наполовину отбита. Разве что подыскать ему правильного опекуна… Да и не о нём ты хотел поговорить…

Эрцог дома Сапфира встал перед моим креслом и уставился на меня с высоты свого двухметрового роста. Острые глаза, длинный сухой нос… Блестящая лысина напоминала какой-то дикий урбанистический шлем.

— Не о нём. — Я помедлил, собираясь с духом. Очень боялся услышать «нет». — Скажи, ты смог бы выбраться из волновой клетки?

— Из новых модификаций — вряд ли. — Глаза Локьё потемнели, в них вспыхнул и погас страх. — Но твой лендслер моложе и обучен совсем иначе. Зная его достаточно давно, я скажу тебе так — рискует он обычно пятьдесят к другим пятидесяти. Значит, свои шансы оценивал достаточно хорошо. Свинья он та ещё, если между нами. На вот, возьми, — Локьё поднялся и достал из ящика стола что-что, похожее на монету. С одной стороны была морда зверя, вроде медвежьей, с другой — непонятный росчерк. И четыре отверстия. — Попробуй визуализацию. Смотри и думай о нём. Эту штуковину на Тайэ называют «клеймо зверя». Удобна она тем, что легко закрепляется на браслете, шнурок продевают в эти отверстия, видишь? А тайанцы пришивают «клеймо» прямо к коже, чтобы ещё и болело.

— Но зачем эта штука? — я повертел в руках монетку с дырками.

— Есть у меня одно смутное подозрение… — задумчиво сказал Локьё. — Не будем пока о нём. — Он помедлил. — А на Тайэ так вызывают обратно тех, кто ушёл со зверями в горы и не вернулся весной. Говорят, помогает. Ты пробуй.

Я обвёл глазами каюту, споткнулся глазами о Домато, старым грифом, нахохлившимся в кресле. Что, мне прямо к коже эту хрень пришивать? Да меня медик убьёт!

Домато, хоть и медик, не отреагировал. Всё это время врач эрцога молчал. Казалось, он дремлет с открытыми глазами.

Хотел я и его поспрашивать про Эберхарда, но как-то не вышло. Да и не горели эти вопросы, если уж по уму. Я не обязан ещё и перевоспитывать наследников дома Аметиста. Если у Дерена получится — хорошо, нет — ну и Хэд с ним.

Правильно Вальтер сказал: делай добро, бросай в воду. Может, кто-нибудь подберёт этого паршивца.

Локьё чуть заметно покачал головой — то ли споря со мной, то ли наоборот, соглашаясь. Но промолчал.

Если его и вправду воспитывал когда-то Домато теми же методами, что Дерен Эберхарда, то вряд ли он стал бы обсуждать это со мной. Разве что вот так, молча?

На Гране говорят, что просто находиться рядом с такими «глубокими в мире» людьми, как Домато и эрцог Локьё — большой подарок. Они дают настоящее чувство жизни более молодым.

Эрцог кивнул в такт моим мыслям, и мы немного посидели в тишине.

Я вертел «монетку» в руках. Пришить-то не побоюсь и к коже, но зачем?

Открытый космос, «Персефона»

Медиков нам пришлось взять, как десанта, на все возможные кровати.

Только десантники сидят тихо и капитану жить не мешают, а медики — те ещё гады. Стоило Гарману прочитать им правила безопасности, как троих тут же выловили в реакторной зоне, а одного — вообще в огневом кармане.

Я их даже в карцер посадить не мог — пассажиры. Пришлось усилить дежурства на основных узлах корабля.

Кроме прочего, предстояло возвращаться за второй партией врачей, состоявшей в основном из остепенённых светил науки, которые, по-моему, просто побоялись лететь первыми.

В какой-то момент, когда я был занят дежурствами и перетасовкой сержантов, ко мне подошел Дерен и попросил разрешения забрать Эберхарда из карцера к себе в каюту. Койка свободная там имелась.

Когда мы вышли из прокола в районе эскадры Локьё и стали грузиться медиками, наследника отправили из медотсека в карцер. И я, в общем-то, планировал продержать его в клетке до конца этого сумасшедшего медицинского рейса.

— Дерен, — предупредил я пилота, — ты же знаешь, что я на тебя ещё злой.

— Знаю, господин капитан, — кивнул пилот. — Но одно к другому отношения не имеет.

— Ты его ещё в пáру с собой посади!

— Зачем? — удивился Дерен. — Я просто прошу вас проявить снисхождение к возрасту и специфическому воспитанию. И сократить срок наказания.

Я покачал головой: такие вопросы в пять секунд не решаются. Но навстречу нам семенил по коридору начмед, круглая занудная скотина. Нужно было срочно линять.

— Ладно, — сказал я. — Бери. Случится чего — голову оторву! Бить не смей.

— Спасибо, господин капитан, — быстро кивнула планируемая к отрыванию голова.

Я сбежал от начмеда в боковой коридор. Окольными путями добрался до капитанской и объявил дежурному, что меня нет и не будет.

Чего вдруг Дерен завёлся? Да и Локьё… Когда я спросил его о волновой клетке, в глазах мелькнул страх.

Я открыл технический справочник, но ничего опасного в этой конструкции не нашел. Да и Келли бы мне сказал…

Не там смотрю?

Полистал энциклопедию, чтобы понять, как забить в сеть запрос.

Забил и выяснил, что медики активно не рекомендовали находиться в подобным образом изолированных помещениях больше суток. Последствия — от тошноты и головокружения до стойких психических растройств. Необратимых расстройств, если я правильно понял незнакомые термины.

Сжал в кулаке подаренную Локьё монету. А что если Колин всё-таки в руках Имэ и сидит сейчас вот в такой клетке? Имэ — хитрая тварь. Не удивлюсь, если у него вообще какие-то свои планы на власть, а Эберхарда он использовал только для того, чтобы сбить нас со следа.

Обманул мальчишку, дав ему «увидеть», что Дьюп куда-то исчез и бросил на «Эскориале». Почуял, что охота на него уже идёт.

Где же теперь искать эту тварь? Что он задумал?

С того момента, как мы с Мерисом оставили лендслера на «Эскориале» Ингваса Имэ, прошло полные пять суток. Медицинская энциклопедия утверждала, что это фатально.

Если бы Имэ был нужен труп, я ощутил бы это давно. Но монета была живая и словно бы покалывала ладонь. Да и Айяна сказала мне, что лендслер жив.

Но где он тогда?

Я открыл голоблокнот, вызвал карту нашего сектора и трёх соседних и начал воспроизводить последовательность событий.

Вот мы улетаем с «Эскориала», висящего у Кьясны (Сектор Дождей), а Дьюп остаётся в руках Имэ.

Допустим, наследника как-то обманывают, и он «видит», что пленник исчез, а на самом деле дядя ухитряется загнать Дьюпа в волновую клетку.

«Эскориал» направляется к Аскону, где через трое суток должна произойти инаугурация Ингваса Имэ. Путь от Кьясны до Аскона сложный, если прикинуть по развязкам, это минимум три прыжка с переходами. Около трёх суток он примерно и занимает.

Тем временем мы с Мерисом прокалываем в шлюпке на Аннхелл, и ночь я провожу там. Мерис, возможно, срывается уже ночью и шантажирует алайцев, чтобы они напали на «Эскориал» и похитили командующего. Меньше двух суток там тоже не выйдет, если идти от развязок