Но хуже всего были ее глаза. Две абсолютно черные бездны без единого луча надежды. Это был взгляд жадного убийцы, ищущего свою жертву. В ту ночь, когда не стало моей мамы, я уже видел такие глаза. Ее приоткрытые губы были в крови, острые клыки оскалены. Но я больше не испытывал ужаса; чувство, поднявшееся во мне, было отвращением. Прежде всего, к самому себе. Я не узнавал свою Эмми. Это был зверь. Как я мог полюбить это существо?! Ведь я лучше многих других знал, кем она была на самом деле.

Амаранта узнала меня и, видимо, уже не собиралась нападать. Ее губы расслабились, но в следующее мгновение она разглядела выражение моего лица. Она вздрогнула, как от удара, ее глаза начали медленно светлеть, приобретая цвет, которым я так восхищался. И вот уже передо мной стояла моя Эмми. Она сделала шаг в мою сторону, но я непроизвольно отступил. Ее лицо исказила гримаса боли, в которой был виноват только я. Она снова стала прежней, но я видел перед собой только чудовище, которым она была недавно. Амаранта горько усмехнулась и мгновенно скрылась в лесу.

Поздравляю, братишка. Наша взяла, — Дима ударил меня сзади по плечу.

Сколько я уже стою на этом месте? Я медленно обернулся, чтобы осмотреть поле битвы. После смерти своего хозяина волки совершенно растеряли боевой запал, и уничтожить их не составило труда. Среди наших, похоже, раненых не было, пара незначительных царапин не в счет. Сейчас все были заняты погребальным костром. После смерти оборотни снова принимали человеческий вид, поэтому тела надо было уничтожить.

— Эй, а где Амаранта? — снова попытался достучаться до меня Дмитрий.

Хотел бы я сам это знать, мысленно ответил я. На разговоры вслух у меня не было сил. Брат удивленно посмотрел на меня.

— Но с ней хотя бы все в порядке? — не отставал он.

Я кивнул, и брат, наконец, оставил меня в покое.

Я добрался до нашей машины, чувствуя себя выжатым, как лимон, и упал на заднее сиденье, свесив ноги наружу. Что мне теперь делать?

Я только что стал свидетелем того, что так упорно отрицал. До сих пор я изо всех сил старался не думать об Амаранте как о вампире, но жестокая действительность заставила меня прозреть. Я был раздавлен и уничтожен. Хуже всего было то, что я причинил боль Эмми, а ведь еще недавно я поклялся себе, что никогда не допущу этого. Первые минуты шока прошли, и теперь меня мучило осознание того, что я натворил. Мне надо было остановить ее. Но что бы я ей сказал? Ужасно, но я не знал ответа на этот вопрос.

Еще пару часов назад я был счастлив от того, что мои чувства взаимны. Теперь я проклинал мироздание, допустившее нашу встречу. Вопреки здравому смыслу моя любовь к Амаранте не угасла, она все так же глубоко жила во мне. Кажется, ее нельзя было вытравить ничем. И от этого мне было еще больнее.

Отец с братом подошли к машине, и я был вынужден сесть. Мы отправились в обратный путь и вернулись домой где-то к трем часам ночи. Я сразу направился к дому, но отец окрикнул меня.

— Влад, — он догнал меня почти на самом пороге и участливо спросил, — как ты?

— Я подумал, мы могли бы уехать завтра с утра. Что скажешь? — спросил отец.

Я кивнул. Все-таки можно было общаться без слов, если очень захотеть.

— Тогда иди, соберись, — наверняка отец прекрасно понимал, что произошло в лесу.

Он слишком хорошо знал меня и мог предугадать каждую мою реакцию, потому и затеял этот поспешный отъезд. Он здраво рассудил, что так будет лучше. Я не собирался перечить.

Я пошел в свою комнату и начал складывать вещи. Да, вы не ослышались, я собирался уехать, покинуть эти места, надеюсь, навсегда. Здесь для меня не было будущего. Что я мог? Остаться с ней и стать вампиром, а потом все оставшуюся вечность ненавидеть себя и ее? Себя за то, что оказался слабаком и выбрал этот путь, а ее — за то, что пошла у меня на поводу. Этого нельзя было допустить.

Что-то слишком много «нельзя» родилось этой ночью в моем бедном мозгу. Я сел на кровати, обхватив голову руками. Что же, черт возьми, мне делать?! Я заглянул в свою душу. Глупо было отрицать чувства к Амаранте. Я все еще очень сильно любил ее, несмотря ни на что. И какая-то часть моего «я» безумно желала бросить все на свете и остаться с ней. Но другая, не менее важная часть моего сознания, прекрасно понимала, что мое настоящее место — рядом с семьей.

Мой мир трещал по швам. Он разваливался на две равноценные части, каждая из которых была мне одинаково дорога. Но я, к сожалению, не мог раздвоиться, и мне предстояло сделать выбор, как бы труден он ни был.

В мою дверь постучали. Не дождавшись ответа, вошла Ксюша.

— Слышала, вы завтра уезжаете, — утвердительно сказала она. — Мы тоже собираемся домой. Думаю, в этот раз мы больше не увидимся. Вот я и зашла попрощаться.

Я поднял на нее глаза. Она выглядела несчастной и потерянной. Ей тоже пришлось нелегко, вспомнил я.

— Мне будет тебя не хватать, — через силу выдавил я.

Мой собственный голос, показался мне чужим, лишенным всяких эмоций.

— Надеюсь, — прошептала она и вышла, прикрыв за собой дверь.

Я снова остался один. Стоило начать привыкать к этому.

На кухне тем временем полным ходом шла вечеринка по поводу нашей победы. Пару раз ко мне заходил Дима, пытаясь вытащить меня поучаствовать в общем веселье, но у него ничего не вышло.

Остаток ночи я провел без сна. Я так и просидел на кровати, сжимая в руке лоскут ткани от платья Амаранты. Утром я наблюдал, как встает солнце. Оно медленно перевалило через горизонт, но уже через полчаса его скрыли тучи, и снова пошел дождь. У природы тоже было плохое настроение, казалось, будто она плачет вместе со мной.

Я.слышал, как медленно начал просыпаться дом. Вот Глеб прошел на кухню, и там тут же заработала кофеварка. На запах кофе подтянулись остальные.

Я не вышел к завтраку, мне совершенно не хотелось есть. Мне вообще ничего не хотелось, наверное я мог бы просидеть так целую вечность.

Этой ночью Эмми больше не приходила. «До тех пор пока ты этого хочешь», вспомнил я. Неужели я больше не хотел, чтобы она была рядом? Я не знал ответа на этот вопрос и, видимо, так никогда и не узнаю.

Я сложил лоскуток ткани и убрал его в карман рубашки. Он поедет со мной, куда бы я ни собирался. Думаю, у меня есть право оставить себе что-то на память о моих несбывшихся мечтах.

Как бы я ни откладывал тяжелый момент, выбор был сделан. Но прежде, чем покинуть место, где я, пусть и недолго, был так счастлив, я должен был еще кое с кем проститься.

Я взял чемодан и вышел из комнаты. На кухне меня ждали остальные. Мы обнялись с Глебом и Денисом на прощание. В отличие от меня, они пребывали в прекрасном расположении духа. Еще бы! Им наконец-то удалось покончить со стаей оборотней, которая так долго не давала всем покоя. Я не собирался портить им праздник и даже постарался улыбнуться. Единственный, кто выглядел встревоженным, был мой отец. Именно к нему я и обратился: