– Но мы жили так, как будто были женаты, – сказала она. – У нас была общая квартира, мы строили совместные планы, отмечали вместе Рождество и Новый год и каждый отпуск проводили вдвоем. Разве это не постоянство? Откуда я могла знать?

Похоже, у Алекса не было ответа на этот вопрос. Но через секунду-другую он высказался:

– Мне казалось, что ты сделала правильный вывод из наших разговоров о женитьбе. Но когда ты записалась на эту консультацию, причем, не спросив меня, я просто не мог сказать тебе, что все кончено. Черт побери, Дейзи, почему ты такая доверчивая, такая наивная?

– Потому что я люблю тебя.

– Мне очень жаль, – сказал он, поднимаясь. – Мне очень жаль, что ты любишь меня, Дейзи, но все кончено. Кончено. Как еще объяснить тебе? Финита, конец, финиш, все, все, что хочешь. Ясно?

Она покачала головой:

– Нет, не ясно. Как мне жить без тебя?

– Это уже твоя проблема. Тебе придется самой разбираться с этим, – бросил он напоследок и направился к выходу.

Оставленная у стойки в переполненном «Рио-холле», Дейзи чувствовала себя так одиноко, как никогда в жизни.

Элегантные сапоги на высоких шпильках, увы, не могли улучшить ее настроение, впрочем, как и черный кардиган, облегающий фигуру, да еще и с глубоким соблазнительным вырезом, но, тем не менее, она купила и то и другое. И еще шелковые трусики от «Дамарис» с узкой полоской сзади, баснословно дорогие, но вполне пригодные для того, чтобы доставить их обладательнице удовольствие. Дейзи купила две пары: одну телесного цвета, а другую цвета сливы с кремовым рисунком. И, в конце концов, она купила мороженое в пластиковом стаканчике с такой же ложечкой и ела его, пока стояла в пробках.

Ее покупки лежали на соседнем сиденье, и она то и дело прикасалась к ним, как будто эти дорогие вещички могли заставить ее забыть о той черной пропасти, которая зияла у нее внутри.

Как переполненный файлами компьютер реагирует с замедленной скоростью, так и ее мозг отказывался принять новую жизнь, которая отныне именовалась «Алекс и Луиза».

Если заставить себя не думать об этом, может, оно перестанет быть правдой?

Проезжая через знакомый мост в Каррикуэлле, Дейзи увидела старика, который, стоя на своем привычном месте, играл на аккордеоне. Вид у него был болезненный, он кутался в большое потрепанное пальто, рядом с ним на земле лежала шляпа для милостыни. Печальные мелодии, которые обычно играл старик, действовали Дейзи на нервы, но она всегда бросала деньги в его шляпу, проезжая мимо.

«Интересно, был ли он счастлив?» – вдруг подумала она. Была ли его жизнь лучше, чем ее? Что ж, вполне возможно.

Дома Дейзи автоматически распаковала чемоданы, разложила вещи в две стопки, одна – в чистку, другая – в стирку.

Аккуратно, методично.

Она сняла с себя костюм, который с такой радостью надела утром в Дюссельдорфе, натянула простую старую рубашку и мягкие вельветовые брюки, которые любила носить дома.

Когда все дела были сделаны, Дейзи достала из холодильника бутылку вина и, забравшись с ногами на тахту, уставилась в телевизор, стараясь ни о чем не думать. Нет, это не могло случиться с ней. Разве Алекс мог оставить ее? Разве…

Ну а потом она заплакала и плакала до тех пор, пока лицо не стало саднить от слез, а бутылка не опустела.

В понедельник утром – это был первый день новой жизни Мел – будильник, который она забыла отключить, зазвонил ровно в 6.15. И она по привычке сделала то, что делала всегда в этот момент, – позволила себе немножко понежиться в постели, наслаждаясь минутами тишины перед штормом. Эйдриан тоже следовал своей привычке: что-то пробормотал во сне и повернулся на другой бок.

Мел лежала, перебирая в уме предстоящий день: что следует сделать сегодня, что нужно было сделать вчера, что можно отложить на завтра. И только тогда, наконец, с наслаждением потянувшись на прохладных простынях, вспомнила, что ей сегодня не надо идти на работу. Она больше не работает в «Лоример», только дома. Теперь ее работа – дом, семья, дети.

Домохозяйка. Она нашла верное слово. Домохозяйка. Мать, которая сидит дома со своими детьми. Что изменилось? Первые проблески утра пробивались сквозь кремовые шторы. Вытянув руку, Мел разглядывала ее. Нет, она выглядит точно так же, как всегда. Ее рука нисколько не изменилась. Несколько заусенцев и отсутствие лака на ногтях. Что ж, теперь у нее есть время сделать маникюр, но… теперь она не может себе позволить это. Ничего, она сделает это сама. Время у нее есть. И что-нибудь испечь, да, именно испечь что-нибудь вкусненькое по рецепту из книги «Детское питание»; книга у нее уже несколько лет, а она до сих пор ни разу ею не воспользовалась. А что, если она переоценивает свои силы? Может, все-таки проще купить в магазине? Нет, она испечет сама.

Размышляя о новой жизни, Мел придвинулась поближе к Эйдриану, свернулась клубочком и затихла. Есть ли в доме хоть какой-нибудь фартук? Кажется, есть, когда-то она получила его в супермаркете в придачу к банкам консервированной фасоли. Она любила цветочный рисунок, розы, например… Настоящая мать должна иметь соответствующий фартук.

Часом позже Мел уже суетилась на кухне, вынимая двенадцать золотистых румяных кексом из формочек.

Кэрри никак не могла понять, почему они сегодня не идут в детский сад, более того, не пойдут и завтра. Странно, это же не уик-энд, ведь папа, как всегда, собирается на работу.

– Нет, Кэрри. Мама сегодня остается с вами. Мы придумаем что-нибудь очень интересное.

Кэрри ткнула ложку в йогурт и тут же вытащила, подняв фонтанчик розовых брызг. Девочка расхохоталась, и Мел вторила ей. Не плакать же из-за такой ерунды!

Сара сидела за столом и, погрузившись в свой волшебный мир, рассматривала картинку на коробке с хлопьями. Она делала это каждое утро, и обычно Мелани страшно нервничала, потому что из-за мечтательности Сары они никак не могли выйти из дома вовремя, и потом Мел тряслась, что опоздает на поезд. Но теперь проблема отпала.

Голова Мел чуть-чуть кружилась от сознания, что у нее столько свободного времени впереди и никаких брифингов и деловых встреч. Она присела рядом с Сарой и погладила ее по светлой головке.

– Что мы будем делать сегодня? – спросила Мел, наслаждаясь вопросом. Совсем другое, нежели «Ешь скорее, Сара, а то мы опоздаем».

– Пусть Лили придет, и мы поиграем, – попросила Сара. Лили в последнее время отодвинула на второй план Табби, лучшую подружку Сары по детскому саду. Хотя Мел была едва знакома с матерью Лили, она знала, что та занимала какой-то важный пост в бизнесе и забирала Лили еще позднее, чем Мел своих девочек.

Мелани ощущала огромное облегчение, что те дни кончились. Только сейчас, когда все осталось позади, она смогла понять, какой страшный стресс и какое чувство вины испытывала.