Мы ждали и ждали, но те не вернулись. Позднее оказалось, что первая группа в 50 человек перешла шоссе без проблем, и они по наивности думали, что остальные тоже подойдут. Но это было не так.

После того как прошли часы, а разведчики не вернулись, и ночные часы подходили к концу, было решено искать лес и там спрятаться на день, а вечером снова начать путь на восток.

Между железной дорогой и шоссе мы нашли небольшой лесок. 250 человек легли на землю, с ними три партизана. Опасность была велика, но все вели себя примерно, почти не разговаривали. Вокруг были отдельные хутора и поля. Даже грудные дети, казалось, понимали тяжесть ответственности. Весь день мимо проезжали немецкие машины, крестьяне ходили туда-сюда, а мы прижались к земле и слились с нею.

Так прошел день в страхе.

Когда стемнело, мы снова пошли. Самое главное было продвинуться дальше, прочь с открытой местности и прийти в лес. От места, на котором мы были, до ближайшей деревни Давыдки нужно было пройти 5 километров, а оттуда еще 20 километров до следующего партизанского пункта. Быстро оказалось, что план был хотя теоретически хорош, но практически физическое состояние людей не соответствовало этому заданию. Людей мучила жажда, они весь день ничего не пили. Дети с трудом могли идти и тащились следом. Колонна стала длиннее, расстояние между группами росло. Поклажа издавала шум, слышимый издалека, дети плакали, родители пытались их унять…

Вдруг со стороны Давыдок по нам был открыт огонь из ружья и автомата. Огонь был сильным, но именно он нас спас. Оказалось, что полицаи подстерегали нас в деревне. Они ждали партизан в маленьких группах. Когда они услышали шум вдалеке ночью, им показалось, что они имеют дело с большим партизанским отрядом. Испугавшись, они слишком рано открыли огонь.

Темная ночь была освещена осветительными ракетами, автоматы лаяли без умолку. Все было вперемешку. Связь была прервана. Люди рассыпались. Не было групп, не было партизан. Все были охвачены паникой. Женщины были оторваны от своих мужей, дети – от матерей.

Я закричал, чтобы все ушли с дороги и бежали в лесок. Мне было ясно, что в нас не попадут из-за большого расстояния. Я боялся, что полицаи или немцы пойдут в нашем направлении вдоль дороги.

Около 40 человек собрались в леске. Мы бросились наземь и прижались к земле. Где остальные? Что с ними случилось?

Издалека я видел людей, ползущих в направлении леска. 13-летний Ишаяху Кремер, который выглядел как 10-летний, упал, снова встал, пополз, а на его плечах его маленькая сестра Марюшка, трех или четырех лет. Что за земля! Что за кошмар!

Стрельба прекратилась, партизан не было, а мы в очень маленьком леске. Я не знал этой местности, но по моим расчетам, мы прошли три или четыре километра. Мы были, таким образом, еще между Костеневичами и Княгинино. Путь перед нами был перекрыт. Полицаи и немцы начнут искать нас на рассвете. Поэтому мы решили искать более большой лес. Мы бегали по кустам, шли к вспаханным полям вперед, пересекли другие маленькие леса и искали дальше. Мы устали и передвигали ноги с трудом.

Мы увидели лесок, который выглядел побольше, зашли в него, легли на холодную землю. Мы ничего не хотели, лишь бы отдохнуть. Было тихо, и мы уснули.

Перед рассветом нас разбудили выстрелы немцев. Они шли по дороге и искали партизан от одного хутора к другому. Собаки лаяли, вдалеке мы услышали голоса. К нам они не приблизились. Мы лежали не шелохнувшись целый день. Немцы не могли себе представить, что люди спрятались так близко к дороге. Они шли по следам тех, кто пошел назад в пущу.

Вечером снова послышались отдельные выстрелы. Мы посоветовались, как вернуться в пущу, не выходя на главную дорогу. Мы не знали, как нам добраться до окольной дороги. К моей радости, в нашей группе был Исаак-Нотес Цимерман. Он был родом из деревни, рассудительный мужик, с которым можно было посоветоваться. Он согласился со мной, что нет другого выхода, кроме как вернуться в пущу. Заходить в дома было опасно, оставаться на месте еще опаснее.

Мы направились к одному крестьянскому двору, я, вооруженный, и Исаак-Нотес. Окно открыла старая напуганная женщина. В ответ на наш обманный вопрос, как добраться до Костеневичей, она указала в два противоположных направления. Мы решили искать сами.

Мы вернулись к нашей группе и решили идти прямо, пока мы не найдем какую-либо небольшую дорогу. На самом деле вскоре мы нашли тропу. Мы понимали, что любая тропа в конце приведет к какой-то дороге.

Мы снова пришли к отдельно стоящему богатому крестьянскому двору. Постучали громко в окно. Я взял в руку пистолет. К двери подошел взрослый мужчина. Я спросил дорогу в Костеневичи. В этот раз мы получили ответ по существу.

Конечно же, мы пошли в противоположном направлении, умирая от жажды и спотыкаясь.

Прошло более 24 часов с тех пор как мы в последний раз пили. Перед нами лежала маленькая деревня. Мы обошли деревню и нашли ров с илистой водой и пили ее, зачерпывая ладонями. Исаак знал эту деревню и знал, что она была недалеко от железной дороги.

Мы оставили группу на месте и втроем – Исаак, Векслер и я – подкрались к железнодорожным путям. В этот раз не было охраны. Примерно в 300 метрах от нас мелькнул свет, скорее всего отдельный охранный пункт. Мы дали людям знак, и они начали переходить пути, я – в последнюю очередь. Люди обняли меня. “Залманке, ты нас спас”, – сказали они.

Но для эмоций не время. Я подстегнул людей, Исаак помог мне.

Мы шли всю ночь напролет и под утро пришли в деревню Марги на краю пущи. Эта пуща была ужасна и милосердна одновременно. Из нашей группы я остался один. Мотик Альперович и Симон, сын Зишке, были в первой группе, которой удалось пройти путь на восток. Я больше их никогда не видел. Они оба пали в боях в лесах Восточной Белоруссии в 1944 году. Об этом я узнал после присоединения партизан к Красной армии…[209]

Таким образом, информация как о двух удачных переходах линии фронта, осуществленных партизанами бригады “Народные мстители”, так и об одном неудачном подтверждается и архивным документом, и воспоминаниями Залмана Гуревича.

Группа Киселева была единственной, в которой находилось большое количество евреев, и спасение их партизанами было продумано и организовано. Во второй группе под руководством капитана Латышева находилось меньше людей, и целью ее был вывод через линию фронта партизан, военнопленных и больных. Были среди них и евреи, но немного. Третий же поход, который закончился неудачей, предпринимался для спасения только евреев – около 300 человек.

Необходимо подчеркнуть, что все групповые переходы через линию фронта с целью вывода евреев с оккупированной территории и, таким образом, спасения их от гибели (о чем имеются документальные подтверждения) предпринимались по инициативе комиссара отряда “Мститель” Ивана Тимчука. Собственно же спасение полностью зависело от руководителя перехода, его возможностей и желания помочь тем, кто ему доверился.