litbaza книги онлайнКлассикаСмерть в кредит - Луи-Фердинанд Селин

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 54 55 56 57 58 59 60 61 62 ... 157
Перейти на страницу:

* * *

В течение трех месяцев я не проронил ни звука; я не сказал ни «ух»! ни «ах»! ни «уф»!.. Не сказал «yes»… Не сказал «no»… Я не сказал ни слова!.. Это было геройством… Я ни с кем не говорил. Я чувствовал себя просто прекрасно…

В дортуаре продолжались коллективные занятия онанизмом… Сосали… Меня очень интересовала Нора… Но это были лишь фантазии…

С января по февраль стоял ужасный холод и такой сильный туман, что едва находили дорогу, когда возвращались с тренировки… Ориентировались на ощупь.

Старик оставил меня в покое, он больше не приставал ко мне. Он понял мою натуру… Он надеялся на мой здравый смысл… Что я начну занятия попозже, постепенно… Но это меня не интересовало… Предстоящее возвращение в Пассаж нагоняло на меня тоску. Я дрожал от мысли об этом уже за три месяца вперед. Стоило мне подумать об этом. Как у меня начинался жар… Черт побери! Снова придется говорить.

Физически мне не на что было жаловаться, с этой точки зрения я прогрессировал. Я еще больше окреп… Мне все прекрасно подходило: суровый климат, низкая температура… Я стал от этого еще сильнее, если бы мы лучше жрали, я стал бы здоровым, как атлет… Я бы всех тогда сбросил вниз.

Тем временем прошли две недели… Вот уже четыре месяца, как я молчал. Тогда Мерривин как будто внезапно испугался… Однажды после полудня, возвратившись после занятий спортом, я увидел, как он схватил бумагу и начал судорожно писать моему отцу… Идиот… Ах! ничего лучше он придумать не мог!.. Когда прибыл почтальон, я получил целых три письма, очень сжатые, которые показались мне крайне мерзкими… сплошь напичканные, нашпигованные тысячами угроз, ужасных проклятий, оскорблений на греческом и латыни, категорическими требованиями… упреками, различными анафемами, бесчисленными ругательствами… Он расценивал мое поведение как адское! Апокалиптическое!.. Я был уничтожен!.. Он посылал мне ультиматум: я должен был сейчас же погрузиться в изучение английского языка, во имя строжайших принципов, самых ужасных жертв… тысяч лишений, длительный страданий, и все только ради моего спасения! Эта грязная тварь Мерривин был жалок, ужасно смущен, ужасно взволнован из-за того, что спровоцировал весь этот поток… Ему это удалось! Теперь оковы были порваны… Это был настоящий беспредел!.. Я почувствовал отвращение, которое невозможно описать, когда снова увидел на столе все гадости своего папаши, черным по белому… В письменном виде это было еще отвратительнее…

Он оказался порядочной сволочью, этот мудило Мерривин! Еще гаже, чем все эти мальчишки, вместе взятые! И еще более тупой и упрямый… Я был уверен, что он не замечает меня через свои очки.

* * *

Если бы он вел себя тихо и спокойно, я бы остался на шесть месяцев, как договаривались… А теперь, когда он все испортил, это стало вопросом недель… Я замкнулся в молчании. Он меня ужасно раздражал… Если я уеду, ему же хуже… Для его заведения это было разорением! Он сам этого хотел, сам спровоцировал! Дела в «Meanwell College» далеко не процветали… Даже со мной спортивная команда была неполной. Он не закончит сезон.

После новогодних каникул четверо не вернулись… Команда колледжа уже не могла играть в «football», даже если выпустить на поле Джонкинда… Колледж не мог больше существовать… Оставалось восемь сопляков… Он постепенно разорялся… «Питвиты» все больше наглели, даже при том, что были легче перышка и в два раза меньше питались… Все уезжали… Они уже не боялись поражения… Колледж едва держался… Футбола уже не было, это упадок!.. Старика от этого пробрал понос!.. Он еще делал какие-то усилия. Спрашивал меня по-французски… не хочу ли я ему что-нибудь сказать, пожаловаться… Не обижают ли меня мальчишки?.. Этого только не хватало! Не слишком ли у меня мокрые башмаки?.. Может, мне готовить отдельно?.. Я бы не прочь, но мне было стыдно перед Норой изображать капризника и идиота… На самом деле самолюбие важнее… Раз решил, нужно держаться… По мере того как они теряли учеников, я становился все более необходимым… Мне делали тысячи авансов… улыбались… заискивали… Мальчишки из кожи вон лезли… Маленький Джек, тот, что по вечерам изображал собаку, приносил мне конфеты… и даже листочки кресс-салата, крошечные… с привкусом горчицы… жесткие, как ости… они торчали из заплесневевших ящиков на подоконниках…

Старик убедил их всячески мне угождать… Чтобы удержать меня хоть до Пасхи… это был вопрос спорта, чести колледжа… если я уеду раньше, команда пропадет… она больше не сможет играть с «Питвитами»…

Чтобы еще более облегчить мне жизнь, меня освободили от учебы. В классе всех я развлекал… Все время хлопал партой… Смотрел в окно на туман и на движение в порту… Я щелкал каштаны и орехи, играл в морской бой… строил большие парусники из спичек… Я мешал другим учиться…

Идиот держался почти так же, правда, еще запихивал ручки себе в нос… Часто вставлял себе две, иногда четыре в одну ноздрю. Он запихивал туда все, что ему попадалось под руку, орал… Пил чернила… Ему полезнее было гулять… Он рос, и присматривать за ним становилось все труднее… Мне было немного жаль покидать класс. Я не учился, но мне было хорошо, мне нравились английские интонации… Приятные, благозвучные, гибкие… Как музыка из другого мира… Я не старался учиться… Мне это было не трудно. Отец все время повторял, что я глуп и непробиваем… Значит, это было закономерно… Мне все больше и больше нравилось одиночество… Я чувствовал в себе упорство, силу… Конечно, они должны были покориться, перестать ко мне приставать… Они начали потакать моим инстинктам, наклонностям к бродяжничеству… Я мог гулять сколько угодно по горам и деревням с идиотом, его тележкой и игрушками…

Как только начинались занятия, мы с Джонкиндом и хозяйкой отправлялись в деревню… Возвращались обратно через Чатам — надо было кое-что купить. Идиота держали за веревку, привязанную к поясу, чтобы он не убежал на улицу… А сбежать он мог… Спускались в город, шли вдоль витрин, осторожно, остерегаясь лошадей, отскакивая от колес…

Делая покупки, мадам Мерривин пыталась заставить меня понять надписи в лавках… чтобы я начал учиться помимо своей воли… просто так, безо всякого напряжения… Я позволял ей говорить… Я смотрел только ей в лицо, особенно меня притягивала улыбка… в ней было что-то задорное, вызывающее… Мне хотелось поцеловать ее в это место, около рта… это меня жестоко мучило… Я шел сзади… Я пялился на ее талию, покачивающиеся бедра… На рынок мы несли большую корзину… Она походила на колыбель… Мы с Джонкиндом держали ее за ручки. Загружали продукты на целую неделю… Все утро продолжались разные покупки. Издалека я заметил сосульку, Гвендолину. Она все продолжала жарить пирожки, переменила только шляпу, на ней было еще больше цветов… Я отказался проходить там… Даже не пытаясь объяснить… Если Джонкинд простужался, мы оставались в колледже, тогда Нора ложилась в салоне на софу и погружалась в чтение, всюду были разбросаны книжки… Это была деликатная женщина, настоящая мечтательница, наш грациозный ангел… Она не пачкала себе рук, не готовила, не убирала постелей, не подметала… Когда я приехал, там жили две служанки: Флосси и Гертруда, на вид довольно тупые… Как они туда попали? Либо по глупости, либо по болезни… Обе были не первой молодости… Я все время слышал, как они копошатся, они подслушивали на лестницах, иногда грозили друг другу метлами… Однако не слишком старались… В углах было очень грязно…

1 ... 54 55 56 57 58 59 60 61 62 ... 157
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?