И Лара достоверно знала, что при полном равнодушии к невесте, Джейкоб, относительно бала, нынче с ней солидарен. Танцы это последнее, что его интересует, так что, увы…

Смирившись, Лара постаралась облегчить ему задачу и мягко коснулась его руки:

– Джейкоб, вероятно я и впрямь была не права… вам стоит отменить все.

Глупо, но Лара почувствовала, как к горлу подступают слезы. Она действительно очень ждала этого бала. И еще горше было от осознания того, что Дана нарочно вспомнила Щукину. Чтобы досадить ей. А еще сестрой ее называла.

– Вы и впрямь этого хотите, Лара? – Джейкоб настойчиво заглянул ей в глаза.

Лара кивнула и попыталась улыбнуться.

– А как же ваше платье? Неужто мы его не увидим?

– Подумаешь – платье… будут и другие балы в моей жизни, – Лара изобразила беззаботность. Не очень достоверно, правда. – Конечно, было бы чудесно, если б первый бал в моей жизни прошел в этой великолепной усадьбе, но… Дана как сестра мне. Ежели она против танцев, то мне остается лишь согласиться.

Лара словно бы дала Даночке последний шанс изменить решение – и вопросительно поглядела на нее.

Дана шанс не использовала. А зря.

– Так это был бы первый ваш бал, Ларочка? – заботливо спросил Александр Наумович.

– Был бы.

– Что за глупости! – вспыхнула Дана. – Вам уж почти двадцать, Лара, я ни за что не поверю, что вы до сих пор ни разу не танцевали на балах!

– Напрасно вы считаете меня лгуньей. Увы, в нашей глуши нечасто устраивают балы – примерно раз в двадцать лет.

Лара пыталась пошутить, но за столом все равно висело тяжкое молчание. Лишь горестно вздохнула Анна Григорьевна, да покачал головою Александр Наумович.

А потом со звоном отложил вилку Джейкоб.

– Вот что, господа. Анна Григорьевна, от всей души прошу меня простить, но я и впрямь совсем не знал госпожу Щукину. И вы простите меня, Богдана Александровна, однако балу все же быть. В тот самый день, на который он назначался прежде. Однако я понимаю вашу скорбь, Дана, и не удивлюсь, ежели вы откажетесь меня сопровождать во время танцев.

Сказав так, Джейкоб сковано поклонился невесте – а после заглянул Ларе в глаза, будто бы ища ее одобрения. Она слабо ему улыбнулась.

– Что ж, я вас услышала, милый Жако. – Дана подчеркнуто аккуратно положила столовые приборы на тарелку и встала. – Наслаждайтесь вечером, господа. Не стану вам его портить.

Пока она не вышла, звонко стуча каблучками, тишины в столовой так никто и не нарушил.

Было ли Ларе совестно, что она все же добилась своего? Пожалуй, что нет. В конце концов, окончательное решение было за Джейкобом. Да, Лара, зная его тайны и слабости, надавила на нужные точки… и все же решение принимал он. На этом и успокоилась.

* * *

Впрочем, нет, Ларе лишь казалось, что она спокойна. После ужина, покуда Анна Григорьевна помогала прислуге убирать в опустевшей столовой, Лара, напряженная как струна, теребила цепочку с медальоном так сильно, словно хотела сорвать ее с шеи.

«Что же я делаю? – раз за разом спрашивала она себя.

И сама не понимала – зачем унизила Дану? Зачем снова раздавала авансы чужому жениху?

«Пропади он пропадом этот бал! И это треклятое платье, принадлежавшее Щукиной!» – решила Лара под конец.

Решила в тот самый миг, когда обе створки двери в столовую распахнулись разом – да с таким грохотом, будто где-то выстрелили из ружья. Чего уж Лара точно не ожидала – вернулась Дана Ордынцева.

Красивая, статная, грациозная даже в капоте поверх ночной рубашки. Она волочила за собою по полу что-то розовое и пышное. Чуть вздернув подбородок, Дана молча взирала на Лару некоторое время.

Более всего Лару поразило, как изменилось лицо Даночки – всегда вежливо-безразличное, нынче его искажала гримаса такой злобы, что Лара, справедливо догадалась, по чью душу она явилась.

– Простите, Даночка, ей-богу простите, мне жаль, что так вышло!.. – испуганно залепетала Лара и попятилась от стремительно приближающейся подруги.

Но ее это все равно не спасло.

Дана, разъяренная как медведица, с порога бросилась на нее и, размахнувшись, залепила такую пощечину, что у Лары зазвенело в ушах.

– Дрянь! – услышала она о себе сквозь этот звон.

И много еще другого услышала. После некоторых из тех слов даже Федька, бывало, суетливо крестил свой рот – а благовоспитанная аристократка Даночка распалялась как будто больше и больше.

– Пригрела змею на груди! Вот стерва-то! – было самым печатным из того, что услышала Лара. – Зачем ты это сделала? Зачем?!

Лара, прижав ладонь к щеке, которую будто кипятком ошпарили, приросла спиною к стенке – дальше отступать было некуда. По-прежнему Дана была для нее загадкой, по-прежнему она не знала, что от нее ждать.

– Что сделала?.. Я не понимаю вас, Даночка…

И сказав так, Лара не успела увернуться в очередной раз: неожиданно крепкая рука благовоспитанной девицы ухватила ее за самое основание косы:

– Еще раз назовешь меня Даночкой – ей-богу, убью! – тихо и спокойно сказала та.

Но, кажется, пришла в себя. Дана, будто спохватившись, только сейчас заметила, что они не одни в столовой. Анна Григорьевна с подносом в руках и горничная с открытым ртом словно приросли к месту, не зная, что и думать.

Дана выпустила косу, и Лара проворно отпрыгнула от взбесившейся бывшей подруги на приличное расстояние.

– Вон, – тихо и емко сказала им Дана – женщины, не посмев ослушаться, тотчас ретировались.

А Лара, пятясь к стене, всерьез допускала, что сейчас ее будут убивать. Звать на помощь не позволяли только остатки гордости.

– Я в самом деле не понимаю, что стряслось, – стала допытываться она, когда дверь за Анной Григорьевной закрылась. – Я…

Лара не договорила, потому что в лицо ей полетело то самое пышное и розовое. Увернувшись, Лара поймала тряпку – и почти сразу обнаружила, что некогда она была платьем. Нынче жестоко изрезанным на лоскуты.

Но это хотя бы пролило свет на истерику Даны.

– Это не я сделала… – прошептала Лара. Однако особенно искренней быть не старалась – понимала, что все тщетно.

Бывшая подруга теперь немного успокоилась. Лишь румянец во всю щеку говорил о недавней истерике да высоко вздымающаяся, как после бега, грудь.

– А ты молодец, – наконец, изрекла Дана почти уже мирно, – крайне быстро всему научилась.

– О чем вы, Богдана Александровна?.. – Лара держалась на расстоянии и прижимала руку к ударенной щеке. До чего же больно! – Я ничему не училась… мне жаль, что все так вышло – ежели хотите, я поговорю с Джейкобом и упрошу его отменить этот треклятый бал. Вы и впрямь мне как сестра, Дана – одно ваше слово, и я все сделаю! Хотите?!