Смешливость, вызванная нервным шоком, не проходила до тех пор, пока Сузанна не угостилась поистине великолепной тушеной говядиной, которую ей подали в гостевую комнату, хотя здесь, скорее, подошло бы слово «покои». Комфортабельная мебель, все на месте. К мясу принесли и вина, а хлеб оказался до того вкусным, что его явно испекли этим утром непосредственно в семинарии. Гостиная была оборудована телевизором со спутниковой антенной и компьютером с Интернетом. О характере ее нынешнего местопребывания напоминала лишь одна-единственная деталь: на стене гостиной висело крупное распятие с бронзовым Христом, чьи руки и ноги были прибиты к кресту из темной твердой древесины.

Но это только к лучшему. По мере того как возвращалось спокойствие, Сузанне все больше и больше нравилось место, в котором она очутилась, и настенное напоминание о текущем окружении. Укладываясь на ночь и выключив свет, она будет признательна за то, что находится под защитой священной твердыни.

— Вы ничего не потеряете, уехав утром, когда станет совсем светло, — напомнил Делоне.

— Я обязана вам жизнью, — повторила Сузанна.

— Жизнью вы обязаны Господу, — возразил Делоне. — Впрочем, спасибо, Сузанна. Я достаточно тщеславен, чтобы принимать любые комплименты. — Она рассмеялась, хотя и так уже знала об этом. — И что вы теперь намерены делать? Собираетесь пойти по следам Сполдинга? Я смотрю, вас ничем не остановишь. — Сузанна кивнула. — Кстати, я пытался до них дозвониться. Думал воззвать к их благоразумию и убедить вернуться.

— Вот уж вряд ли, — сказала Сузанна.

— Ничего у меня не вышло, звонок не проходит. У нас есть и спутниковый телефон, но все равно не получается.

— Монсеньор Делоне, я собираюсь в Саутпорт. Сполдинг там некоторое время жил. Очевидно, по какой-то веской причине. Подобно вам, я тоже обладаю интуицией… Да, вы правы. Я открываю на него охоту. Потому что не могу сидеть сложа руки… иначе я просто сойду с ума.

— В таком случае Богом заклинаю: езжайте поездом.

— Да у меня так и так нет выбора, — расхохоталась Сузанна. — Прокатная машина вряд ли уже стронется с места.

Делоне непринужденно отмахнулся. Руки его по-прежнему были перевязаны; запекшаяся кровь проступала сквозь импровизированные бинты.

— Я поговорю с этой фирмой, они поверят слову священника. Возможно, вам придется ответить на их телефонный звонок и подписать кое-какие бумаги, но я помогу. Кстати, один из наших послушников подбросит вас до станции завтра утром.

— Мой саквояж остался в багажнике. И ноутбук там же.

— Хорошо, сейчас я попрошу кого-нибудь съездить за вашими вещами. Наши новички спят и видят, кому бы оказать услугу. — Он подмигнул.

Повинуясь безотчетному импульсу, Сузанна обняла священника.

— Ну вот, — сказала она.

Делоне взял ее лицо в ладони и поцеловал в лоб.

— Ну вот, — улыбнулся он.

Оставшись в гостиной в одиночестве, Сузанна, несмотря на сонливость, включила компьютер. Вошла в Сеть и вызвала на экран новостную страницу Би-би-си, где нашла сообщение о буре, которая накрыла северо-восток Англии. Только сейчас ей в голову пришла пугающая мысль, что они со священником даже не обсуждали причину недавнего происшествия. Но ведь во время бури деревья падают? Так отчего бы и не на машину? Конечно, в отличие от Делоне перед этим она слышала ту песню по радио. Сузанна выключила магнитолу буквально за миг до аварии.

Сузанна вошла в свой электронный почтовый ящик. Непрочтенных сообщений не оказалось. Она вызвала адрес Мартина и напечатала одно предложение: «Я занялась расследованием Гарри Сполдинга».

На борту «Темного эха»

Вот уже третьи сутки мы плывем в океане. После выхода из Саутгемптона яхта покрыла почти девятьсот миль со средней скоростью двенадцать узлов. К этому моменту мы находились на середине Атлантики, где царило весьма приличное волнение и ветер около тридцати узлов. Каждая четвертая или пятая волна перекатывала через нос. Солнце шло на покой, и в последних лучах вода отливала зловещим, багровым глянцем. Я продрог и промок, хотелось выпить чего-нибудь горячего, но отец на палубе не показывался. Я вообще его не видел последние несколько часов.

Два минувших дня он провел в основном в своей каюте. Наверное, удивляться тут нечему. Яхтенный вояж превращается в нудное занятие, когда не на что смотреть, кроме как на безбрежную поверхность бурлящей воды. У него в каюте было тепло, сухо, уютно, и если в свободное от вахты или камбузных обязанностей время он предпочитал находиться там, что ж, на то у капитана и привилегии. Однако у меня имелось подозрение, что он запирался на ключ. А когда я порой прислушивался, замерев возле его двери, то за шелестом днища о воду, за стоном и скрипом рангоута и хлопаньем парусов на ветру мне чудилось, что в каюте отца звучит оперная музыка. Очень тихо, создавая как бы фон, — и на этом фоне отец все время сам с собой о чем-то горячо спорил.

Насквозь промокнув и в раздраженном состоянии духа, я включил авторулевого и спустился вниз, на ходу стягивая штормовку со свитером, обтерся полотенцем, после чего отправился на камбуз сделать чашку какао. Напиток я забрал к себе в каюту и там обнаружил новое электронное письмо, автором которого была Сузанна.

Интернет-канал небольшого белого ноутбука иногда работал, а иногда нет. Предполагалось, что он способен функционировать в любой точке земного шара, однако возникало впечатление, что посреди океана существуют некие слепые проплешины, которые не хотят пропускать сигнал. Может, все дело в каких-то там электромагнитных полях. Или в атмосферных явлениях. А может, помехи устроили специально, например, с борта подводной лодки или военного корабля неподалеку от нас. Конечно, холодная война давным-давно закончилась, однако ни для кого не секрет, что супердержавы до сих пор разыгрывали партии своих враждебных психологических игр.

Я уселся за стол, прихлебывая из чашки. Сузанна буквально только что отправила письмо и, наверное, до сих пор сидит в Сети. Я открыл сообщение, в котором обнаружилась только одна строчка.

«Я занялась расследованием Гарри Сполдинга».

Мои пальцы застыли над клавиатурой. Снаружи доносился вой ветра, нечто вроде кошачьего концерта. Сегодняшняя ночка выпадет нелегкой. Пожалуй, самой сложной из всех, что нам довелось до сих пор пережить.

«Вот как? И что ты обнаружила?»

Я щелкнул кнопку «Отослать» и подождал с минуту. Какао оказалось не столь уж удачным, как мнилось в те полчаса, пока я решал, стоит ли оставить штурвал и отправиться на камбуз. Напитки вообще склонны не получаться, когда готовишь их сам. Куда приятнее принять чашечку из чьих-нибудь заботливых рук.

«Лето 1927 года он провел в Англии. Снял особнякна Роттен-роу в Саутпорте, пока его яхта проходила ремонт в Ливерпуле. Записался в авиаклуб, который держал один из ветеранов войны. Играл в гольф. И много развлекался».