В расспросных речах М. Стадухин утверждал, что, как ему казалось, «идучи к той Колыме реке судами на левой руке», то есть на севере он видел южный берег огромного острова, протянувшегося от устья Лены до устья Колымы. Стадухин рассказал, что «гораздо тот остров в виду, и горы снежные и пади и ручьи знатны все. А тот де остров-Камень, в мори пояс… И те де чухчи по сю сторону Колымы от своего жилья с той речки зимою чухчи переезжают на оленях на тот остров одним днем. И на том де острову они побивают морской зверь морж» (31, с.60). Сведения об острове на пути в Колыму подтвердила Стадухину юкагирка Калиба, которая три года жила среди чукчей, и об этом он также упомянул в расспросных речах.

Видимо, Стадухин объединил смутные сведения, циркулировавшие среди казаков-первопроходцев об островах против устья Колымы со своими наблюдениями и догадками. Не исключено, что он мог видеть один из еще не открытых в те годы Медвежьих островов (расположенных к северу от Колымского залива), например ближайший к материку о. Крестовский. В возникновении географической легенды о большом острове в Ледовитом море против берегов Восточной Сибири свою роль сыграли и миражи, и нагромождения ледовых торосов, которые наблюдатели принимали за горы, и т. д. Свою лепту в формировании легенды внесли и рассказы некоторых береговых жителей, действительно посещавших еще не известные русским первопроходцам в то время острова. Этой легенде, в чем-то стимулировавшей проведение новых поисковых экспедиций в Ледовитом море, суждено было прожить более ста лет после плавания Стадухина (18, с.280).

Возвращаясь в Якутск, Стадухин оставил на Колыме 13 служилых во главе с Семеном Дежневым, которым вскоре пришлось выдержать в своем острожке осаду и атаки юкагиров, собравшихся в отряд численностью 500 воинов (2, с.33).

Слухи о пушных богатствах бассейна р. Колымы вызвали в Якутске даже волнения среди казаков и промышленников. Дело в том, что желающих добираться до колымских пушных богатств оказалось слишком много. В 1645 г. якутский воевода попытался запретить казакам покидать Якутск и отказать промышленным людям в выдаче проезжих грамот. В ответ казаки и промышленники захватили стоявшие на Лене «воеводские суды» и поплыли вниз по реке к устью. Воеводе так и не удалось остановить захваченные суда, которые вышли в море и поплыли на восток. Часть захваченных судов погибла, но многие добрались до Колымы (14, с.391).

Морской путь из Якутска на Колыму, проложенный Зыряном и Стадухиным, усилиями русских казаков, промышленников и торговцев вскоре превратился в оживленную полярную торговую дорогу. Летом 1643 г. Иван Ерастов, Федор Чюкичев, Третьяк Алексеев и др. совершили плавание с собранной «меховой казной», то есть мехами, полученными в качестве ясака, и добытыми казаками на охоте и в результате обмена, из устья Алазеи Восточно-Сибирским морем и морем Лаптевых на Лену. Из-за противных ветров и ледостава мореходы вынуждены были зазимовать в Жиганском зимовье.

В том же году из устья Индигирки в Жиганск прибыли морем торговые люди во главе с Иваном Корепановым и Иваном Ожегой, а в следующее лето из устья Лены на Индигирку морем прошли на кочах торговые люди Богдан Евдокимов Зырян и Епифан Иванов Волынкин. Поздней осенью 1645 г. с Колымы в Жиганск на коче купца Афанасия Андреева Вороны прибыл Михаил Стадухин. Такие плавания продолжились почти до конца ХVІІ в. (10, с.153, 155).

Успеху этих морских походов способствовало то, что моря Лаптевых и Восточно-Сибирское отличаются небольшими глубинами. В прибрежных районах этих морей много отмелей, которые задерживали плавучий морской лед. Казацкие и купеческие кочи того времени имели небольшую осадку 1,5–2 м и могли проходить на прибрежном мелководье между льдами, сидевшими на мелях, особенно при отжимных ветрах, когда плавающий лед отжимался от берега. Но абсолютно ясно, что плавание на кочах в полярных морях было опасным и трудным делом. Для проведения успешных полярных рейсов мореходам необходимы были смелость, выдержка и сноровка. Требовались немалые физические и моральные усилия, чтобы преодолеть тягости полярных буден.

Так что вполне уместно привести заслуженно высокую оценку вклада сибирских моряков-первопроходцев ХVІІ в. в открытие бескрайних полярных морей и сибирского побережья, данную отечественным историком мореходства профессором Н. П. Загоскиным в начале ХХ в. (к которой всецело присоединяется и автор уже в начале ХХІ в.): «Но пусть же современники мощных морских колоссов, силою пара рассекающих в наши дни покорные им воды океанов и морей, вспомнят иногда благодарным словом и те несчастные, «староманерные» даже для Петровской эпохи сибирские кочи доброго старого времени, на которых русские смельчаки ХVІІ века стойко воспитывали в себе морской дух и морские качества, всегда отличавшие и отличающие собой тружеников русского мореходного дела и с такой неудержимой силой прорвавшиеся, в конце того же века, в страстной и экспансивной натуре юного царя-преобразователя (Петра Великого. — М.Ц.)» (44, с.463).

Русские казаки-первопроходцы появились в Забайкалье в 1638 г., и проникли они туда с севера, с Верхней Лены. Именно в том году енисейский казак Матвей Перфильев во главе отряда из 36 казаков и промышленников направился в верховья р. Витим, крупного правого притока Верхней Лены. Отряд поднялся по реке на лодках «бечевой». После зимовки в поставленном зимовье Перфильев на другое лето добрался до устья вытекающей из озера Баунт р. Ципы, левого притока Витима. Таким образом М. Перфильев, проследив около 1000 км течения Витима, впервые пересек Становое нагорье и достиг Витимского плоскогорья.

У местных эвенков он собрал сведения о живущих на р. Шилкар (Шилке) даурах, добывавших медную и серебряную руды. Они же сообщили ему, что от этих рудников пять-шесть дней ходу «до устья реки, а сие устье (р. Амур. — М.Ц.) простирается до моря…», на ней живут «многие даурские пашенные люди» (18, с.281).

Казакам стало известно, что эвенки, проживавшие на впадающей в Витим в 150 км выше Ципы реки, обменивали у дауров соболя на серебро и шелковые ткани, а дауры проживали к югу и до них через горы ходу три-четыре дня. По возвращении из разведывательного похода М. Перфильев составил карту-схему Витима, которой пользовались не менее 200 лет.

Для закрепления русского присутствия в Прибайкалье в 1641 г. был основан почти у самого южного участка Верхней Лены Верхоленский острог. Русские, зимовавшие на Верхней Лене, в устье р. Илги, левого притока Верхней Лены (у 55° с. ш.) узнали от местных бурят об озере Байкал, которое в те времена казаки называли эвенкийским словом «ламу»— большая вода, море. От них же казаки выяснили, что близ Байкала находится исток Лены «из ключей», а сам район богат серебряной рудой.