Брат Питер кивнул.

— Хорошо. Заметили вертолет?

— Нет, брат мой. Десять моих скаутов следят за этим.

— Очень хорошо.

— Ветер продолжает менять направление, — сказал жнец. — Сестра Элис думает, что он поменяется еще на два или три узла, но я посчитал несколько раз. Лучше всего выступать сейчас.

Брат Питер снова кивнул.

— Идите к забору и ждите команд с сетями. Сестра Сан даст сигнал.

Мужчина поклонился и ушел.

Сестра Сан улыбнулась брату Питеру и, потянувшись к его руке, сжала ее со всей оставшейся силой.

— Ты позволишь мне это сделать? Это так мило с твоей стороны, Питер.

— Это твоя победа, сестра.

— Я знаю, что святой Джон так гордится тобой, — сказала она, — и ты будешь принят в любящие объятия, когда придет твое время слупить во тьму.

Он наклонился, поцеловал руку скелета и прижал ее к своей щеке. На другой стороне пустыни, за красными горами, солнце начинало свое долгое падение к огненным сумеркам. Им, полному жизни молодому человеку и постаревшей умирающей женщине, казалось, что весь мир сейчас сгорит.

Позади них послышалось шуршание, и, повернувшись, они увидели, как дюжина жнецов двигаются парами вдоль тенистой дорожки у стены скалы, направляясь к забору. У каждой пары был моток веревки, концы которой соединялись с огромными сетями. Сети казались невозможно большими, но они были обернуты вокруг горсти ярких воздушных шаров. Тысячи шаров в каждой сети.

Люди в каждой команде кивали с уважением, проходя мимо. Внизу, ближе к забору, жница, известная как сестра Элис, подбрасывала горстки песка в воздух, чтобы наблюдать за направлением ветра.

— Пришло время, — сказал брат Питер.

Но прежде чем она могла дать сигнал, сестру Сан сотряс ужасный приступ кашля. Она резко наклонилась вперед, словно ее ударили в живот, и капли крови забрызгали колени и землю у ее ног. Брат Питер беспомощно смотрел, как приступ кашля разрывает умирающую женщину на части. Остальные жнецы стояли рядом, их лица были печальны. Хотя каждый из них желал сестре Сан успокоительной тьмы, они хотели, чтобы она стала свидетельницей триумфа своего плана.

Постепенно, словно пытка, кашель чуть успокоился и затем медленно-медленно затих.

Сестра Сан сидела на стуле, словно хрупкая кукла, держащаяся на месте только с помощью тонкого изломанного шеста. Жнецы — и мир вокруг них — успокоились — и даже ветер на мгновение стих, словно не желая дуть без разрешения женщины.

Ее правая рука тряслась на коленях, и было ясно, что она едва может ее поднять. Наконец сестра Сан поднялась. Сначала на сантиметр, потом еще на один, и еще.

Брат Питер выпустил горячий шар воздуха, который обжигал стены его легких, и звенящим голосом сказал:

— Сестра Сан дала слово. Пусть благословит вас тьма.

Жнецы у забора закончили свою работу. Четверть километра забора упала на землю. Команды с сетями сразу же кинулись на аэродром, пробегая между двумя южными башнями с сиренами. Они выстроились в длинную шеренгу, и другие жнецы подбежали к ним, чтобы помочь разрезать веревочные сети. Наружу сразу же вырвались плененные шары, и по ветру их понесло на юго-восток.

Тьма завладевала мыслями сестры Сан, но когда красные, желтые, синие и зеленые шары прыгали и танцевали на горячем песке, ее губы смогли тихо вытолкнуть одно слово:

— Красиво.

Потом тьма обняла ее, и она рухнула на землю.

— Что это значит? — спросил Бенни. — Что за монстров они создавали? Или это наивный вопрос?

Рейнджер не ответил.

Бенни с отвращением фыркнул:

— Я все чаще чувствую, что после того как цивилизации пришел конец, стало лучше.

— Все чаще я согласен с тобой, парень, — Джо кивнул на мертвеца. — Вот почему я ушел сегодня в отставку. Я достиг лимита стыда и чувства вины за то, что являюсь частью старой системы.

— Вы знали о вирусе «Жнец»? — спросила Никс.

— Нет, я не это имею в виду. Как и говорил вам, я был парнем, который пытался такое остановить. Любил свою страну, и думаю, все еще люблю, хотя чувствую себя ребенком, который скоро узнает, что его родители не только не идеальные герои, но и имеют кучу недостатков.

— Вся страна была такой? — спросил Бенни.

— Нет, и близко нет. По большей части, она оставалась достаточно хорошей долгое время. Но никогда не было страны, какой бы благородной или с какими бы добрыми намерениями она ни была, которую не инфицировали бы жадные и желающие власти люди. Они не так уж отличаются от паразитов, поражающих зомов. Мы не можем винить заболевшего человека больше, чем всю страну, но мы точно будем презирать этих паразитов.

Лайла встала рядом с мертвецом.

— Кем он был?

— Согласно найденным бумагам, это заместитель директора этого места, возглавляющий операции. Он следил за работой этого места до, во время и после Первой ночи. Он хранил эти старые секреты все это время. Этого места нет на карте… и бьюсь об заклад, здесь есть такое, чего быть не должно.

— Ну разве это не утешает? — кисло спросила Никс.

Они вернулись в коридор. Тот, по которому они шли, уперся в стену, но на дальнем конце взорванного входа находился другой проход, уходящий в темноту. В воздухе все еще стоял дым, двигаясь, словно призраки на ветру. Он окутывал коридор, как туман в переулке влажной ночью.

— Я веду, — сказал Джо, — вы следуете. Лайла, прикрывай спины.

Месяц назад — или, возможно, несколько часов — Бенни было бы неприятно от того, что Лайле доверили более важную работу, но теперь он мыслил по-другому, и знал это. Лайла лучше ориентировалась в бою, и у нее было несоизмеримо больше опыта. Девушка умела быть настороже и двигаться аккуратно. Конечно, она была лучшей из них. Еще Бенни знал, что если бы здесь была Бунтарка, они могли бы еще поспорить за первое место.

Соглашаться с такими вещами было почти утешительно. Это напомнило Бенни старый урок Тома, который говорил, что нужно видеть вещи такими, какими они являются, без ожиданий, предчувствий или самонадеянности. Было что-то освобождающее в том, что он все видел яснее.

«Я не тот, каким был, — подумал Бенни, шагая за Никс. — Вот, кто я. Я не Том, и я больше не маленький Бенни».

«Я и есть я».

Несмотря ни на что, Бенни улыбнулся себе.

Он захотел рассказать об этом Никс. Он знал, что она бы поняла, и эти мысли вернули что-то еще на место в его голове. Они с Никс много ссорились с тех пор, как покинули Маунтинсайд, их отношения напоминали скорее дружбу, чем любовь. Ему казалось, что он понимает почему. Двое влюбленных были наивными и невинными детьми в уединенном городе, спрятанном за забором. Этих детей больше не существовало. Для Бенни путь от наивного ребенка до познавшего мир юноши начался, когда Том отвел его в «Руины», и Бенни увидел реальность внешнего мира. Настоящий мир совсем не был похож на ту версию реальности, которую он придумал в своей голове. Даже такие вещи, как битва и приключения, оказались другими за воротами. Это было невесело, они не были частью игры. Людей ранили, и они умирали, и не всегда наступал счастливый конец, нельзя было просто убрать фигурки с доски и начать все заново. Для Бенни все началось с этого, но процесс изменения включал в себя еще и борьбу за жизнь. Убийства, спасение своей жизни и жизни других, необходимость видеть, как умирают люди. Как умирает Том. А затем они покидают место, где похоронен его брат, и идут дальше, в «Руины», мимо знакомых мест и какого-либо шанса на безопасность. Там, где каждый день был изнуряющим, и каждый выбор давался с трудом, что-то произошло со старым Бенни. Он не умер, но ребенок в нем отступил назад, и появилось нечто другое. Не взрослый — а подросток, который сам управлял своей жизнью.