В ущерб собственной безопасности предполагалось снять с боевого дежурства сорок ракет с позиций на Украине и европейской части России. И в то же время стратегически мы выигрывали – после установки этих ракет на Кубе количество ядерных ракет, способных достичь территории США, увеличилось в два раза.

Кроме того, предполагалось направить на Остров Свободы группу советских войск. Она так и называлась – Группа Советских войск на Кубе (ГСВК). Этой аббревиатурой пестрели документы того периода. Помимо ракет, в состав ГСВК предполагалось направить:

– 1 вертолетный полк, оснащенный машинами МИ-4,

– 4 мотострелковых полка,

– 2 танковых батальона,

– одну эскадрилью истребителей МиГ-21,

– 42 легких бомбардировщиков Ил-28,

– 2 подразделения крылатых ракет с ядерными боеголовками с радиусом действия более 160 км,

– несколько батарей зенитных орудий,

– 12 установок С-57 со ста сорока четырьмя ракетами.

Каждый мотострелковый полк был полного состава и насчитывал 2500 человек личного состава.

Военно-Морскому флоту было приказано направить в зону возможных «боевых действий» два крейсера, двенадцать ракетных катеров типа «Комар» и одиннадцать подводных лодок, семь из них были вооружены ядерными ракетами.

Всего на Остров Свободы планировалось отправить более пятидесяти тысяч военнослужащих.

Хрущев предложил назначить на должность командующего группировкой наших войск на Кубе генерала армии Иссу Плиева.

На очередное заседание Президиума ЦК КПСС, кроме руководящей политической верхушки СССР, были приглашены и два силовика – министр обороны маршал Малиновский и председатель КГБ Семичастный.

Войска, технику и ракеты доставляли на Кубу из шести разных портов с соблюдением глубочайшей конспирации. Личный состав был переодет в гражданскую одежду. Ему говорилось, что они перемещаются на Чукотку, для этого демонстративно загружали в трюмы полушубки, дубленки, ватники и прочие теплые вещи. Для переброски войск министерством обороны СССР было выделено 85 кораблей. Ни один капитан не знал истинного содержания трюмов.

Прослушав доклад Родиона Яковлевича Малиновского с конкретным планом действий в создавшемся положении, все члены Президиума единогласно проголосовали за проведение операции в трактовке министра.

Надо сказать, что большая работа проводилась и в КГБ СССР – по линии ПГУ (политической разведки) и военной контрразведки. «Карибский кризис» чекистское руководство оценивало адекватно, как чрезвычайно напряженное состояние между Советским Союзом и Соединенными Штатами относительно размещения СССР ядерных ракет на Кубе в октябре 1962 года.

В начале августа 1962 года на Кубе стали появляться наши корабли. В ночь с 8 на 9 августа в Гаване была разгружена первая партия баллистических ракет средней дальности, вторая – уже через восемь суток. Штаб ГСВК расположился в Гаване.

Сам же кризис начался 14 октября 1962 года, когда разведывательный самолет У-2 военно-воздушных сил США в ходе одного из регулярных облетов Кубы обнаружил в окрестностях деревни Сан-Кристобаль советские ракеты средней дальности Р-12.

Президент США Д. Кеннеди срочно собрал руководителей ВВС США для обсуждения вопроса о бомбежке целей на Кубе. Мир был на грани мировой ядерной войны. Однако трезвый расчет с той и с другой стороны возобладал над риторикой взаимных угроз, сопровождаемой чередой практических действий в опасном направлении.

Кризис, продолжавшийся 13 дней, завершился компромиссом между руководителями СССР и США. Две мощных сверхдержавы, обладавшие чудовищным по разрушительным способностям оружием, наконец-то поняли, что подобные игры огнеопасны не только взаимным уничтожением, но и составляют реальную угрозу существованию миру.

28 октября начался демонтаж наших ракет, а американцы 20 ноября ответили взаимностью.

По мнению генерала армии М. Гареева, рискованный и смелый шаг по направлению советских ракет на Кубу привел в чувство американских политиков, заставив их убрать ракеты с территории Турции и гарантировать ненападение на Республику Куба.

Так закончился один из самых опасных для жизни человечества в двадцатом веке военно-политический кризис, в котором принимал активное участие и П.И. Ивашутин.

* * *

Еще одна глобальная проблема коснулась П.И. Ивашутина в период его работы в КГБ. По существу, он был свидетелем и охранителем секретов ее зарождения – создания ядерного щита государства. Начало шестидесятых годов было временем появления сверхмощных атомных зарядов. Чем же было обусловлено их создание? Как говорили тогда специалисты, во-первых, их относительной дешевизной, во-вторых, выверенным политическим расчетом, в-третьих, энтузиазмом молодых и активных разработчиков.

Это случилось 10 июля 1961 года на совещании в Кремле, где обсуждался вопрос о выходе Советского Союза из моратория на ядерные испытания. Руководители «атомной кузницы» – Арзамаса-16 – доложили Никите Хрущеву о возможности разработки сверхмощной конструкции ядерного фугаса.

Глава правительства и партии тут же «ухватился» за такой подарок и громко, чтобы слышали все присутствующие, прошептал:

«Пусть сто мегатонная бомба висит над капиталистами, как Домоклов меч!»

И вот настал момент истины: 30 октября 1961 года над Новой Землей прошло испытание 100-мегатонной термоядерной бомбы, что стало знаковым событием для всей многолетней программы испытаний Советского сверхмощного оружия.

В отчете по результатам проведенного испытания термоядерного взрыва один из его соавторов академик Андрей Сахаров написал:

Что было интересно – это взрывное устройство или бомба никогда бы не стало оружием и военного значения не имело. Как говорили тогда специалисты, это был «…акт разовой силовой демонстрации».

Дело в том, что столь ужасающий взрыв в боевых условиях мгновенно породил бы гигантский огненный смерч, торнадо, вихрь, который охватил бы территорию, близкую по площади, например, всей Владимирской области России.

Ядерщики-разработчики стали доказывать Хрущеву, что такие взрывы невероятной мощности могут привести к необратимым последствиям для жизни землян.

Всеразрушительность и бесчеловечность этого фугаса, достигшего апогея в своем развитии, совсем не испугала этого профана в физике. Он не успокоился, и даже после этого испытания подтвердил свое мнение о необходимости иметь такие «домокловы» мечи для обуздания врага, совсем не понимая того, что такой меч также опасен и для страны, его поднявшей.

Академик Андрей Сахаров и другие ученые еще не раз будут растолковывать несведущим головам об опасности подобных экспериментов.