Молодая баронесса сидела в библиотеке и писала ответ принцессе де Конти, которая не только не забывала о ней, но всячески хотела развеять ее в горе и сообщала все придворные сплетни. И тут вдруг слуга с очевидной робостью подал ей на подносе письмо, запечатанное красной печатью. Едва взглянув на него, Лоренца узнала почерк, бумагу и почувствовала, что у нее перехватило дыхание, но если она и колебалась, то только секунду, потом протянула руку и взяла письмо. Но распечатывать не стала.

— Спасибо, Гонтран, — сказала она, с улыбкой глядя на взволнованное лицо слуги. — Вы можете меня оставить.

Она дождалась, пока Гонтран выйдет из комнаты, и тогда сломала печать, чувствуя, что руки у нее дрожат... Как и в прошлый раз, письмо было коротким. Вместо подписи снова был нарисован кинжал с красной лилией:

«Я предупреждал тебя, что он умрет, если посмеет на тебе жениться, и ты совершила большую ошибку, не поверив мне. Тебе остается только плакать... Но недолго! Я достаточно ждал, а ты красива, как никогда...»

Кровь глухо бухала в ушах. Лоренца откинулась на спинку кресла и, положив руку на грудь, ждала, пока колотящееся сердце хоть немного уймется. Послание лежало на маленьком бюро, сквозняк пошевелил его, и Лоренце показалось, что оно живет своей коварной жизнью, взгляд ее наполнился брезгливостью и отвращением. Ничтожество! Этот негодяй имел бесстыдство снова заявить о себе, признавшись, по существу, в совершенном преступлении! На этот раз Лоренца не испугалась, быть может, закалившись бедами, которые перенесла, быть может, защищенная верой в то, что любимый муж жив, верой, не покидавшей ее ни на секунду.

Довольно долго она сидела неподвижно, пока не почувствовала, что совершенно успокоилась. Тогда она встала, нашла в ящике ножницы и взяла письмо. Лоренца отрезала полоску, на которой был изображен кинжал, остальное свернула и положила в карман. Потом она поднялась к себе в комнату, взяла плащ и накинула его на плечи. Она собиралась выйти, но совсем недалеко.

Напротив оранжереи, за большой конюшней располагались мастерские, без которых в замке не обойтись. Там были кузница, пекарня, но Лоренца отправилась к оружейнику. Когда она вошла, тот трудился над гардой для шпаги. Она мало знала этого человека, никогда до этого не имея нужды в его таланте, но слышала, что он истинный художник. Барон Губерт, как все де Курси, всегда имел дело только с лучшими. Оружейник, родом из Савойи, бывал словоохотлив только тогда, когда выпивал не одну бутылку вина с Луарских виноградников, он очень любил это вино и специально его себе заказывал. Но такое случалось редко.

Лоренца влетела, словно порыв ветра, и удивила оружейника так, что он чуть было не подскочил на месте и отложил свою работу в сторону.

— Госпожа баронесса? У меня?

— Желаю вам доброго дня, метр Сервоз, и прошу прощения, если вас побеспокоила, но мне понадобилось ваше уменье. Я хотела бы, чтобы вы сделали мне вот такой кинжал, — объяснила она и положила перед ним клочок бумаги с рисунком. — Примерный размер я вам назову.

Мастер поправил очки, которые съехали у него с носа, когда он подскочил от неожиданного визита Лоренцы, и посмотрел на рисунок.

— Если кинжал нарисован точно, то, насколько могу судить, он сделан в Милане, хотя красная лилия говорит о Флоренции, откуда вы родом, госпожа.

— Я не знаю, откуда точно этот кинжал. Но он был у меня, когда я приехала из Флоренции. Потом его у меня украли, и я хотела бы иметь снова точно такой же.

— Охотно сделаю вам такой кинжал, дело только за камнями, которыми выложен рисунок.

— Он был выложен рубинами, но сойдет и красная эмаль. Я хочу уточнить, что заплачу за него сама и прошу вас держать мой заказ в секрете. Я скажу о нем только своему свекру и больше никому.

— На этот счет не тревожьтесь, госпожа баронесса. Надеюсь, вы будете довольны моей работой.

— Я уверена в этом, метр Сервоз, примите мою благодарность.

Простившись с оружейником, Лоренца спустилась к озеру и залюбовалась зеркальной поверхностью воды, отражавшей небесную синеву и белый замок. Гнев, захлестнувший ее, когда она получила отвратительное послание, тлел, но уже не полыхал. Когда враг нападет — спасибо, что он не сделал это сразу, а дал ей время поплакать, — она встретит его во всеоружии, кинжал будет с ней и днем, и ночью! Хорошо бы только знать, откуда ждать нападения...

Незадолго до возвращения барона и графини мажордом пришел к Лоренце и сообщил, что один из молодых конюхов просит позволения поговорить с ней, он хочет рассказать ей что-то очень интересное. Как раз в тот миг, когда незнакомец бросил свое послание с небрежностью, похожей на презрение, конюх прогуливал вдоль озера Цезаря, любимого коня барона Губерта. Цезарь был без седла и уздечки, но паренек птицей взлетел ему на спину и помчался за незнакомцем, стараясь, однако, держаться так, чтобы не быть замеченным. Он уже примерно представлял себе, куда поскачет незнакомец, но, только убедившись наверняка, галопом вернулся в Курси.

Однако Лоренца не успела узнать, где же именно конюх прекратил свою погоню, потому что в прихожей раздался громкий голос барона Губерта:

— Какой олух загнал беднягу Цезаря?! Он весь в пене и мог бы составить конкуренцию куску мыла в день стирки! Хорошо еще, что... Но что тут случилось?

Лоренца поспешила ему навстречу, взяла барона за руку и увлекла его за собой.

— Спросите сами, откуда приехал господин Флажи. Он только собирался мне об этом рассказать.

— Флажи? Он всегда был серьезным и толковым пареньком! Так расскажи, что случилось?

— Я доскакал до замка Верней и вернулся обратно, господин барон. Я прогуливал Цезаря, когда прискакал всадник и бросил письмо под ноги стражникам. Я поскакал за ним. Заслужу ли я ваше прощение, господин барон?

— Поскакали на неоседланном коне? Браво! К тому же вы совершили такой подвиг, стараясь услужить госпоже баронессе, так что я нисколько на вас не сержусь. А теперь оставьте нас. — И, повернувшись к Лоренце, спросил, дождавшись, когда паренек покинет их: — Опять письмо? И снова из тех же рук?

— Нет никакого сомнения, — ответила Лоренца, протягивая свекру письмо. — Не ищите изображения кинжала, оно сейчас у метра Сервоза. Я попросила сделать мне точно такой же, только заменить рубины эмалью.

Барон удивленно взглянул в глаза Лоренце:

— Зачем он вам?

— Как зачем, отец? Я думаю, вы прекрасно меня понимаете. Не стану же я сидеть сложа руки и ждать, чтобы это ничтожество исполнило свои угрозы! Если ему удастся схватить меня, он не насладится своей победой. Я не стану медлить, он получит удар кинжалом в ту же секунду. Как только я получу оружие, я больше не расстанусь с ним ни на одну секунду.

Барон улыбнулся своей невестке и положил ей руку на плечо.

— Надеюсь, мы не доживем до подобных крайностей, — ласково проговорил он. — Для того чтобы вам пришлось обороняться, нужно, чтобы я умер. Мстить должен я. Но хотелось бы узнать как можно точнее, кто сейчас в гостях у нашей дорогой маркизы.