– Не говори мне!

Она инстинктивно зажала уши:

– Что, если…

– Что, если что-то пойдет не так и она доберется до тебя? В этом случае скажешь, что херувим и колесница – в маленьком сейфе в офисе конюшни. Там сейчас нет лошадей, и офис не используется. Код из пяти цифр. Три один восемь девять ноль. Это день рождения Оливера. Число, месяц, год. Если бы я сказал Винни, возможно, он был бы жив.

– Нет.

Она коснулась его руки.

– Они с самого начала намеревались его убить. Если бы они оставили его в живых, он рассказал бы тебе. Рассказал бы полиции. Я думаю, искренне считаю, что даже если бы ты дал ему яйцо, они все равно бы его убили.

– Знаю.

Он разломил хлебную палочку. Больше из желания что-то уничтожить, чем по необходимости. Но все же протянул половину Лайле.

– С этим трудно смириться. Но ты должна знать, где оно.

– Чтобы иметь возможность поторговаться или забрать его, если она доберется до тебя?

– Будем надеяться – ни то ни другое. Оно было у Оливера. Должно быть, он отказался от сделки или изменил условия, решив получить больше. Ему в голову не приходило, что его могут за это убить. Убить его даму. А он мог использовать ее в качестве контакта.

– Оптимист, – тихо заметила Лайла. – Оптимист всегда верит в лучшее. Не в худшее.

– Он бы поверил в лучшее. Правда, нужно отдать ему должное, он принял меры, отослав мне ключ. Но он считал, что убедит их платить, возможно, пообещал найти и другие, особенно интересные вещи.

– Какая дурацкая игра!

– Он и был глупцом.

Аш уставился в бокал.

– Я смог бы сыграть вариацию этой игры.

– Какую?

– У Оливера наверняка был способ связаться с этой женщиной или ее боссом. А может быть, он просто знал человека, умевшего с ними связаться. Нужно понять, каким образом. А потом написать им и предложить новую сделку.

– Но если они наверняка узнают, что яйцо у тебя, что помешает им выследить и уничтожить тебя, как Оливера и Винни? Аш…

Она положила ладонь на его руку.

– Не хотелось бы, чтобы они попытались тебя убить.

– Я дам понять, что яйцо хорошо охраняется. Скажем, лежит в таком месте, которое непременно требует моего присутствия и присутствия уполномоченного представителя, чтобы его достать. Если что-то случится со мной, если меня убьют, если я попаду в аварию или пропаду, я оставил у другого представителя инструкции, в которых требую немедленно пожертвовать коробку с ее содержимым в музей искусств «Метрополитен».

По ее мнению, он слишком небрежно произнес все это, особенно слова «если меня убьют».

– Возможно, это сработает. Мне нужно подумать об этом.

– Поскольку мне нужно сообразить, как дать ей или ее боссу знать, что я продаю яйцо, время подумать есть.

– Или ты мог бы пожертвовать яйцо сейчас, сделать это всеобщим достоянием, и у них не будет причин преследовать тебя.

– Тогда она исчезнет. Либо сбежит от властей, либо сбежит от них и своего хозяина. Трое мертвы, и двое из них значили для меня много. Я не могу отойти в сторону.

Ей нужно отдышаться, столько чувств на нее навалилось! Теперь они связаны на множестве уровней, включая интимную близость. И все же она не была уверена, как до него достучаться.

Нужно действовать прямо, решила она. Это всегда лучше.

– Думаю, возможно, ты прав насчет исчезновения. Если это случится, тревогам и риску придет конец.

– Может быть. Может, и нет.

– Давай сами будем оптимистами, хотя бы сейчас. И все же – ты никогда не получишь правосудия и ареста. Хотя бы возможности правосудия и ареста. И в этом все дело, так ведь? Ты хочешь и того, и другого, причем стремишься вершить правосудие собственными руками. Должен разделаться с ней так, как разделался с тем пьянчужкой в баре.

– Я бы не ударил ее, она женщина, а некоторые правила в меня вколочены твердо.

Она откинулась на спинку стула, изучая его лицо. Он мог казаться спокойным и рассудительным. Но под всем этим крылась стальная решимость. Он знает, что делать, и пойдет вперед – с ее помощью или без.

– О’кей.

– О’кей – что?

– Я с тобой. Нам понадобится все уточнить, поработать над планом. Ибо я сомневаюсь, что мошенничество – в твоем репертуаре.

– Может быть, утром подумаем?

Она подняла бокал, улыбнулась.

– Пожалуй.

Джули не могла уснуть. Неудивительно, учитывая обстоятельства. День начался с того, что пришлось ехать на похороны, где ее ближайшая подруга вылетела из дома, после того как ее оскорбил отец усопшего. А закончился тем, что ее бывший муж спит в гостевой комнате.

И между этими двумя событиями случилось еще убийство, ужасное убийство! Она встречала Винсента Тартелли и его жену на одной выставке Аша. И потому терзалась особенно.

Но с момента, как стало известно, что причиной всему – одно из утерянных императорских яиц… Интересно…

Хотелось бы ей увидеть это яйцо! Однако восторг созерцания редкостной красоты сейчас неуместен – из-за нее погибли люди. Она пристыдила себя за непрошеный интерес к сокровищу.

Впрочем, этот стыд куда меньший, чем то, что Люк сейчас спит в соседней комнате и она о нем думает.

Она перевернулась – в который раз – и уставилась в потолок. Попыталась представить на его фоне херувима и колесницу.

Но стрелка компаса ее мыслей снова показала на Люка.

Они поужинали вместе как два цивилизованных человека – обсуждали за тайской едой убийство и бесценные российские сокровища. Она не спорила по поводу того, должен ли он здесь остаться. Слишком нервничала и пыталась убедить себя, что это вполне понятно. Теперь совершенно ясно, что тот, кто убил Оливера и бедного мистера Тартелли, вломился к ней в квартиру. Она не вернется, конечно. Не вернется. А если…

Джули могла стоять за права женщин и равенство и все же чувствовала себя в большей безопасности, если в доме будет мужчина.

Но когда этот мужчина – Люк… сразу приходят воспоминания. И в большинстве своем хорошие. Преимущественно сексуальные. Хорошие сексуальные воспоминания не способствуют сну.

Очевидно, ей не следовало ложиться так рано, но так казалось безопаснее. Изобретательнее. Лечь у себя, зная, что Люк сделает то же самое, но в другой комнате.

Она могла взять свой айпад, поработать, поиграть. Она могла почитать. Все это вполне может ее отвлечь. Так что она пойдет на кухню, примет таблетку, заварит травяной чай, рекомендованный диетологом, которого она уволила за дурацкие советы: ее тело нуждалось в регулярных вливаниях кофеина и искусственного подсластителя. Но чай ее успокоит.