедшей трагедии — гибели двух моряков его катера.

После кратковременного пребывания в госпитале, несмотря на травму позвоночника, которая дала серьезные осложнения после катастрофы катера и многочасового пребывания в холодной океанской воде, Джон был полон решимости продолжать военную службу.

1 октября он стал командиром катера ПТ-59, на этот раз не старой посудины, а только что сошедшего со стапелей нового судна. Этот катер был вооружен не торпедами, а орудиями крупного калибра, способными нанести серьезный удар по японским военным и транспортным кораблям, а также пулеметами. Команда Джона включала как его старых подчиненных, так и новых матросов. Катер вошел в состав военно-морских сил, расположенных в северо-восточной части Соломоновых островов, на передовых позициях наступавших союзных войск. Задача их состояла в том, чтобы, патрулируя в океане, топить японские плавсредства. Только в ноябре 1944 года катер Кеннеди отправил на дно три японские баржи.

Наряду с приобретением боевого опыта, Джон Кеннеди продолжал созревать как личность. Он всё более задумывался о возможности после войны включиться в политическую деятельность, причем его внимание, как это видно из писем родным и друзьям, концентрировалось именно на проблемах международных отношений и войн. Он полагал, что Вторая мировая война отнюдь не является последней из войн, которые довелось пережить человечеству, что запутанные отношения между нациями и государствами будут неизбежно порождать новые конфликты, что Америка должна придерживаться старого, действовавшего на протяжении всей истории принципа: «Хочешь мира — готовься к войне». Мир можно поддержать, только сохраняя бдительность и осуществляя всестороннюю военную подготовку, считал он.

Джон Кеннеди намеревался продолжать службу до окончания войны на Тихом океане. Однако состояние его здоровья снова стало ухудшаться. Возобновились страшные боли в позвоночнике. В результате через месяц медицинская комиссия признала его негодным не только к участию в боевых действиях, но и к военной службе вообще. Джон отправился на родину, признанный медицинской комиссией инвалидом. В приказе о его отчислении говорилось: «Ваша инвалидность носит постоянный характер. Она является результатом того, что произошло во время боевых действий, и не дает возможности продолжать службу». 7 января 1944 года Джон на военно-транспортном судне прибыл в Сан-Франциско, а через несколько дней выехал на восточное побережье.

Весной 1944 года он перенес сложнейшую операцию. К позвоночнику была прикреплена стальная пластина. В июне последовала еще одна операция, а в августе третья. Хотя в медицинских отчетах бодро говорилось, что она была проведена успешно, состояние здоровья не улучшилось. Почти весь 1945 год Джон провел в госпитале.

С тех пор начались страдания, продолжавшиеся до конца жизни, то несколько ослабевая, то вновь усиливаясь. Боль Джон глушил новокаином и морфием. При этом просто удивительно, как ему удалось не стать наркоманом. Некоторое облегчение давали горячие ванны, которые необходимо было принимать каждое утро, а иногда и два раза в день.

Джон отказался от полагавшейся ему военной пенсии. Однако, в соответствии с законом о правах военнослужащих, который был подписан Ф. Рузвельтом 22 июня 1944 года, он получил немалую сумму в десять тысяч долларов. Этот закон стал известен в американском обществе под ходким и емким названием «Солдатский билль о правах».