Финальные слова вызвали шум в зале: все, в том числе сам обвиняемый и его адвокат, ожидали сурового, но тем не менее более милосердного приговора. Ксения вскочила и бросилась к отцу. Ошеломленный и сбитый с толку, Федор Архипович сидел за столом и смотрел в пустоту.

– Папочка! – закричала, бросаясь ему на шею, Ксения.

Жандармы грубо оттащили ее в сторону. Девочка плакала, Самдевятов пытался ее успокоить:

– Мы подадим апелляцию в Верховный Суд, напишем президенту страны, он обладает правом помилования, обратимся к председателю Национального Собрания...

Ксению вывели из здания суда. Она никак не могла успокоиться и продолжала рыдать. Вдруг чья-то рука легла ей на плечо – она увидела Ивана Иваныча и Алешку.

– Мы ведь знали, что найдем тебя здесь, – сказал мальчик. – Мы каждый день караулили тебя около здания суда!

Ксения уткнулась с плачем ему в плечо. Иван Иваныч, как мог, старался ее успокоить:

– Все будет хорошо, деточка, на каторге, я слышал, не так уж и страшно, в Коста-Бьянке была произведена реформа тюрем, условия улучшили...

– При чем здесь каторга! – закричала Ксения, разозлившись на Ивана Иваныча. – Его приговорили к смерти! Papa повесят!

Шадрин смолк, Алешка гладил Ксению по голове, и девочка постепенно успокоилась.

– Пошли к нам, – сказал он. – Папаня лишился места в вашем бывшем доме, Геклер выгнал его после того, как он помог вам добраться до гостиницы. У него работы нет, но он что-нибудь придумает! Мы живем в небольшом домишке у самого океана!

Они отвели Ксению к себе, где напоили сладким чаем с пирогом из папайи и ананаса, а Пелагея причитала и старалась успокоить девочку. Под вечер Алешка проводил Ксению к особняку семейства Диас.

– И не пропадай больше, – сказал он на прощание, и девочка уловила в его голосе странные нотки. – Мы с батей искали вас. Я всегда буду рядом с тобой!

Елизавета Порфирьевна, узнав о смертном приговоре в отношении мужа, отреагировала на это спокойно. Она уже смирилась с тем, что ее жизнь пошла под откос. Ксения потребовала от maman, чтобы она обратилась с письмом к президенту Коста-Бьянки и отправилась на прием к министру юстиции и генеральному прокурору.

– Это ничего не даст, – поджав губы, ответила Елизавета Порфирьевна. – Твой отец понесет наказание за те ужасные преступления, которые он спланировал и осуществил!

– Тогда я отправлюсь к президенту и министрам! – вспылила Ксения.

Вымолив у сеньоры Диас еще один выходной, она посетила квартал в самом центре Эльпараисо, где возвышались президентский дворец и ряд зданий, в которых располагались разнообразные государственные ведомства.

Добиться аудиенции у президента страны было невозможно, Ксению не пустили дальше приемной: вежливый молодой чиновник разъяснил ей, что глава Коста-Бьянки не принимает детей и вообще он сейчас очень занят.

Ксения навестила резиденцию министра юстиции; там повторилась та же сцена. Наконец она оказалась в старинном особняке – резиденции генерального прокурора.

Несколько десятков людей сидели в приемной, Ксения подошла к чиновнику. Тот, узнав, по какому делу она пришла, раскрыл огромный журнал и предложил Ксении записаться на прием.

– Возможно, в следующем году, в марте, у его высокопревосходительства найдется для вас три минуты, – протянул он с сомнением. – Впрочем, скорее всего не раньше будущего лета!

– Будущее лето! – вскрикнула Ксения. – Но у моего отца есть только три недели, чтобы его дело было пересмотрено Верховным Судом или генеральным прокурором! Я не могу ждать! Иначе приговор приведут в исполнение!

Секретарь пожал плечами:

– Сеньорита, вы вообще должны быть рады, что его высокопревосходительство оказывает помощь подобным личностям! Итак, вы желаете, чтобы господин генеральный прокурор принял вас в будущем марте?

Понимая, что это ничего не даст, Ксения отошла в сторону и уселась на жесткий стул. Внезапно двери кабинета распахнулись, появился солидный плотный мужчина в зеленом мундире с золотым шитьем и орденами. Судя по всему, это и был генеральный прокурор республики. Его сопровождал высокий и сутулый господин, похожий на засушенного богомола, с роскошными седыми бакенбардами и моноклем в глазу.

Завидев их, секретарь мгновенно подскочил к шефу и с елейной улыбкой протянул ему кожаную папку.

– Ваше высокопревосходительство, вот бумаги, которые вы просили подготовить, – произнес он подобострастно.

Страждущие потянулись к прокурору, секретарь, выпучив глаза и побагровев, закричал тоненьким визгливым голосом:

– У его сиятельства нет на вас времени! Соблюдаем очередность! Тот, кто будет досаждать господину генеральному прокурору, покинет приемную, причем немедленно!

Спутник генерального прокурора тоже был важной шишкой – Ксения отметила черный в красную клетку костюм из отличного сукна, шелковый галстук с рубином, массивный золотой перстень с квадратным сапфиром.

Посетители боязливо смотрели на генерального прокурора, который не обращал на них ни малейшего внимания. Тот принимал комплименты «богомола» с важной и одновременно удовлетворенной усмешкой.

– Вы – гениальный реформатор, господин генеральный прокурор, – вещал «богомол». – Ваша мудрость сравнима разве что с вашей прозорливостью...

– О, что вы, – отвечал польщенный прокурор. – Господин тайный советник, мне было чрезвычайно приятно оказать вам и венскому двору пустяковую услугу!

– Об этой пустяковой услуге я лично доложу в депеше на имя его императорского величества, – заметил «богомол». – Государь Франц-Иосиф, я не сомневаюсь, не забудет о вашем рвении, и я уверен, что в ближайшие недели вы будете награждены орденом!

Генеральный прокурор, звякнув многочисленными регалиями на широкой груди, крякнул. Ксения ринулась к нему, секретарь не успел удержать ее, и она оказалась около двух любезно беседующих господ. Прокурор с изумлением взглянул на нее, тот, кого он назвал тайным советником, изогнул реденькие брови, и монокль сверкнул хищно и безжалостно.

– Сеньор генеральный прокурор! – прокричала Ксения.

Секретарь схватил ее за руку и грубо потащил к выходу, одновременно извиняясь перед шефом:

– Ваше высокопревосходительство, прошу извинить за этот нелепый инцидент, нахальная девчонка тотчас будет удалена...

Прокурор, которому, видимо, нравилось выступать в роли мудрого третейского судьи и покровителя сирых и убогих, пошевелил пухлой ладонью, унизанной перстнями, и секретарь отпустил Ксению.

– Милочка, что тебе надобно? – спросил прокурор, улыбаясь. – И чем я могу помочь?

Ксения почувствовала на себе внимательный взгляд «богомола», тот даже приоткрыл узкие губы, мелькнул мокрый багровый язык.

Прокурор ласково продолжил: