бедре и поглаживает.

То есть, они типа вместе?

Могла бы и сказать... Или Саша мог бы сказать. Хотя, с того момента, как я сообщила ему, что мне нравится Андрей, парень особо со мной не общается.

И вот вроде бы ничего такого, что они с Мэй встречаются. Я рада должна быть. Но отчего-то мне не радостно.

Меня охватывает чувство зависти, когда я за ними наблюдаю. Ведут себя словно влюблённые голубки. Воркуют, носами друг об друга трутся. И Саша не постеснялся здесь, при всех, усадить Мэй на колени.

У нас с Андреем всё совсем не так. Он не позволяет себе подобных вольностей и открытых ласк.

И мне кажется, что это из-за того, что я для него не особо важна.

Наверное с Аней он себя по-другому вёл.

Раздражённо отвернувшись от Мэй и Саши, я делаю несколько глотков коктейля, после чего резко поднимаюсь и сажусь на колени к Андрею. Тут же получаю от мужчины полный недовольства и изумления взгляд.

— Что ты делаешь?

— Хочууу тебя обнять и поцеловать.

— Не то место, Лин. Дома пообнимаемся.

— Я не хочу дома. Здесь хочу!

Андрей выгибает бровь и поджимает губы.

— Мне не пятнадцать.

— Причём здесь возраст? Тут многие друг друга обнимают, и большинство этих людей взрослые. Тебе так стрёмно обнимать меня в открытую?

— Может, мне и трахать тебя здесь при всех, в открытую? Чтобы ты всякой чушью себе голову не забивала? А то, вдруг, мне и трахать тебя стрёмно?

Он отвечает грубо и резко. И это очень обидно. Я ведь ни о чём таком не просила! Просто объятия! Зачем сразу грубить?

— Аню ты тоже не обнимал в кино или кафе?

— Снова поговорим о моей жене?

— Ну, почему бы и нет?

— Неделю продержалась, Лин, и опять тебя понесло. Что не так? Её именем я тебя больше не называю, как на призрак Ани на тебя не смотрю, ни словом о ней не напоминаю, но ты сама начинаешь разговор. В чём дело? Что за зацикленность? Если тебе так хочется знать, то и с Аней в кино мы не обжимались, и на коленях она у меня не елозила. Довольна?

Прикрыв веки, я киваю. Теперь мне неловко.

Повелась наобжиманияМэй и Саши, позавидовала, и вновь подняла больную тему, которую сама изо всех сил избегаю.

— Прости... Просто, я всё время боюсь... С тех пор, как ты про месть Царёву сказал...

— Это тебя не коснётся.

Да уж конечно... Не коснётся. Как же он не понимает?

Вновь распахиваю веки и смотрю прямо в голубые глаза мужчины, сейчас внимательно разглядывающие моё напряжённое лицо.

— Ладно... Я... ээээм... сяду обратно. На своё кресло...

Медленно поднимаюсь, но ладони Андрея неожиданно ложатся мне на бёдра и надавливают. Тянут вниз. Я практически падаю на мужчину сверху и утыкаюсь носом ему в грудь.

— Сиди уже, — хрипло выдыхает он.

Мне остаётся только самодовольно и радостно улыбнуться.

Весь оставшийся фильм я смотрю, сидя у Андрея на коленях.

Домой возвращаемся фактически ночью. С Мэй и Сашей не пересекаемся — кажется, они ушли раньше.

Думаю, Андрей знает, что Саша был здесь. Всё-таки они работают вместе, и парень не мог не сказать напарнику, где собирается провести вечер.

Сама я не спрашиваю. Не особо хочу поднимать тему о том человеке, кого сначала Андрей мне практически сватал.

Дома Андрей идёт в душ, а я окончательно принимаю решение не возвращать мужчине фотографию его бывшей жены. Без неё действительно лучше. Но, чтобы он её сам случайно не нашёл, нужно окончательно избавиться от ненавистной фотокарточки.

Это я и делаю.

Пока Андрей в душе, достаю фото из комода и иду на кухню. Там беру ножницы и, последний раз взглянув на лицо женщины, разрезаю фотографию на несколько мелких частей. Затем кладу их в пепельницу. Нужно сжечь.

Уже хватаюсь за зажигалку и подношу огонь к обрывкам фото, как вдруг слышу голос Андрея позади.

— Лин? Ты почему ещё не спишь?

Зажигалка выпадает из моих рук и громко бьётся о пол.

Я резко разворачиваюсь к мужчине, закрыв собой пепельницу.

— Я? Тебя... ждала. Пойдём в постель вместе? — делаю неуверенный шаг к нему, стараясь унять дрожь в руках.

Надо поскорее увести Андрея с кухни, но его взгляд больше не прикован ко мне. Он смотрит сначала на зажигалку, затем, нахмурившись, заглядывает мне за спину.

— Чем ты занимаешься?

— Ничем!

— Лин! — в несколько шагов он равняется со мной, и так как Андрей гораздо выше, ему не составляет труда увидеть, что именно я от него прячу.

— Какого...? Ты порезала фото Ани и хотела сжечь?

Я не отвечаю. Не моргаю. И не дышу.

Что я могу ответить и вообще сделать сейчас?

Как себя оправдать?

— Лин, твою мать?! Зачем?

— Зачем? Я... я не знаю. Просто ты её всё ещё любишь... Я ревную... Я хотела, чтобы ты меньше о ней думал...

— Ты изначально взяла фотографию из моего бумажника? Специально?

— Сначала я не собиралась от неё избавляться. Не понимаю, почему я вообще её взяла... Прости, пожалуйста...

Андрей смотрит на меня в полном шоке.

— Ты не имела на это права.

— Да... Я... знаю...

— Как мне, по-твоему, относиться к этому?

— Не злись. Просто я хочу, чтобы ты жил дальше! Не прошлым, а настоящим. Не местью, а любовью. Я здесь, с тобой. А она там... в прошлом... Пусть остаётся там...

— Ты хочешь, чтобы я жил дальше? — потерев лицо ладонями, Андрей отводит взгляд и какое-то время расфокусированно смотрит в никуда. — Да ты кто такая, чтобы за меня подобные решения понимать? Кроме того, Лин, кто тебе сказал, что я не живу? Ты в любом случае не имела права брать мои вещи и тем более их рвать, жечь и выбрасывать!

— Да ты же так и будешь всё время только о ней и думать, если не закроешь эту чёртову дверь в прошлое! — перехожу на крик, сжав руки в кулаки. — Посмотри на меня!

— Спать иди.

Я судорожно качаю головой и хватаю мужчину за руки.

— Нет! Никуда я не пойду.

— Я сказал — иди. Не хочу сейчас разговаривать.

Он злится — имеет право. Но зачем так жестоко? Господи, да это же всего лишь фото! Дурацкая фотография и ничего