— Да. Видимо, когда учился в «Перкинс Дей». Некоторые девчонки говорят, что он и с ними так же поступил.

— Но его ведь никогда не арестовывали?

— Нет, — ответила Джессика. — Возможно, он всегда действовал по одному и тому же сценарию.

Тэбита, не переставая щелкать ручкой, вздохнула сквозь зубы.

— Бедная Софи! — сказала она.

— Ага. Представь: встречаешься себе с парнем, а потом вдруг такое!

Чаще всего разговоры заканчивались Софи. Что было совсем неудивительно. Уилл и Софи все время были на виду, и все знали об их непростых отношениях. Странно, что Софи не пришла в школу в первый день после случившегося. Но когда все-таки пришла, то вела себя вообще из ряда вон.

Она не отправилась во двор и не попыталась доказать всем, что ей все равно. И на Эмили, как на меня, нападать не стала. Я встретила Софи в коридоре: она шла одна, прижав к уху телефон. На перемене я выглянула во двор из окна библиотеки и увидела, что на любимой скамейке Софи сидят какие-то девчонки из младших классов, а она сама устроилась на бордюре у разворота и ждала машину. Эмили же сидела за столиком в окружении людей, ела картофельные чипсы и пила воду.

В общем, Софи была одна. Как и я. Как и Оуэн. Точнее, я предполагала, что он тоже проводит время в одиночестве. Иногда до и после уроков я видела, как Оуэн, возвышаясь над окружающими, срезает путь по тропинке или заворачивает за угол. Порой на меня неожиданно, как волна, накатывало желание подбежать к Оуэну и рассказать ему всю правду. Но тут же я убеждала себя, что, скорее всего, она его уже не интересует. Когда Оуэн с безразличным видом, в наушниках шел по двору, мне казалось, что он снова превращается в незнакомца. В загадочного парня, каким он был для меня раньше. В еще одно лицо в толпе.

В школе приходилось очень нелегко, но дома еще хуже. Мне. Все остальные члены семьи были просто счастливы. Вот мама, например, толкала тележку по отделу овощей и фруктов и радовалась, что наконец-то вся семья соберется вместе. Вообще-то, Кирстен обещала приехать на День благодарения, но решила остаться в Нью-Йорке, поскольку ей якобы надо было еще поработать и доделать задания по учебе. Правда, недавно она обмолвилась, что ела индейку с Брайаном — ассистентом преподавателя, но подробностей, как ни странно, не сообщила. Теперь же Кирстен собиралась приехать домой пораньше на Рождество, и мама готовила ей достойный прием.

— Приготовим два блюда из картошки! — Мама жестом велела мне вытащить из автомата пару пакетов. — Я — запеканку в сливочном соусе, а Уитни — жареную картошку с оливковым маслом.

— Ух ты! — Я отдала маме пакеты.

— Это ее Мойра научила. Здорово, правда?

Согласна. Если забыть о своих неприятностях, то за Уитни можно только порадоваться. Она до конца не излечилась, но прогресс был налицо. Уитни снова изменилась, как и год назад, только теперь в лучшую сторону.

Во-первых, она стала готовить, правда понемногу и нечасто. Началось все с ужина, когда Уитни сделала для меня спагетти. Она рассказала о нем Мойре Белл, и та, будучи, по-видимому, большим любителем натуральных продуктов, дала ей две кулинарные книги. Мамины блюда обычно были очень жирными и питательными: запеканки с грибами в сливочном соусе, мясо в густой подливе, картошка… Уитни же, само собой, предпочитала немного другую кухню. Она начала время от времени готовить салаты. Ходила на рынок, приносила оттуда кучу овощей и часами их нарезала. Из заправок Уитни предпочитала французскую с травами. И не дай бог кто потянется за «Тысячей островов» или «Ранчем» с майонезом — сразу будет награжден таким неодобрительным взглядом, что пропадет всякое желание поливать салат жирным соусом. На выходных после показа мод вместо стандартной для Дня благодарения жирной запеканки с луком в масле родители получили жареного лосося с лаймом и пропаренную фасоль со свежим лимоном. Мама готовила великолепно без всяких пропорций — щепотку того, горсть этого… Уитни же педантично следовала рецепту, и тут ее привычка покомандовать пришлась как нельзя кстати. Отсюда и постоянные нравоучения по поводу заправки и попытки отучить нас от масла к любому гарниру. Чаще всего мы раздражались, но тем не менее следовали ее советам и стали питаться куда правильнее. Нравилось нам это или нет.

К тому же Уитни все время писала. Рассказы, о которых она говорила, она закончила еще в конце октября, но все равно все время ходила с тетрадкой. Часто садилась за стол в гостиной или сворачивалась клубком у камина, грызя кончик карандаша. Почитать мне Уитни ничего не давала, а я и не просила. Правда, несколько раз натыкалась на ее тетрадь на лестнице или на столе на кухне. Соблазн был велик — уж больно хотелось узнать, что же Уитни там все пишет аккуратным почерком, — но я сдержалась. Все-таки я уважала чужие тайны.

Но самые удивительные перемены произошли с травой. Несколько недель она не прорастала, но накануне Хэллоуина в горшке с розмарином появился крошечный зеленый побег, а через пару дней и в других горшках тоже. Уитни каждый день проверяла, достаточно ли влажная земля — ковыряла ее пальцем, и поворачивала горшки к свету. Раньше, когда я думала о сестре, то представляла закрытую дверь. Теперь же мне чаще виделись ее руки, сжимающие нож, ручку, лейку, трогающие траву, помогающие ей прорасти.

Кирстен же не только спокойно пережила показ ее фильма преподавателям и одногруппникам, но и заняла первое место. Я думала, она позвонит и, как всегда, разразится длиннющим монологом, больше похожим на поток сознания, однако Кирстен всего лишь оставила сообщение на автоответчике короче двух минут — настоящий рекорд, — в котором она сообщила, что победила и очень этому рада. Мы решили, что что-то случилось: краткость была не в духе Кирстен. Но когда я перезвонила, сестра сказала, что, напротив, все замечательно.

— Жизнь прекрасна! — заверила она меня. — Лучше некуда.

— Точно? — удивилась я. — Ты просто оставила такое короткое сообщение!

— Разве?

— Я даже вначале решила, что на автоответчике места не хватило.

Кирстен вздохнула.

— На самом деле ничего удивительного, — сказала она. — Последнее время я много училась правильно выражать свои мысли.

— Да ладно!

— Правда. — Кирстен еще раз радостно вздохнула. — Не представляешь, чему я научилась за этот семестр. Помимо режиссуры и уроков Брайана, я ведь еще пытаюсь постигнуть истинный смысл общения. У меня как глаза открылись.

Я ждала, что Кирстен ударится в подробности, особенно насчет Брайана, но нет. Сестра сказала, что любит меня и скоро мы увидимся, но ей пора бежать. На этом разговор был окончен. За четыре минуты.

Может, Кирстен и пыталась постигнуть искусство общения, а вот у меня с этим делом было туго. Я не могла не только с Оуэном объясниться, но и с мамой и, сама не знаю как, согласилась сняться в еще одном ролике для «Копфса».

Это случилось тогда же, когда я узнала о том, что Эмили дала показания. В пятницу я возвращалась из школы домой и обнаружила маму на пороге.