Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Катарина могла узнать приехавших из Англии, а в тех случаях, когда она понимала, что эти люди привезли письма от своего короля, ей становилось чуть ли не дурно от волнения и тревоги. Ведь королева сказала, что в каждом послании король Англии выражает все большее и большее нетерпение.
Тогда Катарина подбегала к матери и на несколько секунд крепко прижималась к ней, еле-еле удерживаясь от слез, и хотя королева сердитым и резким голосом корила ее, Катарина замечала, что Изабелла сама с трудом сдерживается, чтобы не разрыдаться.
«Теперь уже недолго», – каждое утро говорила себе Катарина. А в те дни, когда она ничего не слышала об Англии, она в вечерних молитвах благодарила за то Бога.
Мария же очень изменилась. Всякий раз при виде Катарины она волновалась не менее нее.
– Катарина, ты не видела на гонцах неаполитанских ливрей? Если увидишь, скажи мне, – роняла она.
«Неужели ее совершенно не волнует, что придется покинуть родной дом? – удивлялась Катарина. – Но, наверное, Неаполь не кажется ей таким далеким, как Англия».
По Алькасару ходили слухи, что ближайший брак ожидается либо с герцогом Калабрийским, королем Неаполя, либо Катарина выйдет замуж за принца Уэльского.
А Мария действительно радовалась предстоящему браку.
– У всех других мужья, а у меня никого. Знаешь, это несправедливо, – говорила она. – Боюсь, что обо мне вообще забудут.
– А я бы очень обрадовалась, если бы для меня не нашли мужа, – отвечала Катарина.
– Все это потому, что ты слишком молода, и не представляешь для себя другой жизни, кроме как с мамой. Но такое невозможно.
– Боюсь, ты права.
– Когда тебе будет столько же лет, сколько мне, ты почувствуешь себя по-другому, – успокаивала сестру Мария.
– Это произойдет через три года. Интересно, что тогда будет? Через три года… В тысяча пятьсот третьем году. До него еще долго. Смотри-ка! Посланец. Я уверена, он приехал из Фландрии.
– Значит, он привез известие от нашей сестры.
– О! – воскликнула Катарина и сразу успокоилась. Она боялась послания из Англии, а это были новости из Фландрии, которые могли сделать ее мать несчастной.
* * *
Девочек позвали в покои родителей на аудиенцию. Все выглядело очень торжественно и церемониально. Родители стояли рядом друг с другом, и Катарина сразу поняла, что готовится какое-то важное заявление.
В руке королева держала письмо из Фландрии.
«Наверное, это касается Хуаны, – подумала Катарина, – но, видно, волноваться не нужно. Произошло нечто такое, от чего мама выглядит очень счастливой. Что до отца, то он просто ликует».
В покои вошли и государственные чиновники, которые в то время жили в Алькасаре, и когда все собрались, трубач, стоявший подле короля с королевой, протрубил сигнал.
В покоях воцарилась тишина. Затем заговорила Изабелла.
– Друзья мои, – сказала она, – этот день принес нам великое известие. Моя дочь Хуана родила сына.
Вслед за этими словами послышались торжественные звуки фанфар.
Присутствующие громко закричали:
– Долгих лет жизни принцу!
* * *
Наконец Изабелла с Фердинандом остались наедине. Лицо короля светилось от ликования и радости. Глаза Изабеллы сияли счастьем.
– Вот! Я верила, что наша дочь придет в себя.
– Сын! – восклицал Фердинанд. – Какая радость! Первенец – и сын!!!
– Ей пойдет на пользу материнство, – проговорила королева. – Она поймет, что теперь на нее ложится большая ответственность. И это укрепит ее и сделает более уравновешенной.
Но тут ее пронзила мысль о матери, и словно воочию предстали жуткие сцены в замке Аревало, когда мать бредила о правах своих детей. Изабелла вспомнила, как испугалась мать, решив, что ее дети, видимо, будут лишены своих законных прав.
Однако ей нельзя так думать. Хуана оказалась способной рожать. И родила сына. Это было самым радостным из всего.
– Они назвали его Карлом, – тихо произнесла Изабелла.
– Иностранное имя, – нахмурился Фердинанд. – В Испании никогда не было Карлов.
– Если этот ребенок станет императором Австрии, он будет Карлом Пятым, – сказала Изабелла. – Ведь в Австрии уже были Карлы.
– Мне не нравится это имя, – настаивал Фердинанд. – Было бы весьма любезно с их стороны назвать первенца Фердинандом.
– Несомненно, это было бы любезно. Однако, надеюсь, что мы привыкнем и к этому имени.
– Карл Пятый Австрийский, – задумчиво произнес Фердинанд, – Карл Пятый Испанский.
– Он не может быть Карлом Пятым Испанским, пока жив Михаил, – напомнила ему королева.
– Да… пока жив Михаил, – повторил Фердинанд.
Он посмотрел на Изабеллу пустым взглядом, как бывало в первые годы их брака. И Изабелла все поняла: Фердинанд не рассчитывал, что Михаил будет жить, и это беспокоило его до прибытия письма от Хуаны. Теперь король не тревожился. Ибо, если Михаил умрет, то все же есть наследник мужского пола – сын Хуаны, Карл, которого примет народ Арагона.
– Судя по всем сообщениям, – промолвил Фердинанд, – наш внук с таким необычным именем, похоже, здоровый молодой человек.
– Так нам передали.
– Я узнал об этом из нескольких источников, – ответил Фердинанд. – И насколько мне известно, эти источники не лгут.
– Значит, Карл сильный, здоровый и крупный для своего возраста ребенок. Он будет жить.
Губы Изабеллы слегка задрожали. Она подумала о том бледном мальчике в детской во взбудораженной Гранаде, где сейчас мавританское население поставлено перед выбором – или крещение, или изгнание из родных мест.
Михаил такой хороший спокойный ребенок. Правда, немного кашляет, как кашляла перед смертью его мать.
– Фердинанд, – обратилась к мужу Изабелла, – ребенок, которого родила Хуана, в один прекрасный день унаследует все богатства Испании.
Фердинанд не ответил. Но он был согласен с женой. Впервые со времени рождения Михаила Изабелла выразила тревогу.
«Теперь все идет отлично, – размышлял Фердинанд. – Видимо, они лишатся одного наследника, но его место сможет занять другой».
Изабелла опять прочитала мысли мужа. Ей придется согласиться с хладнокровным, практичным здравым смыслом мужа. Нельзя слишком долго горевать о Изабелле. Ведь существует маленький Михаил. А если он последует за своей матерью в могилу, есть еще здоровый маленький Карл Габсбург, которого они смогут провозгласить своим наследником.
* * *
Фердинанда сильно беспокоил Неаполь. Когда на смену Карлу VIII Французскому пришел Людовик XII, стало совершенно ясно, что Людовик прекрасно разобрался в том, что происходит в Европе, поскольку немедленно предъявил права на Неаполь и Милан. Сам же Фердинанд жадно присматривался к Неаполю, который был захвачен Фредериком, его кузеном. Фредерик принадлежал к незаконной линии Арагонского королевского дома, и именно по этой причине Фердинанд испытывал непреодолимое желание отобрать у него корону для себя.